Пока я рассуждал сам с собой о будущем, настоящее напомнило о себе шумом громких голосов. Между пленными, как я понял, появились разногласия. Я встал со скамеечки. И увидел, что пленные разделились на две неровные части и ведут довольно бурную дискуссию. Прислушался. Большая часть была за моё предложение: они хотели быть со своими семьями. Другие, около полусотни, решили уйти, бросив жён и детей, но обретя свободу. Особенно среди ратующих за уход выделялись те, кого я пометил маячками, но не все. К моему удивлению, в среде остающихся были двое помеченных. Наивные индейские мальчики решили прикинуться лояльными и выкрасть свои семьи? Ну-ну!
Обсуждение моего предложения становилось всё более бурным. На меня с Маркелом и конвоиров спорящие не обращали внимания. Отлично! Две сотни добровольцев, которые будут работать самостоятельно и без погонял, и полсотни тех, кто однозначно станет рабом-кощеем. Это меня более чем устраивало. Между тем дискуссия стала переходить в свару и становиться всё более агрессивной. Полетели взаимные оскорбления и обвинения в трусости. Рукопашной допускать нельзя, товар попортят. Я громко протяжно свистнул. Скандалисты замолчали, оглянувшись на меня, и между ними, разделяя, встала цепочка индейцев Такомае с копьями в руках.
– Собрались уходить – уходите, – произнёс я грозным голосом. – Но знайте, что вы за своё предательство будете наказаны вашим же богом Ньямандý! Уходите!
Повернувшись спиной к смутьянам, я обратился уже к остающимся:
– Вы вернёте себе жён и детей, только если поклянётесь безоговорочно подчиняться моей воле. И выполнять всё, что я вам прикажу. Будет клятва искренней – я своё обещание выполню. Я могу отличить правду от вранья, и решивший меня обмануть лживой клятвой будет наказан немедленно. Если вы согласны на мои условия, на колени!
Команда выполнена. Каждый клялся своими словами, по своему разумению. Я не подсказывал. Настроившись на волну двоих, посчитавших себя самыми хитрыми, быстро просканировал их мозг. Моё предположение подтвердилось. Они молчали, думая, что я в общем хоре голосов не разберусь, кто клялся, а кто нет. Хорошо, для вас у меня будет особое задание и особая служба!
Пока одни клялись, другие, поминутно оглядываясь, медленно брели по песку в сторону далёкого леса. Дошли до возвышавшейся поперёк их пути песчаной дюны, и тут началось! Первыми, конечно же, шли самые «свободолюбивые» за счёт брошенных женщин и детей, те, кого я отметил пси-маячками. Они первыми достигли гребня дюны, но перейти через него не смогли. Один за другим с дикими воплями они падали под ноги идущим сзади и, сбивая их, скатываться вниз. Шедшие за ними остановились в замешательстве. А упавшие смутьяны, придя в себя у подножия, вновь, расталкивая остановившихся, устремились на вершину. Достигли, но вновь и уже без воплей покатились обратно. Я видел, как индейцы шарахались от упавших, рассмотрев, во что превратились их лица. Потом живые сбились в плотную толпу и, обойдя мёртвых, медленно пошли обратно, понурившись. Видя это, я улыбнулся и произнёс, обращаясь к бывшим пленным воинам, а теперь завербованным рабочим:
– Я принял вашу клятву! Поднимитесь и идите к навесу у меня за спиной. Там вода и еда для вас. Ты и ты! – указал пальцем на выявленных хитрованов. – Подойдите.
Те, вдруг сникнув, подбрели ко мне и упали на колени.
– Вы оба меня обманули. Хотели выкрасть семьи и убежать. Ваша любовь к близким похвальна. Только далеко уйти вы бы не успели. Но увидеть страшную смерть тех, ради которых решили меня обмануть, смогли бы. Сейчас я прикажу привести сюда и казнить ваших жён и детей. А ты, Маламуд, и ты, Луком, да, я знаю ваши имена, как и имена всех, кто здесь находится, будете на это смотреть. Долго-долго, потому что умирать они будут тоже долго-долго. По вашей вине. Я предупредил, что умею отличать правду ото лжи. Не поверили. А зря. Я свои обещания выполняю. Потому они умрут, а вы будете жить. Я вас даже отпущу. Зачем мне те, у кого нет мозгов, чтобы подумать о последствиях?
Запуганные таким образом, обманщики разразились воплями, умоляя наказать только их. Послушав, я произнёс:
– Хорошо, я отсрочу казнь. Но теперь вы будете мне служить и за страх, и за совесть. Сейчас возьмёте палки. Будете командовать вон той толпой рабов, что идут сюда. Теперь вы надсмотрщики и отвечаете за их поведение. Гоните их сюда, быстро!
Пока я воспитывал надсмотрщиков, Такомае со своими воинами отвёл рабочих в деревню, что образовалась у нашего лагеря. На пляже остались только я и Маркел с Дюльдей. Маламуд и Луком, схватив с песка по палке, помчались к медленно приближавшимся любителям свободы за счёт близких. Подбежав к ним, стали нещадно колотить своих соплеменников. Те дружно рухнули на колени, закрывая головы руками. Приведя таким образом к покорности, надсмотрщики построили своих подопечных в колонну по двое и рысцой подогнав ко мне, заставили вновь встать на колени с заведёнными за голову руками. Преданно глядя на меня, новообращённые инсургенты замерли с палками в руках.
– Мне надо верить, – смотря на трясущихся от страха рабов, произнёс я. – Потому что это я разгромил вашу орду в бою, это я призвал на ваши головы гром и молнии. Это мой воин, стоящий здесь, вы его видите, один убил сотню ваших воинов. Я могу отдать вас ему, но могу и помиловать. Вы будете делать всё, что я вам прикажу, а мои слова вам передадут ваши соплеменники, стоящие рядом с палками в руках. Палка – символ их власти над вами. Теперь они за вами последят. Неподчинение грозит смертью. Маламуд! Собрать здесь всё до последней щепки и принести в деревню. На её краю выкопать большую яму, в ней содержать этих рабов. Самим быть при них постоянно. Свои семьи привести ко мне. Поживут в моём лагере, там тоже дел полно. Выполнять!
Поднялся со скамейки и в сопровождении Дюльди и молчаливого Маркела двинулся в сторону нашей маленькой гавани. Недалеко от неё на песке лежало уже шесть плотов, а на волнах, подгоняемый приливом, качался седьмой. Баркаса видно не было, морячки умчались за следующим плотом. Рабочие шустро распускали плоты на брёвна. Затем, ухватившись человек по тридцать за каждое, относили их от полосы прилива и складывали в штабель с зазорами между лесинами для циркуляции ветра. Знают аборигены, как правильно лес сушить. Успеет он до нашего отбытия отсюда просохнуть или нет, но пусть так лежит, чем на берегу в прибое мокнет. Я посмотрел, лес хороший, нам он очень пригодится в безлесой бухте Монтевидео. Да и стволы ценных пород попадаются, которые можно будет на что-либо интересное пустить, на мебель, к примеру. Резчики по дереву у меня есть. Дам им стальные инструменты – будут кружева деревянные из красного дерева выстругивать. И для нас, и на продажу.
Мимо меня прорысили нагруженные жердями рабы. Нет, не нравится мне это слово. Назову-ка я их штрафниками. А рабами будут зваться негры. Их много в Южную Америку португальцы завезут. Работать на плантациях сахарного тростника, хлопка и какао. Да и в Буэнос-Айресе уже, возможно, появились в небольшом количестве. Решено, индейцы будут штрафниками. Тем более, что если правильно всё поймут, то дам им свободу и верну семьи, если они ещё сохранятся. В крайнем случае, дам какую-нибудь женщину. Из чарруа. Пусть породу улучшают.
