Котов сел на кровати, повернувшись к Мягковой широкой волосатой спиной.
– Никита, у нас проблемы, – произнесла она, равнодушно посмотрев на любовника. – Мне не до церемоний.
Котов вполоборота повернулся к Мягковой и посмотрел на нее круглыми глазами, делавшими его похожим на старого моржа.
– Что там? – спросил он, пригладив взъерошенные седые усы, не скрывавшие его крупные зубы при разговоре.
– Тот охранник, Лунев… помнишь, я тебе говорила? Он выжил. И не только выжил, но и собирается обратиться в полицию. – Мягкова поправила бретельку пеньюара, соскользнувшую с плеча. – С одной придурочной воспитательницей, у которой то ли бешенство матки, то ли еще что. Аленой Колесниковой. Они обзавелись копиями всех дел об усыновлении.
– Твою мать, Анжела! – Котов звонко хлопнул себя по волосатой ноге. – Я не воспитатель в детском саду, чтобы всем зады подтирать! Что я, по-твоему, все на свете исправить могу?
– По-моему, можешь. В конце концов, ты начальник уголовного розыска областного УВД. – Мягкова едва заметно улыбнулась. – Я верю в тебя, генерал.
Котов встал и, поправив просторные трусы, направился к письменному столу. Резким движением руки он выдвинул верхний ящик и принялся в нем что-то искать в утреннем полумраке. Наконец он нащупал пачку «Мальборо», вытряхнул из нее одну сигарету и зажигалку. Не двигаясь с места, Котов закурил.
Обхватив голые колени руками, Мягкова наблюдала, как сигаретный дым заполняет комнату. Она знала, что ее любовник найдет способ выкрутиться из этой ситуации. Если не ради нее, так ради себя самого, потому что они повязаны в этой истории так крепко, что только смерть могла разлучить их.
У генерала Котова было жесткое правило – он никогда не расхаживал по квартире с сигаретой и всегда пользовался пепельницей. Но, несмотря на это, все его жилище было пропитано табачным дымом, от которого, наверное, было бы невозможно избавиться даже за несколько лет. Обои, мебель и даже, казалось, окна – все пахло табаком. Мягкову это раздражало, но значительно меньше, чем безвольные мужчины, выскакивающие курить на лестничную площадку. Поэтому она готова была терпеть эту причуду генерала. Тем более что никто не мог решать проблемы с такой легкостью, как Котов, водивший знакомства со всеми высшими чинами в разных сферах.
Вот и теперь, докурив сигарету, генерал звонил своему приятелю, начальнику патрульно-постовой службы полковнику Алексашину. Он по-прежнему стоял посреди комнаты, широко расставив крепкие ноги, до колена прикрытые широкими трусами.
– Привет, дорогой! – Котов дружелюбно усмехнулся. – Как ты? Как жизнь? – Он провел рукой по своему гладкому черепу, сквозь бледную кожу которого проглядывала синева. – А я вот не очень. Мне, полковник, помощь твоя нужна. Как говорится, не в службу, а в дружбу. – Сделав шаг назад, Котов опустился на кровать и, выслушав ответ полковника, продолжил: – Сейчас из дачного поселка Отрадный по трассе на Славногорск будет следовать машина некой Алены Колесниковой. Какая марка – пробей по базе. Пусть твои ребята тормознут ее. – Он согласно покивал. – И с ней в машине будет ехать один нехороший человек, Лунев Андрей. Так вот, пусть твои орлы его спровоцируют, чтоб он драку затеял. Они ведь при исполнении, а он кто? Понимаешь? – Лицо Котова осветила довольная улыбка, и он засмеялся, слушая слова полковника. – Да, точно! Задержите их до выяснения обстоятельств, но только не забудьте мобилы конфисковать. – Котов встал с кровати и одернул трусы. – Спасибо! С меня банька! – Хохотнув, он покосился на наблюдавшую за ним Мягкову. – А как же… будут… Ну, добро.
Мягкова встала с кровати и поправила короткий пеньюар. Закончив разговор, Котов приблизился к ней и, звонко ударив ее пятерней по ягодицам, произнес:
– Все, считай, проблема решена!
– Я не сомневалась в тебе. – Мягкова холодно улыбнулась и вышла из спальни, виляя задом.
Похотливо глядя ей вслед, Котов цокнул языком.
* * *
Утро выдалось пасмурным. Если бы не снег, лежащий на земле, то было бы еще совсем темно. С неба уже срывались первые неуверенные снежинки. Вороны, нахохлившись, спали на высоких тополях. Черные силуэты птиц, разбросанные по веткам, напоминали таящихся шпионов. Порывистый ветер раздраженно гремел металлическими отливами. Заполненные под завязку мусорные баки были засыпаны снегом, что делало двор не таким уродливым. Где-то в темноте скребли лопатой, расчищая дорогу из гаража.
Мягкова озябла, едва успела встать с кровати, поэтому набросила поверх пеньюара зеленый махровый халат. Она его терпеть не могла, но Котов ей подарил его на Восьмое марта, чем очень гордился, поэтому очень удивлялся, если она его не носила. Мягкова не хотела спорить, потому что ее согласие по мелким вопросам позволяло незаметно манипулировать Котовым в глобальных масштабах, получая все желаемое.
Квартира Котова была обставлена добротной мебелью, но все выглядело безвкусным и неуютным, как в казарме. Цвета в квартире были преимущественно темными, что угнетало Мягкову, привыкшую к простору и шику. Про себя она думала: «Что взять с солдафона?» Мягкова не любила бывать дома у Котова, но у себя хотела его видеть еще меньше. Поэтому выбирала из двух зол меньшее, приезжая сюда один-два раза в неделю. Тем более что Котов гостевать тоже не любил.
Мягкова жить не могла без кофе. Когда ей было грустно, кофе помогал ей отвлечься; когда все шло хорошо, кофе усиливал ее благостное настроение; также она пила его, чтобы взбодриться или убить время. Поэтому Мягкова купила кофеварку в дом Котова. Он, не любящий никаких перемен, немного поспорил, но потом сдался и позволил поставить приобретение, куда вздумается. Но сам агрегатом никогда не пользовался и презирал всех любителей кофе, называя их наркоманами.
В это утро Мягкова, как никогда, нуждалась в живительной силе любимого напитка. Насыпав все необходимое в кофеварку, она ждала, пока темно-коричневая жижа польется в чашку. Подперев щеку ладонью, она нетерпеливо постукивала пальцами по столу.
Вошедший в кухню Котов лишь привычно ухмыльнулся, глядя на томление любовницы. Он поставил на плиту маленький ковшик с яйцами, которые много лет подряд ел на завтрак – всегда сваренными вкрутую. Сначала такая стабильность раздражала Мягкову, но потом она перестала обращать на это внимание. Ведь чем более предсказуем человек, тем проще им манипулировать в своих интересах. Котов жил и работал по графику, что делало его для Мягковой открытой книгой. Она прекрасно знала, куда надо нажать, чтобы получить нужный результат.
Когда вода в ковшике с яйцами закипела, Котов привычно посмотрел на наручные часы, засекая время. Хотя это ему было ни к чему, потому что время, пока варятся яйца, он отмерял отжиманиями и приседаниями.
Наконец чашка Мягковой, поглядывавшей на отжимающегося Котова, наполнилась горячим кофе с ореховой пенкой. Сделав первый глоток, она, прикрыв глаза от удовольствия, вздохнула. Затем, найдя в своем мобильном телефоне номер Абросимова, позвонила ему.
– Доброе утро, Ангелина Эдуардовна, – бодро поздоровался Абросимов, ответивший на звонок после первого же гудка.
