Конечно же, мысли, проносившиеся в его мозгу, не могли быть и не были связными, но в общем и целом они складывались примерно в такую картину. Лунев отстраненно удивлялся тому, что сохраняет возможность о чем-то думать, вертя руль и поочередно давя на педали газа и тормозов. Он дважды изменил курс на сто восемьдесят градусов, круто развернувшись прямо посреди шоссе. Он попробовал ехать по встречной полосе на круговой развязке, чтобы неожиданно нырнуть в боковое ответвление. Он даже проскочил железнодорожное полотно в опасной близости от приближающегося локомотива.
Но сине-белая патрульная машина не отставала. Она шла следом, как привязанная, иногда чуть отставая, иногда едва не соприкасаясь с «ланосом». Алена, пристегнутая к креслу, почти все время сидела с закрытыми глазами, то взвизгивая, то быстро-быстро приговаривая заклинание «ой, мамочки, ой, мамочки». В самые ответственные моменты звонил мобильник, а Лунева, несмотря на экстремальную ситуацию, подмывало ответить, настолько силен в нем был рефлекс современного человека поддерживать телефонную связь при малейшей необходимости и, что самое прискорбное, без нее.
– Я больше не могу, не могу! – истерично выкрикнула Алена после того, как их машина чудом разминулась с автобусом.
– Сейчас, сейчас, – пробормотал Лунев, не сбавляя скорость.
Похоже, он придумал, как избавиться от преследователей.
– Останови, – взмолилась Алена. – Останови, Андрей. Еще немного, и я описаюсь.
– Еще немного, и мы спасены, – сказал он, бросая цепкие взгляды то вперед, то в зеркало заднего вида.
– Мы разобьемся!
– Совсем не обязательно. У нас есть шанс.
– Всего один?
– Но очень неплохой, – объявил Лунев, начиная обгон длинного лесовоза, мчащегося параллельным курсом в клубящейся снежной пыли.
Полицейские тоже пошли на обгон. Так, слившись в одно механическое целое, все трое стремительно приближались к дорожному указателю, который не выпускал из виду Лунев.
Встречные машины проносились мимо, как многотонные снаряды. Алена снова зажмурилась и притихла. Возможно, все-таки не справилась с мочевым пузырем. Или просто приготовилась к смерти.
Патрульный автомобиль, прижавшийся к борту лесовоза и подпертый спереди багажником «ланоса», очутился в передвижной ловушке. Чтобы выбраться из нее, нужно было сбросить скорость и отстать, но мешал охотничий азарт.
На это Лунев и рассчитывал. Он увлекал за собой полицейских ровно столько, сколько понадобилось, и сделал левый поворот на второстепенную дорогу как раз в тот момент, когда с другой стороны к ней подлетала продуктовая фура.
«Ланос» вывернул в каких-нибудь тридцати метрах от квадратного рыла грузовика. В следующую секунду, действуя автоматически, по инерции, маневр повторил полицейский. Его автомобиль успел лишь подставить борт под таранящий молот. Грузовик помчал его дальше, как будто это была невесомая жестянка, сминающаяся все сильнее с каждым мгновением.
Когда искореженную полицейскую машину выбросило с шоссе, Лунев и Алена находились далеко от развилки. «Ланос» все мчался и мчался вперед, дожирая остатки бензина в баке. Голые деревья вдоль узкой дороги казались мертвыми. Алена смотрела назад, туда, где еще виднелся султан черного дыма.
– Они погибли, эти полицейские, – сказала она без всякого выражения. – Здоровые, сильные мужчины попрощались с женами и детьми, отправились на работу и… и все. Домой они больше не вернутся.
– Они устроили на нас засаду, – напомнил Лунев. – И знаешь почему? Кого-то встревожило наше стремление разобраться с Мягковой и ее фондом.
– Кого? – В голосе Алены по-прежнему не было эмоций.
– Большую полицейскую шишку. А может, и не только полицейскую. Сама знаешь, как устроено наше государство. Круговая порука. Все, снизу доверху, воруют и совершают должностные преступления, а неугодных попросту устраняют.
– Если они преступники, значит, и нам можно?
– Это риторический вопрос, – сказал Лунев.
– Вот и ответь на мой риторический вопрос, – предложила Алена.
– Я не знаю ответа. Хотелось бы мне, чтобы добро само по себе побеждало зло. Но почему-то не получается. Ни у кого. Никогда.
Больше они эту тему не обсуждали. Машину оставили возле какого-то сельского магазинчика, надеясь, что ее не сразу угонят или разберут на детали. Сели в дребезжащий автобус, отходивший от этого самого магазинчика, и поехали в город. Путешествие с двумя пересадками заняло почти час, но все-таки закончилось. Приближаясь к «Парусу», Лунев и Алена договорились, что обо всем расскажут Кларе Карповне, чтобы обратиться в полицию вместе.
– Смотри, на ступеньках какие-то чужие мужики курят, – сказала Алена, глядя сквозь чугунные прутья ограды.
– На полицейских похожи, – определил Лунев, замедляя шаг.
– Откуда ты знаешь?
– Фигуры. Позы. Повадки.
– Может быть, они уже взялись за Мягкову без нас?
– Может быть. Сейчас проверим.
Но проверять не пришлось. Зазвонил мобильник Лунева, и взволнованная Настя прошептала:
– Дядя Андрей! Вы где? Не приходите сюда. Вас ищут.
– Кто? – удивился он. – Зачем?
– Полицаи. За убийство.
– Уб… Какое убийство?
– Заведующей, – ответила Настя вполголоса. – Клары Карповны. Ее в кабинете убили. Ножом.
– Но меня не было на работе! – воскликнул Лунев, беря Алену за руку, чтобы увлечь ее мимо калитки. – Я отпросился.
– Я знаю, что это были не вы, дядя Андрей. Я видела убийцу. Но сказать об этом не могу. А полицаи меня допрашивают и заставляют на вас показать. Мол, я ваш голос слышала в кабинете.
– Ты там держись, Настюха. Я что-нибудь придумаю. Скоро.
Он отключил мобильник и перевел Алену на другую сторону улицы.
– В чем дело? – спросила она, с тревогой глядя на его окаменевшее лицо. – Что случилось?
– Ты только не волнуйся…
– Я уже волнуюсь! И из-за того, что ты тянешь резину, волнуюсь еще сильнее. Говори, Андрей.
– Клару Карповну убили, – сказал Лунев.
– Как? – вырвалось у Алены.
Это было скорее междометие, а не вопрос, но Лунев понял его буквально.
– Ножом, – сказал он. – Убийство валят на меня. Не удивлюсь, если тебя запишут в сообщницы. За нас взялись серьезно, Алена. Думаю, сейчас нас ищет вся полиция Славногорска.
– Как же нам быть? – Голос Алены сорвался на жалобный писк.
– Пока не знаю. Для начала нужно уйти подальше от «Паруса». Там поглядим.
– На что, Андрей? На что поглядим?
Лунев промолчал. Он не знал ответа.
* * *
