Мягкова поднялась на второй этаж. Навстречу ей прошла молодая женщина с заплаканными глазами, чего не могли скрыть даже толстые линзы ее очков. Женщина была одета слишком просто: короткое драповое пальтишко с блестящими на локтях рукавами, вязаная спицами синяя шапочка и полосатый шарф. Не удержавшись, Мягкова ухмыльнулась: таким, как она, неудачницам здесь явно не место.
Наконец, Мягкова оказалась перед дверью с табличкой: «Никодеев Александр Сергеевич». Опустив ручку, она вошла в приемную. За столом сидела новая секретарша, которую Мягкова видела впервые. «Черт знает что, – подумала она. – Видно, губернатор меняет секретарш после первого секса. Чем они ему все не угодили?»
– Добрый день, – сказала секретарша, хлопая густо накрашенными ресницами. – Вы записаны на прием?
Мягкова остановилась. Это было одно из немногих мест, где она соблюдала правила.
– Записана, – кивнула она.
– Ваша фамилия?
– Мягкова.
– Александр Сергеевич ждет вас. – Секретарша встала из-за стола и просеменила мелкими шагами к двери в кабинет; заглянув туда, она обратилась к Мягковой: – Проходите, пожалуйста.
Мягкова вошла в кабинет. Она волновалась, как школьница, которую директор грозил отчислить за неуспеваемость.
– Ну, здравствуйте, здравствуйте, Ангелина Эдуардовна. – Никодеев встал из-за стола и двинулся навстречу вошедшей. – Как вы?
– Спасибо, ничего. – Мягкова попыталась изобразить улыбку, но даже ее железные нервы были на пределе. – Как вы поживаете?
– Обо мне позже поговорим. – Неискренне усмехнувшись, Никодеев снял с Мягковой шубу и небрежно бросил ее на стул. – Сейчас меня больше дела интересуют. – Он мягко взял ее за локоть и повел к креслу. – Садитесь.
Поправив костюм, Мягкова опустилась в кресло.
– Что ж, докладывайте, что там у вас стряслось. – Никодеев устроился в соседнем кресле, положив ноги на журнальный столик. – Слышал, что у благотворительного фонда «Энджелс Харт» возникли какие-то сложности?
– Нет, Александр Сергеевич, у нашего фонда все хорошо. – Мягкова провела языком по накрашенным губам. – Я хочу доложить о беспорядках, творящихся в известном вам детском доме для слепых «Парус».
– Так. – Никодеев выпятил мясистые губы вперед. – В таком случае я весь внимание.
Этим утром Никодеев был особенно раздражительным. Его верхние веки так отекли, что, казалось, не могли моргать. Красные глаза говорили о том, что накануне он провел бессонную и не вполне здоровую ночь. Мягкова встречалась с губернатором не первый раз, поэтому успела подметить некоторые его особенности. Она знала, что сейчас его может раздражать даже ее голос, поэтому старалась говорить как можно тише и спокойней.
– В «Парусе» появился новый охранник, Лунев. Как и его предшественник, он не в меру любопытен. – Мягкова посмотрела на Никодеева, сложившего руки в замок. – Лунев обнаружил письмо Горелова, в котором тот говорил, что в детском доме якобы творятся страшные вещи…
– Вы отстранили Лунева? – спросил Никодеев, не меняя выражения лица. – Я имею в виду, совсем. Отстранили?
– В том-то и дело… – Мягкова вздохнула. – Нам неожиданно помешала его пособница Алена Колесникова, также работающая в этом детском доме. Если бы не она…
– И где они сейчас?
– О них позаботятся. – Мягкова деловито поправила волосы. – С ними проблем больше не будет.
– В первую очередь, это в ваших интересах. – Никодеев посмотрел на Мягкову взглядом палача, примеривающегося, как бы половчее срубить голову. – Что еще?
– В это сложное для «Паруса» время, когда прежняя заведующая, Шубская, мертва, а новой кандидатуры нет, двое сотрудников в бегах… – Мягкова откашлялась, – компания «Энджелс Харт», если позволите, возьмет управление и контроль над «Парусом» на себя.
Никодеев удивленно посмотрел на Мягкову.
– Ну надо же… – Несколько мгновений он обдумывал услышанное, пощипывая пальцами толстый подбородок. – По правде говоря, я уже хотел отказаться от сотрудничества с вами. – Никодеев многозначительно посмотрел на Мягкову. – Более того, я планировал отдать распоряжение прикрыть ваш бизнес вместе с вами.
Мягкова приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но Никодеев, сморщившись, выставил ладонь вперед, показывая, что не желает слушать ее оправданий.
– Ведь вы проявили себя как человек, который не в состоянии решать проблемы. – Выдержав паузу, Никодеев снова посмотрел на Мягкову. – Но теперь, к моей радости, я вижу, что вы энергичная, волевая и деловая женщина, на которую можно положиться. А в нашем жестком бизнесе это редкое качество. – Встав, губернатор положил руки в карманы брюк. – Можете подавать заявление и официально брать шефство над «Парусом».
– Спасибо! – Мягкова вскочила с кресла. – Александр Сергеевич, вы не пожалеете!
– Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что теперь вся ответственность за происходящее лежит лично на вас?
– Да, я понимаю это. – Мягкова непроизвольно сжала ручку сумки, которую держала в руках.
– Отлично. – Никодеев несколько раз кивнул головой. – А еще вам нужно избавиться от одной маленькой глупой девчонки. – Он задумчиво приложил палец к губам. – Не помню, как ее зовут.
– Настя, – подсказала Мягкова. – Вы хотите…
– Нет, – перебил Никодеев. – Убивать не надо. Мы разумные люди, бизнесмены. Не лишать же себя такой прибыли из-за эмоций! – Он усмехнулся, но тут же его лицо снова стало серьезным. – Пусть просто убежит. Ведь, если я не ошибаюсь, у нее здоровые глазки?
– Да, – кивнула Мягкова. – А значит, ей не место среди слепых детей.
– Вот-вот, а ее зрячие глазки могут кому-то пригодиться. – Никодеев расплылся в улыбке. – Я рад, что вы так хорошо меня понимаете. Одно удовольствие работать с красивой и умной женщиной.
– Спасибо, Александр Сергеевич.
– Больше не задерживаю вас. – Никодеев подал Мягковой шубу. – У вас слишком много дел, чтобы вы могли позволить себе терять драгоценные минуты… – Он холодно посмотрел на Мягкову и добавил: – Которые могут стоить вам жизни.
– До свиданья. – Мягкова торопливо направилась к выходу. – Еще раз спасибо.
Губернатор проводил глазами Мягкову и подошел к столу. Он опустился в кресло и закрыл глаза, положив голову на мягкую спинку.
От всего этого разговора Никодееву стало грустно. Он думал о том, что с самого юного возраста любил детей, но судьба за что-то обделила его, супруга так и не смогла родить ему ребенка. У каких только врачей не были – все зря. А ведь была у него шикарная деревенская зазноба, Наташа Сережкина. «Эх, не надо было бросать ее, – подумал Никодеев, вздохнув. – Не надо…»
И вспомнились ему Наташины голубые глаза и вечера на сеновале. Никодеев как сейчас помнил тот теплый, родной запах сена и навоза. Мечтая с закрытыми глазами, он втянул ноздрями спертый воздух кабинета. Недовольно поморщившись, он встал и распахнул окно. Морозная свежесть напомнила ему о деревенской баньке и купании в проруби после горячего веника, о самогоне и жареной рыбке.
