В заледеневшем заднем стекле троллейбуса кто-то продышал смотровые отверстия и выглядывал через них наружу. Бужанову представлялось, что это студенты и студентки, любующиеся его автомобилем. Наверняка им хочется такие же, и они мечтают, как окончат свои вузы, поступят на работу, сделают карьеру и разбогатеют. Наивные юнцы! Только служа верой и правдой своему государству, ты счастлив по-настоящему. Разве гордился бы Бужанов собой, будь он директором какого-нибудь дурацкого коммерческого банка или президентом компании? Нет, по натуре своей он был настоящим государственником, приверженцем сильной, несгибаемой вертикали власти.
При мысли об этом Бужанов почувствовал такое воодушевление, что решился таки пойти на обгон, чтобы скорее приехать домой. Там его ждала пятая по счету и самая молодая жена, Милочка, мастерица оральной любви и прирожденная исполнительница стриптиза. Словосочетание «вертикаль власти» вызывало у нее блудливую улыбку, и Бужанов никак не мог привить ей серьезное отношение к государственным институтам, как ни старался. Зато в обществе Милочки он чувствовал себя молодым и сильным. Гормоны так и играли в его крови.
Эта вспышка оживления закончилась довольно скоро, когда, втиснувшись в левый ряд, Бужанов был вынужден затормозить на светофоре, а в следующую секунду ощутил толчок и одновременно с этим услышал характерный глухой удар. Кто-то «поцеловал» его «мерина» в зад. Какой-то тупой лошара, попутавший рамсы. На кого он наехал, козел? На главного прокурора области?
Теперь главное было попридержать язык. По молодости лет, будучи еще рядовым следаком, Бужанов часто общался с братками и перенял у них много вредных привычек. Впрочем, то были лихие девяностые, когда в прокуратуре и в милиции все разговаривали, как на воровской малине. Но те времена давно прошли. Теперь было принято выяснять отношения в сухой, официальной манере.
Сделав три глубоких вдоха и выдоха, Бужанов досчитал до десяти и выбрался из автомобиля. Его «мерседес» и «ауди» виновника ДТП были заблокированы десятками других машин и, в свою очередь, мешали проезду. Самые нетерпеливые водители уже начали нажимать на клаксоны. Прохожие остановились на тротуаре, вытягивая шеи, чтобы оценить ущерб, понесенный владельцами иномарок, и насладиться мыслью о том, что у них самих нет машин, но зато они и не несут столь неожиданных и ощутимых расходов.
Однако Бужанов не видел никого, кроме водителя «ауди». Это был довольно высокий крепкий мужчина спортивного (как принято писать в протоколах) телосложения. Взгляд уверенный, на голове светлый «ежик», лицо бледное, а шея почему-то загорелая. Увидев ее в просвете между свитером и воротником распахнутой куртки, Бужанов чуть было не вспомнил нечто важное, но не успел. Голос незнакомца моментально вывел его из себя. Прокурора буквально затрясло, когда он услышал:
– Ну ты, чмо! Сюда подошел, живо! Зацени свои расходы на ближайшие пять лет. Ты мне тачку угробил. Это ты всем так задницу подставляешь?
У Бужанова в глазах потемнело от такой неслыханной наглости. Он, всесильный вершитель человеческих судеб, подвергся оскорблениям, как какая-то шестерка. Прокурор области, способный «закрыть» кого угодно, когда угодно и на сколько угодно, еще ни разу не сталкивался с подобной дерзостью. Привыкший казнить и миловать одним росчерком паркеровского пера, он решил, что поквитается с обидчиком на славу.
– Твоя фамилия? – хрипло спросил он, приближаясь. – Хотя не надо, я и так тебя найду. – Он бросил взгляд на номерной знак «ауди», потом посмотрел в глаза владельцу. – Остаток жизни ты проведешь у параши, говорун. Это я тебе гарантирую. Ты будешь до конца своих дней вспоминать этот миг. Но ничего изменить уже не сможешь. На время следствия я определю тебя в такую хату, где тебя…
– Заткнись, чмо! Ты кем себя возомнил, тля?
С этими словами незнакомец поднял руку и отвесил прокурору две пощечины. Вялые, нанесенные кончиками расслабленных пальцев, они окончательно вывели Бужанова из себя. Его ударили в присутствии свидетелей! Не пройдет и часа, как молва полетит по административным коридорам Славногорска: Бужанову по мордасам надавали, Бужанова приопустили, а он только зенками хлопал.
– Все, ты покойник! – взвизгнул он. – Сейчас я вызову ОМОН, и тебя так отбуцают, что…
Продолжения не последовало. Блондин вплотную приблизился к Бужанову, обхватив его за шею, а свободной рукой приставил пистолет к его животу. Расстегнутая куртка прикрывала оружие от взглядов посторонних.
– Глаза опусти, – сказал он. – Ствол видишь? Я Лунев, тот самый. Пикнешь – всажу в тебя пуль пять, никакая реанимация не спасет. Хочешь умереть или пожить еще немного?
– По… – пискнул Бужанов. – Пожить.
– Тогда в машину, – скомандовал Лунев. – Считать не буду ни до десяти, ни до трех. Замешкаешься – песец тебе. На воротник.
– А?
– В машину! Пошел!
Нет ничего проще, чем управлять ошарашенным и деморализованным противником. Бужанов, впервые за долгие годы осознавший, что его должность и чин ничего не значат, оказался самым заурядным трусоватым мужчиной средних лет, у которого в минуты опасности бурчит в животе и плохо пахнет изо рта. Когда Лунев помогал ему устроиться за рулем «ауди», он даже не пикнул, а зеваки ничего не успели понять. Наверное, они пришли к выводу, что участники дорожно-транспортного происшествия помирились и решили уладить недоразумение мирным путем, уединившись в машине одного из них, чтобы без помех обменяться телефонами или уладить финансовый вопрос. Кроме того, любопытных рядом было маловато, ведь на снегу не алела пролитая кровь, не дымились выплеснутые мозги, никто не корчился в предсмертной агонии. Все было буднично и очень знакомо. Свидетели проводили отъехавшую «ауди» равнодушными взглядами. Оживленными выглядели лишь два молодых человека, отметивших, что «мерседес», косо стоящий на дороге, остался открытым. Но это уже совсем другая история.
Что касается наших героев, то они уносились все дальше и от места аварии, и от центра Славногорска. Автомобилем управлял Бужанов, беспрекословно выполнявший инструкции Лунева. Он послушно поворачивал налево, направо, притормаживал, перестраивался, а сам никак не мог отделаться от ощущения, что едет куда-то со строгим инструктором, обучающим его вождению. Правда, у того инструктора, который принимал экзамен у Бужанова, не было пистолета. Последнее обстоятельство напрягало. Правая половина лица прокурора, обращенная к похитителю, онемела. Он боялся не просто выстрела, а именно пули, пущенной в голову с близкого расстояния. Бужанову неоднократно приходилось видеть последствия таких выстрелов. Салон «ауди» потом долго придется отмывать, но и то не факт, что где-нибудь не проступят потом пятна крови или мозгового вещества.
– Куда мы едем? – спросил Бужанов незнакомым для себя, подрагивающим, как бы блеющим голосом.
– Увидишь, – сказал Лунев.
Его тон казался усталым, преисполненным апатии. Бужанов подумал, что с ним можно договориться. Еще лучше – перехитрить. Вряд ли этот Андрей Лунев блещет интеллектом. Туповатый, грубый, ограниченный солдафон, умеющий лишь на спусковой крючок нажимать. Не питекантроп, но и не Сократ, не Сенека. С таким особо мудрить не надо.
