– Село Рачки…
Единственной ее надеждой было то, что охранники разберут сказанное ею в микрофон. Лежа на спине, она видела в окно высокие заснеженные ели и черное небо, усыпанное звездами. БМВ притормозила. Лунев вышел. Мягкова увидела, как он открывает перед машиной синие двустворчатые ворота с изображенным на них красным солнцем, которое развалилось пополам. Она силилась еще хоть что-то произнести, чтобы дать след охранникам, но раздутый язык больше не слушался. Внезапно все вокруг сделалось синим, а сверху посыпались прямые солнечные лучи, твердые, как палки. Спасаясь от них, Мягкова превратилась в лису и побежала, но попала в капкан. Чтобы спастись из плена, следовало перегрызть лапу. Остервенело вцепившись зубами в запястье своей руки, Мягкова потеряла сознание от боли. В тот же момент все исчезло, как будто вселенную поглотила черная дыра.
* * *
Любимов и Абросимов расслышали то, что успела произнести Мягкова. Доехав до указателя на повороте, они остановились.
– Думаешь, здесь поворачивать? – Уставившись в окно, Любимов шумно почесал затылок. – Или дальше ехать? – Он поплотнее прижал пальцем наушник. – Больше ничего… только шорох какой-то…
– Ну, смотри… – Абросимов ткнул пальцем на указатель. – С… Рачки́.
– Дурак! – возмутился Любимов. – Не Рачки́, а Ра́чки!
– И что тогда получается? – Лоб Абросимова покрылся толстыми складками, как шкура шарпея. – С… Ра́чки?
Оба охранника заржали.
– Хоть сра́чки, хоть срачки́… От этого погода не меняется. – Любимов достал из кармана зубочистку и поковырял ею в зубе. – Я о другом думаю. На хрена нам вообще ехать туда?
– В Рачки?
– Ну да. – Любимов опустил окно и выбросил зубочистку на улицу. – У нас сейчас наликом двести кусков.
– Заманчиво, – согласился Абросимов и, протянув руку, взял маленький пакет сока, лежавший на заднем сиденье. – Бабки у нас. Зачем нам искать приключений на свою задницу?
Абросимов воткнул в пакет пластиковую трубочку и, сдавив его крепкой ладонью, быстро осушил. Любимов нервно цокал языком, навалившись на руль всем корпусом.
– Знаешь, – начал Абросимов, – по сто штук у нас и так будет. Только всю жизнь прятаться придется…
– Да, – кивнул Любимов. – Свою работу надо закончить, а то потом с такой репутацией попробуй устроиться куда-то…
– Да клал я на репутацию, если у меня сто штук есть! – Абросимов выбросил в окно смятый пакет из-под сока. – Мне с таким баблом работа вообще не нужна. Но не хочу, чтобы мне кишки выпустили…
– Да, с ними лучше не шутить. – Любимов завел двигатель, сделал поворот перед указателем с надписью: «с. Рачки» и через пять метров заглушил мотор. – Посидим, подождем новых указаний.
Абросимов кивнул. Откинувшись на спинки кресел, охранники некоторое время молчали.
– Ты как считаешь, – нарушил тишину Любимов, – Бог есть?
– В детстве думал, что есть, – пожал плечами Абросимов. – Теперь не знаю. Кто он такой, этот Бог? Где он?
– И я так считаю, – поддержал Любимов, глядя в темноту леса. – Миром правит сила и бабки. А Богу права голоса не особенно дают.
– Нет Бога. – Абросимов поерзал в кресле. – Все это сказки для детей.
– И для лохов, – добавил Любимов. – Чтобы воровать боялись и все такое…
В машине снова повисла тишина. И в этой тишине действительно не было Бога. Любимов и Абросимов сделали абсолютно правильное заключение. Не было Всевышнего ни с ними, ни над ними, ни вокруг.
Глава 19
Время платить по счетам
Лунев посмотрел на часы и решил, что вскоре Мягкова очухается и можно будет с ней обстоятельно и плодотворно поработать. Жалости к ней он не испытывал. Она для него больше не была женщиной. Она была чертом в юбке. Дьяволицей. И отношение к ней было соответствующее.
За свою достаточно долгую и насыщенную событиями жизнь он встречал немало подлецов и негодяев. Попадались ему и настоящие живодеры, садисты, палачи. Но он даже представить не мог, что кто-то способен хладнокровно отдавать на заклание беспомощных малышей, лишенных даже возможности увидеть своих мучителей. Это было за пределами обычного понимания зла. Откуда брались подобные нелюди? Не верилось, что они появлялись на свет естественным образом, сосали материнскую грудь, лепетали что-то ласковое, суча ножками, тянули ручонки к родителям. Может быть, это просто инопланетяне? Или исчадия ада, явившиеся на землю лишь для того, чтобы терзать, мучить, убивать?
Мягкова с ее холеной внешностью была в сто… в тысячу раз хуже любого военного преступника. Но все же Лунев сомневался, что сумеет собственноручно избавить мир от этой мерзости. Во всяком случае, не сейчас. Тем более, что Мягкова была нужна ему живой.
В настоящий момент она лежала на полу приоткрытого погреба, куда падал рассеянный свет от лампы под абажуром. Не забывая посматривать туда, Лунев изучал номера в ее мобильнике. Некоторые он записывал, полагая, что они могут пригодиться.
Хотелось есть и спать. Ночь была тиха и таинственна, где-то поскрипывал сверчок. В нетопленном доме было так холодно, что изо рта шел пар, поэтому Лунев не раздевался. Но и топить печь ему не хотелось. Переносить наружный холод было проще, чем тот, который скопился внутри. Луневу казалось, что душа его заледенела. У него осталась одна цель – найти и покарать тех, кто калечил детские тела и души. Это была высокая цель, справедливая и благородная, но она не грела, вот какая штука.
Время близилось к рассвету, когда наконец Мягкова закашляла и завозилась внизу. Лунев уселся в позу лотоса перед открытым люком и предложил ей побеседовать. Сначала в ответ понеслась отборная ругань, потом пленница отмалчивалась, потом наконец поняла, что говорить придется.
– Мне холодно, – пожаловалась она, клацая зубами. – Я в туалет хочу.
– Греть я тебя не собираюсь, – ответил Лунев. – На полках полно трехлитровых бутылей. Хватит тебе, чтобы опорожниться?
– Я тебя убью, – пообещала Мягкова.
– Это у тебя навязчивая идея. Но я не психиатр. Я тебя не спрашивать буду, а допрашивать. Если мне не понравится, как у нас складывается общение, я прострелю тебе коленную чашечку…
Зная, как это действует на нервы в тесном, замкнутом пространстве, Лунев опустил руку и пальнул в банку с огурцами. Мягкова завизжала. Из подпола потянуло укропом и хреном.
– Теперь поехали, – сказал Лунев. – Обрисуешь мне всю схему своего бизнеса. С заказчиками, инвесторами, маршрутами поставок. Я буду снимать ролики на видео.
Мягкова съежилась, обдумывая предложение. Она понимала, что если проведет в погребе несколько часов, то застудит себе все то, что делает женщину женщиной. Да и выдержит ли она столько? Холод и сырость донимали все сильнее, пальцы на руках плохо сгибались, ноги немели все сильнее в сапогах на тонкой подошве. Сопротивление не имело смысла, поскольку не могло тянуться до бесконечности. Кроме того, Мягкова знала, что охранники где-то неподалеку. Лишь бы найти возможность объяснить им, где ее искать. Село Рачки. Синие ворота с красным солнцем, разделенным на две половинки. Найти будет несложно. Вряд ли какие-то жители Рачек или Рачков обзавелись одинаковыми воротами.
