— На меня, а не сквозь меня, Мия!
— Я смотрю, господин.
— Хватит! — Он навис сверху — опасный, непонятный, требовательно заглядывая в ее лицо. — Хватит изображать образцовую наложницу!
— Вы же сами хотели… — Надолго ее не хватило, губы снова начали дрожать.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива, а не плакала, — тихо сказал Акио. — Что не так, девочка?
И столько внезапной нежности было в этом коротком «девочка», что Мия растаяла и раскрылась.
— Я вам не нужна, — выдавила девушка. — Я никому здесь не нужна.
Его зрачки расширились. От изумления даймё даже ослабил хватку.
— Что за чушь! Ты нужна мне!
— Вы не обращаете на меня внимания.
— Я провожу с тобой каждую ночь!
— Вы не обращаете на меня внимания, — с отчаянием повторила она. — Не разговариваете, только приказываете. Гоните из комнаты, когда заняты. Не замечаете, пока я вам не понадоблюсь…
Мия говорила торопливо, пытаясь выплеснуть наболевшее. Рассказать о горьком чувстве одиночества и неприкаянности, которое испытывала последние дни. О том, как невыносимо быть бесполезной. Как Мия чувствует себя пустым местом, когда Акио не замечает ее, находясь в той же комнате. И как больно и обидно, когда он отворачивается и засыпает сразу после секса или уходит по своим делам, не подарив даже поцелуя на прощанье.
На протяжении этой обвинительной речи на лице даймё по очереди сменились изумление, возмущение и задумчивость.
— И вы не хотите от меня детей, — жалобно закончила она.
— Хочу, — возразил Акио. — Очень хочу.
— Но… — Рука сама собой потянулась к сережке.
— Сейчас это слишком опасно. Самое большее через полгода все решится. Тогда я сниму ее. Если буду жив.
Она ойкнула. Сердце трепыхнулось от страха.
— Почему опасно? — шепотом спросила Мия.
Акио покачал головой и взял ее лицо в свои ладони:
— Политика. Забудь. Что до остального… — Он поцеловал ее в заплаканные глаза и обнял. — Я понял, — глухо выдавил мужчина, утыкаясь лбом ей в плечо. — Понял…
Никогда еще Ледяному Беркуту не было так сложно.
Он желал, отчаянно пытался стать мягче с Мией. Дать волю сжигающей душу нежности, позволить себе слабость, произнести слова, что так и рвались с языка…
И не мог.
Что-то останавливало в последний момент, словно он с размаху натыкался на стену. Прозрачную ледяную стену, отделявшую его от всех людей вокруг, великолепно защищавшую душу от любых невзгод и потрясений. Нападала мучительная немота или с губ срывались совсем другие, резкие и злые слова…
Как в тот раз, когда он испугался, поняв, что Мия собралась за пределы замка в сопровождении всего двух воинов. Нужно было поговорить по душам, объяснить, выделить ей отряд для охраны, а еще лучше отправиться вместе с ней.
Но он не умел разговаривать по душам.
Мир вокруг подчинялся строгой иерархии — были те, кто обязан выполнять приказы Акио. И те, чьи приказы он обязан выполнять. Ледяной Беркут прекрасно умел приказывать. Назначать ответственного, раздавать задачи и следить за их исполнением. Он даже иногда вдавался в объяснения, если этого требовало дело. Коротко и сухо, спокойно.
Но Мия словно взламывала его холодный, упорядоченный мир одним своим присутствием. Рядом с ней его почти трясло от новых, ранее неведомых чувств. Тревога, нежность, желание заботиться, восхищение, страх потери, счастье…
И все это разбивалось о ледяную стену в душе, умирало несказанным.
Когда-то Акио горел заживо, стоя на передовой в Огненной долине. Сейчас он тоже горел, сжигая себя в огне новых чувств. Стена, бывшая раньше безопасным убежищем, стала темницей, из которой не было выхода.
Он вспоминал Хитоми. Сестра — единственный человек в этом мире, проходившая за ледяную стену. Спокойно, как к себе домой.
Нет, он никогда не впускал ее, она входила сама, не замечая преград. Ее не отпугивала напускная холодность и жестокость Ледяного Беркута, она видела в Акио сильного, доброго и заботливого старшего брата, и он становился для нее таким.
Но Мия так не умела. И Акио понимал — еще немного, и все. Он потеряет ее.
Навсегда.
— Господин…
Мия нерешительно застыла на пороге кабинета. Соседняя со спальней комната, в которой даймё хранил архив, переписку, карты, своды законов, многочисленные свитки по экономике и военному делу. Обычно именно здесь после обеда он разбирал письма и бумаги. Мия до сих пор была в этой комнате лишь однажды, в самый первый день.
Акио сидел за столиком, просматривая какое-то донесение, и делал пометки на листе рисовой бумаги.
— Иди сюда.
Она робко подошла и опустилась на татами рядом со столиком. Непривычно было, что Акио больше не гонит ее и не отмахивается.
— Сейчас закончу, — сказал он, не отрывая глаз от бумаги. — Подожди.
Изящная кисть казалась слишком маленькой для его руки. Меч смотрелся в ней куда уместнее.
Мия опустила взгляд на беспорядочные черточки, которыми он пятнал белизну бумаги. При виде такой записи преподавательница каллиграфии из «Медового лотоса» схватилась бы за сердце. Иероглифы торчали вкривь и вкось, местами и вовсе только по соседним значкам можно было догадаться о значении того или иного символа.
— У вас плохой почерк.
— Ужасный, — хмыкнул Акио. — Отец считал, что для будущего даймё важнее уроки кэндо, экономики и военного дела.
— А говорят, что кэндо и каллиграфия — едины. И мастер в одном искусстве будет мастером и в другом.
— Врут.
Он обмакнул кисть в тушь, занес над бумагой и выругался, посадив кляксу прямо по центру свитка. Некрасивое пятно съело половину иероглифов, лишив смысла все прочие.
Со словами «опять переделывать!» Такухати скомкал испорченный лист и достал новый.
— Неправильно.
— Что? — Он поднял голову и хмуро уставился на Мию.
— Вы слишком глубоко погружаете кисть. Достаточно на треть. И тушь лучше не стряхивать, а отирать. Давайте я покажу.
Акио протянул девушке кисть. На лице его читалось такое явное сомнение, что Мию разобрал азарт. Не зря же она была лучшей по каллиграфии в «Медовом лотосе».
— Вот! — Девушка аккуратно прошлась кончиком кисточки по краю баночки с тушью. — Вы еще и держите неправильно. Неужели никто не говорил?
Даймё покачал головой.
— Вы держите ее, как палочки для еды. А надо вот так… — Она заставила его сложить вместе указательный и средний пальцы, вложила в руку кисть и прижала сверху большим. — Если хотите тонкую линию, берите за кончик. Если толстую, перехватывайте у основания. Попробуйте!
