Ми-я… Его сокровище!
Она была нужна, необходима Акио, почти как воздух. Видеть ее каждый день, прикасаться, обнимать, просто чувствовать, что она рядом…
Болен? Одержим? Пусть так! Пока никто не догадывается, пока он способен мыслить и действовать, он не станет бороться с собой.
По венам гуляло концентрированное счастье, словно Акио и впрямь выкурил то ли опия, то ли гашиша. Хотелось смеяться без причины и менять мир к лучшему. Цвета стали невозможно яркими, вещи слишком объемными, почти до непереносимости. Как будто раньше он смотрел на все вокруг сквозь мутное стекло, а теперь оно лопнуло, открыв взору мир во всем его богатстве красок, звуков, запахов…
Акио Такухати недавно исполнилось тридцать, и он впервые в жизни был влюблен. Насмерть влюблен в свою наложницу.
Глава 14
СИЛА И СЛАБОСТЬ
Сёгун почти кричал, выплевывая гневные слова вместе со слюной. Господин Кудо потупился, сохраняя на лице выражение крайнего сожаления, которого не ощущал.
— Я сказал тебе заняться Такухати больше трех месяцев назад! Где результаты?!
— Нельзя найти золотой в пустом кошельке, господин. — Такеши осмелился поднять взгляд.
— Смеешься? — свистящим шепотом спросил Ясуката. — Я что велел? Подкинь улики, подкупи свидетелей! Мне все равно, как ты это сделаешь, я хочу, чтобы до исхода месяца Такухати сидел в яме! — Багряный, как кровь, свет залил глазницы сёгуна. Менее привычный к гневу Ясукаты человек мог бы перепугаться от такого зрелища до икоты.
Господин Кудо снова изобразил раскаяние и потупился.
Положа руку на сердце, выволочка была более чем обоснованной. Господин Кудо откровенно пренебрег приказом сюзерена и саботировал распоряжение.
Мысленно для себя он оправдывал такую вольность тем, что присягал не сёгуну, а семье Риндзин. Но истинная причина была иной.
Начальник службы безопасности никогда не ставил знак равенства между своей страной и ее правителем. Правители меняются, земля и люди остаются. Господин Кудо любил Оясиму больше жизни, он, не задумываясь, пошел бы на любую подлость ради ее блага. Но подлость, которой от него требовал сёгун, была во вред стране.
И Такеши тянул время, в надежде, что даймё Эссо успеет первым нанести удар.
— Ладно, я понял. — Сёгун неожиданно сбавил тон. — Ты некомпетентен.
Господин Кудо оскорбленно моргнул. Услышать такое после того, как он за полгода наладил работу практически разваленной службы разведки и блестяще накрыл самханскую агентурную сеть, было обидно.
— Осмелюсь заметить…
— Я не разрешал тебе говорить! С завтрашнего дня ты понижен в должности. Теперь безопасностью будет заниматься Тоса.
Тоса? Этот прямой, как стрела, и тупой, как чурбан, солдафон?! Он же все испортит! Допустить его к тонким вопросам разведки все равно что впустить дикого кабана в лавку горшечника.
Стараясь не давать волю своему негодованию, господин Кудо изложил свои соображения сёгуну. Тот снисходительно улыбнулся:
— А вот чтобы этого не случилось, ты останешься его помощником.
— Кто это, господин?
Статуэтка пряталась на полке, в окружении писем и приказов. Округлая, вырезанная из кости миниатюра изображала девочку. По виду совсем ребенок, лет десять-двенадцать. Худенькая, с резкими скулами, еще по-детски угловатая, как неоперившийся птенец. Девочка сжимала в руках цветок и застенчиво улыбалась.
— Моя сестра — Хитоми. — Акио подошел сзади и обнял Мию за плечи. — Она сейчас в Тэйдо, но скоро вернется домой. Я надеюсь, вы подружитесь.
— В Тэйдо? И ваш брат тоже там?
— Да. Что тебя удивляет?
— Разве это не опасно?
— С чего ты решила, что в столице опасно?
Девушка напряглась. Вот он — шанс. Она уже несколько дней думала, как бы начать этот разговор.
Лишь бы даймё не рассердился…
Он стал совсем другим в последние дни. Разговаривал с Мией ласково, подшучивал. И часто улыбался — не кривой высокомерной улыбкой, а какой-то новой, незнакомой. Она делала Акио моложе и привлекательнее. Слуги поговаривали, что господин изменился — не узнать.
Лишь бы не оттолкнуть его, не испортить все! Но как промолчать, когда слова так и жгут язык, а мысли не дают спать спокойно?
— С того, что вы собираетесь бунтовать против сёгуна! — выпалила она и зажмурилась.
Он замер.
— Почему ты думаешь, что я собираюсь бунтовать? — медленно спросил он.
Мия вздохнула и развернулась, рискнув взглянуть ему в лицо. Нет, даймё не сердился. Только взгляд его стал очень внимательным и настороженным. Опасным.
Она заговорила, пряча нервозность за деловым тоном:
— За последние месяцы вы приняли присягу почти у пяти тысяч самураев. И это сейчас, когда вот-вот мирный договор с Самханом будет закреплен браком. Другие кланы пытаются снизить расходы на армию, а вы берете под покровительство их бывших вассалов. Вы привечаете ветеранов, приглашаете их переезжать на Эссо вместе с семьями. Формально они — ронины, но помнят вас как командира. Любой, если начнется война, пойдет воевать за вас. За последний месяц увеличились налоговые выплаты от гильдии оружейников, значит, им пришли крупные заказы. У кого, кроме вас, на острове достаточно денег, чтобы купить столько оружия? Новые складские помещения в Асикаве. Новые казармы. Вы велели заложить четыре корабля на верфях…
— Может, я собираюсь завоевывать новые земли? — со смешком спросил Акио. — Почему сразу предположение о бунте?
Девушка перевела дух. Он не злился. Ей даже показалось, что в глазах Акио мелькнуло уважение.
— Потому что вы обещали снять это, — ее рука коснулась сережки, — через полгода, если будете живы. И еще потому, что вы переписываетесь с недовольными наместниками и даймё. Юг не забыл, кто принес ему Желтую смерть.
Такухати рассмеялся:
— Думаешь, юг забыл, кто подавлял предыдущее восстание, лучшая ученица?
Мия покачала головой:
— Я с Рю-Госо, господин. И ни разу не слышала о вас дурного слова. Вы побеждали достойно.
Он поморщился:
— Землетрясение сделало почти все за нас.
— Вы спасали людей!
— Помочь тем, кто выжил, было разумно. — По лицу даймё пробежала кривая улыбка. — Я хотел ворваться в Хоти как завоеватель, а вошел героем. Ясукату винили в смертях, меня благодарили за спасение уцелевших. Я не горжусь этой победой.
— Это только последнее сражение. Вы и до этого побеждали…
— Конечно. У меня было больше людей, они были опытнее и лучше вооружены. Кто поднимает восстание без подготовки? Тем более весной, когда крестьянам и воинам нечего есть. — Он остановил смеющийся взгляд на девушке. — Ну, лучшая ученица! Неужели сама обо всем догадалась?
