Невозможный ужас случившегося и собственная неподъемная вина пригибали к земле.
Это из-за нее! Из-за нее арестовали Акио! И он согласился на это добровольно, чтобы защитить Мию.
Почему она не послушалась? Почему не пошла в замок, как он велел? Почему не выкинула сразу проклятый дар сумасшедшего самурая?
На мгновение Мии показалось, что мир превратился в ледяную пустыню, в которой никогда не будет радости и надежды на лучшее. Раздавленная, уничтоженная виной и стыдом, она стояла на коленях посреди осиротевшего замка, не имея сил даже подняться. Слезы скатывались по щекам — крупные, словно дождевые капли.
Чья-то рука легла на плечо.
— Это не лучшее место, чтобы плакать, девочка.
Она подняла голову и заморгала. Перед глазами все расплывалось, а слезы все катились и катились.
— Давай, надо встать. — Подошедший незнакомец вздернул ее на ноги, и тут Мия наконец увидела его лицо и отшатнулась.
— Вы?!
— Я, — кивнул господин Кудо. — Тебя ведь зовут Мия, не так ли?
Она покорно кивнула.
— Почему ты плачешь о Такухати, Мия? Разве он не удерживал тебя силой в наложницах?
От изумления Мия даже перестала плакать, настолько абсурдным и странным показался ей этот вопрос.
— Нет, — прошептала она еле слышно. — Он любил меня и назвал своей невестой.
Лицо мужчины помрачнело стремительно, как небо перед надвигающейся бурей. Он негромко выругался и отвернулся, чтобы отдать несколько отрывистых распоряжений. Мия не вслушивалась в его слова. Воспоминание об утраченном счастье вызвало в ней новый взрыв горестных рыданий.
В себя она пришла только когда солдат, по приказу господина Кудо, присел, чтобы взять ее на руки. Девушка завизжала и забилась, вырываясь из чужих объятий. Солдат отступил и растерянно посмотрел на своего командира. Тот поморщился, недовольно пробормотал под нос: «И это Риндзин?», а потом потряс Мию за плечи.
— Хватит рыдать и визжать! — велел он сухим, не терпящим возражений тоном. — Ты хочешь спасти Акио Такухати?
Девушка замолчала и кивнула.
— Тогда следуй за мной!
Часть вторая
КОГДА ПРОСНЕТСЯ ДРАКОН
Глава 1
НАСЛЕДИЕ КРОВИ
— Нет. — Мия отодвинула свиток и с вызовом взглянула в глаза мужчине. — Я не отвечу больше ни на один ваш вопрос, господин Кудо, пока вы не объясните, зачем это все и что вы собираетесь дальше делать.
За бортом плескалась вода и кричали чайки. Подходил к концу третий день морского путешествия, до Хигоку — сердца Оясимы — оставалось всего несколько часов, а Мия вдруг словно очнулась от тягостного сна.
Сразу после ареста Акио она была в таком беспросветном отчаянии, так придавлена грузом вины, что ухватилась за соломинку. Господин Кудо отвел ее на корабль, который, судя по всему, принадлежал ему лично. Мия забилась в дальний угол крохотной каюты, обняла себя за ноги и сидела так несколько часов.
Плеск волн в борта и усилившаяся качка подсказали, что корабль отчалил. Девушка отметила это механически, равнодушно. Она едва обратила внимание на появление господина Кудо с чашей воды. Равнодушно опустила руку в воду, как он хотел. Равнодушно проследила, как та вскипает, приобретая насыщенный багряный цвет, словно в чашу налили свежей крови.
— М-да… что и требовалось доказать, — пробормотал господин Кудо и задумчиво поскреб гладко выбритое лицо.
В другой ситуации Мия закидала бы его вопросами, но сейчас ей было слишком плохо. Любая неосторожная мысль вызывала почти физическую боль, и она отчаянно старалась не думать.
А господин Кудо ушел. И чашу забрал.
Он вернулся позже с той же чашей, но теперь в ней был вареный рис и несколько кусков солонины.
От вида и запаха еды к горлу подкатила тошнота. Мия ковырнула рис палочками и отодвинула миску.
Заснуть ночью так и не получилось. Она то погружалась в тягостное забытье без сновидений, то резко вскакивала от ощущения надвигающейся беды.
Уже под утро приснился двор Инуваси-дзё, отчаяние в глазах Акио и его голос: «Я же велел уходить тебе, Мия». И руки — ее руки, медленно вонзающие кинжал в грудь даймё.
Мия проснулась от собственного захлебывающегося крика. И даже мысль, что все это сон, что в реальности Акио жив, не принесла облегчения. Она скорчилась на тюфяке и зарыдала.
Рядом, словно из ниоткуда, появился господин Кудо. Насильно усадил зареванную девушку, заставил поднять голову. От слез все расплывалось перед глазами. Она дернулась, пытаясь избежать бесцеремонных прикосновений. В ответ щеку обожгло пощечиной.
— Выпорю, — пообещал Такеши Кудо.
Угроза не подействовала. В эту минуту Мия почти ненавидела себя за непослушание, стоившее Акио свободы, а может, и жизни. И соглашалась, что заслуживает самого сурового наказания.
— Хорошо.
В ответ мужчина выругался с явной досадой, а потом снял с пояса флягу. Стальные пальцы стиснули щеки, принуждая Мию открыть рот, и в горло полилось саке.
— Пей!
Она сглотнула, закашлялась и сглотнула еще раз. Саке было отвратительным, несвежим и холодным, но от него голова очистилась от мыслей, и рыдания отступили.
— Ну? — спросил Такеши Кудо. — Истерика закончена? Тогда послушай меня еще раз, девочка! Я могу спасти твоего господина, но для этого ты должна делать то, что я скажу. Сейчас я хочу, чтобы ты умылась и легла спать. А когда проснешься, у нас будет долгий разговор. Оттого, насколько честно и подробно ты ответишь на мои вопросы, зависит жизнь Акио Такухати. Поняла?
Мия тупо кивнула. От алкоголя она мгновенно осоловела. Стоило ей снова лечь, как девушка забылась глубоким сном без сновидений.
Наутро мучитель заставил Мию съесть завтрак и начал обещанный разговор, больше напоминавший то ли допрос, то ли экзамен. Господина Кудо интересовал не даймё, но сама Мия. Ее образование, знания, опыт. Он то задавал каверзные задачки, то требовал прочесть вслух отрывок из уложения о рангах чиновников, то рассказать ему правила этикета.
— Поразительно, — объявил мужчина, потирая руки, в середине второго дня. — Не думал, что гейш учат даже этому.
Она могла бы сказать ему, что «этому», то есть основам экономики и теории права, она научилась самостоятельно под руководством Акио и Юшенга, но ей не хотелось посвящать этого странного человека в историю своей жизни.
— Можно мне выйти на палубу? — неожиданно для самой себя спросила Мия.
Тот прищурился, смерил ее взглядом и кивнул:
— Можно. Тебе не повредит свежий воздух. Но не надолго.
Она поднялась по шаткой лесенке. Над головой хлопало тяжелое полотнище паруса. Крики чаек, запах соли, белые барашки на гребне волн — все это показалось ей таким обыденным. Жизнь продолжалась, миру не было никакого дела до трагедии в жизни бывшей гейши.
