Такеши Кудо развел руками.
— Сёгун планирует обвинить его в измене. Суд назначен после свадьбы. Если Ясуката не сумеет до этого срока получить признание, дело лопнет, как мыльный пузырь.
Она сжала кулаки так, что ногти впились в кожу.
— Вы знаете, каким способом он пытается получить это признание, Кудо?
Тот отвел глаза:
— Знаю. Мы ничего не можем сделать, ваше величество. У моих людей нет доступа к темнице. Я могу спасти только младшего Такухати, его держат в яме. Остается надеяться, что даймё выдержит. Он воин, сильный и упрямый.
Девушка зажмурилась, кусая губы. Она с трудом сдерживалась, чтобы не закричать, не затопать ногами, как маленький ребенок. Мысль, что Акио страдает где-то в застенках, была невыносима.
— Как вы планируете получить доказательства?
— Я работаю над этим, ваше величество.
— Как? И что за доказательства? Почему они не всплыли раньше, если существуют?
Страх за Акио сделал ее сильной. Мия наседала, отрывисто задавала вопросы и еле сдерживалась, чтобы не вцепиться в мужчину. Такеши Кудо снова темнил и недоговаривал, а ей нужна, жизненно необходима была правда!
Чтобы принять верное решение, пока не поздно.
— Доказательства есть у гильдии синоби. Но они ненавидят семью Риндзин. Ваш отец слишком много слушал Ясукату, когда был жив, за что и поплатился.
— Итак! — Мия вскочила и быстрым шагом прошлась из угла в угол и обратно, яростно впечатывая деревянные каблуки в пол. — У вас нет доказательств, и вы предлагаете просто сидеть и надеяться на лучшее? Пока Акио пытают палачи сёгуна? Немного же от вас толку, Кудо. Чем вы занимались почти неделю, пока я ждала вас каждый вечер?
— Уничтожал любые свидетельства, что вы работали в «квартале ив и цветов», ваше величество, — скучным тоном ответил заместитель начальника службы безопасности. — Императрица должна быть чище первого снега, мы не можем допустить подобных слухов. Кроме того, я подготавливал побег для младшего Такухати и устроил подмену заряженного на вас виима на искусную подделку.
— Ох… — На мгновение девушке стало стыдно и захотелось извиниться. Но тут же страх за Акио вытеснил все другие чувства. Если даймё сломается и подпишет признание, его не спасет даже подделка. — Что вы сделали с оригиналом?
— Спрятал. Его существование слишком подозрительно, но в будущем он может нам пригодиться.
— Хорошо. Так что насчет доказательств?
— У меня назначена встреча с синоби, ваше величество. В прошлый раз Абэ заявил, что будет вести переговоры только с вами. Но теперь я смог добыть свидетельство, что приказ уничтожить гильдию — дело рук Ясукаты. Думаю, синоби захотят отомстить. Если добавить к мести прощение и покровительство императрицы, мы получим хороших союзников.
Мия остановилась резко, словно наткнулась на стену.
— Синоби виновны в гибели моей семьи? Так, Кудо?
— Так, ваше величество.
— Если бы не они, я не росла бы в деревне. И меня не продали бы в гейши в восемь лет. Так, Кудо?
Заместитель начальника службы безопасности нахмурился и покачал головой:
— Ваше величество, Ясуката в своем стремлении к власти был настойчив и изобретателен. Мы не можем знать, каким было бы прошлое. Только настоящее всецело в наших руках.
— Но синоби виновны в гибели моих родных!
— Ваш отец виновен в гибели их клана. — Кудо тоже встал. — Выбирайте, что вам дороже, месть или будущее?
Мия задумалась, пытаясь представить свою другую жизнь. Младшая принцесса. Два брата и сестра. Мама — совсем не та усталая женщина с добрыми глазами, которую сохранили детские воспоминания. Отец… По слухам, последний император был несдержан, вспыльчив и склонен к необдуманным поступкам. Но он не был негодяем или тираном.
Неужели жизнь могла сложиться иначе? Обратил бы генерал Такухати внимание на младшую принцессу? Пожелал бы назвать своей? И что сказал бы на это отец Мии, которого она не помнила?
В той, другой, неслучившейся жизни не было гор Рю-Госо, горячего источника с искроцветами, маленьких побед в состязаниях, робкой дружбы с вчерашней завистницей.
И в ней не было Дайхиро!
— Вы правы, Кудо, — после паузы признала Мия. — Я выберу будущее. Когда вы встречаетесь с синоби?
— Завтра.
— Я пойду с вами.
На пороге Мия замешкалась. Такеши Кудо пришлось дернуть ее за рукав и прошептать сквозь зубы «пойдемте!», чтобы девушка сумела перебороть себя и шагнуть внутрь.
Трактир показался ей до ужаса грязным и неуютным местом. По помещению плыли клубы дыма. Запах подгоревшего риса с кухни мешался с другим смолистым и мускусным, незнакомым. На татами вповалку полусидели или лежали люди — в основном мужчины, обряженные в какие-то невнятные обноски. Многие сжимали в пальцах глиняные трубки, от которых и расходился этот странный запах. На лицах курильщиков застыло выражение слюнявого блаженства и апатии.
Пугливо оглядываясь и спотыкаясь в сумерках о чьи-то ноги, девушка проследовала за своим проводником сквозь низенькую дверцу в соседнее помещение.
Здесь было светлее и куда меньше места. И без того тесное помещение казалось еще теснее из-за множества кое-как сколоченных низеньких столиков. За столиками сидело с полдесятка немолодых, небогато одетых мужчин. Перед каждым стояла табличка, исчерченная ровными столбиками иероглифов. Мия скользнула взглядом по бумаге и зажала рот ладонью, чтобы не закричать.
«Ледяные стены», «страж», «липучка», «бормотун»… Простейшие чары на охрану жилища.
Торговцы кровью!
Нищие ронины. Выброшенные на окраину жизни, дошедшие до последней границы отчаяния, они шли продавать свою магию. Используя данную от рождения силу крови, создавали заклятые артефакты для простолюдинов.
Нет большего позора для самурая. И пусть купцы были готовы щедро платить за чары, иные ронины выбирали смерть от голода, лишь бы не продавать за золото божественный дар своей крови.
Нелегальный, осуждаемый властью и людьми промысел. Такеши Кудо привел ее в настоящий притон!
Девушка сглотнула и выпрямилась. Вчера она почти час потратила, убеждая новоявленного вассала взять ее с собой. Приказывала, уговаривала, льстила, требовала, снова и снова повторяла, что не будет обузой. Если она сейчас расклеится, то покажет себя малолетней истеричкой, неспособной предугадывать последствия своих решений и отвечать за них.
К счастью, Кудо не задержался и в этой комнате. Поймал за локоть подавальщицу, шепнул ей что-то, показал глиняный жетон. Женщина кивнула и повела их за ширму вглубь здания.
Они прошли по узкому коридору. Из-за дверей справа и слева доносились голоса, сквозь неплотную рисовую бумагу просачивался свет. Женщина остановилась возле одной из дверей, выстучала на стене затейливый ритм и сразу после короткого «входи» растворилась в темном коридоре, словно призрак.
