Погода стояла ясная. За обедом они собрались для разговора. Раньше, если король Грациллоний был свободен от дел, он посещал их собрания, но на этот раз он извинился и вежливо объяснил, что намерен совершить ритуал в храме Митры.
На закате они вошли в Водяную башню и поднялись по спиральной лестнице на площадку для наблюдений. Ученики Исмунина расставили армиллярные сферы, гониометры и другие инструменты. Старик сидел в углу, завернувшись в плащ. Он был почти слеп.
— Мы будем рассказывать вам все, что здесь происходит, мастер, — преданно заверили его ученики. — Мы все точно запишем, чтобы вы могли найти толкования того, что нам будет непонятно.
Бодилис подошла к парапету. Ис погрузился во тьму, только светились окна домов и металлические и стеклянные верхушки башен. В противоположном направлении, в темной долине, как серебряная нить, блестел канал. Воздух, наполненный запахами и шепотом, был еще теплый, влажный. Над горами поднялась полная луна. Ее край потемнел.
«А-а», забормотали голоса, и «Богиня, смилуйся над нами», и «Быстрей, надо установить часы»… Близорукая Бодилис соединила большой и указательный пальцы, чтобы через образовавшуюся щель лучше разглядеть чудо.
Темнота сгущалась, пока не стала красной. Красный покров сменился черным и потом превратился в пепельно-белый. Затмение длилось не дольше и не короче, чем обычно. Оно тоже войдет в книгу Исмунина — еще одно зерно истины, посеянное для урожая, который он никогда не увидит. Бодилис удивило, как много ученых мужей империи, невзирая на неудобства, пришли понаблюдать за явлением или просто посмотреть.
Последовал короткий разговор, высказывались сравнения, предположения; но большинство философов уже клонило в сон. Бодилис оставалась бодрой, как днем. Когда люди спустились и пожелали друг другу спокойной ночи, она отправилась домой, размышляя, какую книгу ей почитать, или, может, попытаться немного перевести из «Эдипа», или набросать задуманный ею рисунок. С тех пор как Грациллоний перестал приходить к ней по ночам, ее дом стал еще более одиноким. Семурамат-Тамбилис тоже одинока, но королеве подобает заниматься хозяйством; и Тамбилис наверняка научилась всему, что должна знать утонченная женщина. Керна и Талавир были хорошими дочерьми, часто навещали мать, но у них свои семьи, а о них заботятся в первую очередь. Бодилис не стала зажигать лампу — настолько ярко светила луна. Улицы были пустынны, и от этого освещенные окна домов ей показались еще более уютными. Звук ее шагов эхом раздавался по опустевшим улицам.
Ее путь лежал мимо сгоревшего дотла дома. Для Иса пожары были редкостью, они случались только на деревянных верхних этажах высоких зданий. Тогда моряки из Дома Воинов с такой поспешностью мчались туда, как будто хотели предотвратить жестокое преступление, ведь победа могла остаться за свежим ветром и разбившейся амфорой с маслом. На время починки дома семья куда-нибудь переезжала.
На почерневшей стене рухнувшего дома, свесив длинные ноги, сидел человек. Он был одет, как лесничий: рубашка из грубой ткани, кожаный камзол, клетчатые штаны. В свете луны она разглядела серебряный пояс, золотые серьги и раздвоенную черную бороду. На щеке выделялся шрам.
Она узнала Руфиния. Бодилис видела его всего несколько раз, и то мимоходом, поскольку он часто уезжал по поручениям короля, о которых он никому не рассказывал.
— Что ты делаешь? — спросила она.
— Конечно, смотрю на затмение, — засмеялся он. — Такие чудеса бывают нечасто, к тому же наша ужасная погода обычно прячет их от людских глаз. — Он стал серьезнее. — Вообще-то я сижу и думаю, отчего это происходит. Королева, разумеется, это знает, но я-то всего лишь сбежавший раб.
— А ты не знаешь, отчего? — спросила она.
— Слышал, что рассказывает народ. Еще раньше, до того, как у меня, благодаря королю Граллону, величайшему из правителей, появилось время посмотреть мир.
Бодилис прищурилась и поспешно сказала:
— Что ж, все достаточно просто. Солнце и луна движутся напротив друг друга почти под прямым углом, поэтому тень Земли падает на луну. Ты заметил, что тень изогнутая?
Руфиний уставился на нее.
— Но… Да, моя госпожа… Но, насколько я понял, вы хотите сказать, что Земля круглая?
— Конечно. Это всем известно. Подумай, почему в ясный день корабли скрываются за горизонтом. Сначала исчезает остов, потом — мачта. Разве могло такое случиться, не будь Земля шаром?
Руфиний тяжело вздохнул и взволнованно сказал:
— Верно, верно! До последнего времени мне никогда не приходилось ни о чем думать, кроме как о спасении своей жизни, но… Да, теперь я понял. Но появляются новые загадки… — Он нелепо припал на одно колено. — Госпожа Бодилис, мудрейшая из галликен, могу ли я просить вас об одолжении? Позвольте сопровождать вас до двери вашего дома и внимать вашим словам, чтобы вы поделились со мной своими познаниями? Если когда-нибудь вам понадобится преданный слуга, вот он я!
Бодилис улыбнулась.
— Конечно, если ты так хочешь.
Этот молодой человек настолько предан Грациллонию, что вряд ли представляет для нее какую-то опасность, к тому же он очарователен и так трогательно просит. Ей смутно вспомнились ходившие в Исе слухи, что Руфиний не признает никаких новшеств, которые могли бы привлечь к нему благородных женщин.
Он запрыгал от радости.
Вопросы, которые он задавал, выдавали его невежественность, но в то же время быстрый ум, он удивительно точно улавливал истину. У дверей она переборола искушение пригласить его в дом. Какое удовольствие учить способного ученика. Но она отказалась от своих намерений, они договорились встретиться еще раз, когда будет возможность.
III
Для Иса этот год выдался спокойным. Однако жители не верили, что в будущем их ждут славные времена. Один месяц луна была темной, в следующем месяце появилась комета. Потом двадцать семь ночей светило солнце, подбираясь к земле ближе, чем волк к оленю. Даже когда его скрывали облака, все знали, что оно крадется наверху, падающая звезда оставила за собой призрачное свечение.
После явления кометы галликены собрались для короткого разговора.
— Бояться нечего, — заявила Бодилис. — Что бы собой не представляли эти кометы — Аристотель считал их обычными парами в верхних слоях воздуха, — в хрониках записано, что они, в отличие от грозы, появляются и исчезают без серьезных последствий.
— Возможно, страхи беспричинны, — заявила Ланарвилис, — но все равно реальны. Будь рядом король… — Она пожала плечами. Грациллоний снова уехал в Рим — помочь старым солдатам Максима организовать обучение резервистов. — Беспокойство растет. Некоторые моряки так напуганы, что боятся выходить в море. Нагон Демари будоражит рабочих.
— А у христианина Корентина становится все больше новообращенных, — презрительно усмехнулась Виндилис.
