Книга Касание, страница 75. Автор книги Галина Шергова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Касание»

Cтраница 75

Русский больше не повторял злополучного слова, но я уже не мог усидеть на месте. Я повернулся к нему:

— Простите, вы говорите по-английски?

— Да, конечно, — он развернулся ко мне. — Подсаживайтесь. Я пересел к ним за столик.

— Мне показалось, что вы назвали журнал, с которым я сотрудничал в Москве, — выдавил я, стараясь не выдавать волнения.

Русский откликнулся бодро:

— Так мы коллеги! Очень приятно. Я тоже иногда пишу для них. Вообще-то журналистика — мое хобби. Я работник Министерства иностранных дел. Но иногда пишу. Для газет. И для этого журнала. Как раз перед отъездом сюда виделся с заведующим иностранным отделом.

— Борисом?

— Да, да, Борисом. Борисом Ивановичем. Мы случайно встретились в Доме кино.

— И как он? — спросил я. Не мог же я спросить: «А про госпожу Троицкую вы ничего не знаете?»

Русский разулыбался:

— Прекрасно, прекрасно.

— Он еще сочиняет романсы? — надо было подкрепить подробностями мое близкое знакомство с Борисом.

— Романсы? Про романсы мне неизвестно. Но не исключаю. От влюбленных всего можно ждать.

— Влюбленных? Не очень-то похоже на Бориса. Насколько я помню, он был счастлив в браке. — Скучное выражение «счастлив в браке» очень годилось именно Борису и его супружеству.

Теперь русский уже захохотал:

— Вы отстали от событий. Бориса бросила жена, ушла к моему другу. Страдания покинутого, конечно, имели место. Но сейчас он влюблен, снова женился. Я его видел как раз накануне свадьбы. В Доме кино. Ах да, я говорил. На премьере его невесты, уже, собственно, жены. Впрочем, и ее вы, видимо, знаете, если сотрудничали с их журналом.

— Кто же это? — Я спросил просто так, я был уверен, что речь идет о Ларисе, секретарше Бориса. Овдовевшие или осиротевшие начальники часто женятся на своих секретаршах. Но русский сказал:

— Ксения Троицкая, их корреспондент. Прелестная женщина. И талантливая. Вы ее знаете?

— Немного. Привет им всем. И поздравления.

— От кого? Как ваше имя?

Я не ответил. Махнул рукой — неважно, мол. Я положил деньги за кофе на свой столик и вышел. Русские углубились в беседу. Мимолетная встреча не произвела на них ни малейшего впечатления. Такие встречи во время путешествий — на каждом втором углу.

Уже совсем стемнело, по кромке моря вспыхнули фонари. В открытых тавернах и на набережной стало людно. Народу в порту прибавилось, а порт был пуст. Был пуст порт, город, мир. Господи, ведь я знал, что должно случиться это или примерно это. Не Борис, так другой. Хотя это странно — Борис, меньше всего героем романа мог быть он. Но какая разница… Я ведь знал, я готовил себя к тому, что мир опустеет. Я только не знал, что это будет так невыносимо тяжело.

Обычно, когда разные беды и разочарования хватают человека за горло, ему хочется быть одному. И по всем правилам логики мне бы надо было вернуться домой, в пустую квартиру, доставшуюся мне после смерти матери. Но я поехал к Елене.

Когда я выписывался из больницы, она вместе с другими вышла проводить меня. Она ничего не говорила, никаких прощальных и напутственных слов. Не то, что прочие. Те говорили без умолку. Но дома я обнаружил в кармане записку: «Телефона у меня нет, вот адрес. Не думаю, что Вам захочется приехать. Но вдруг». Записка так и осталась в нагрудном кармане моей куртки, я не выбросил ее, сам не знаю, почему. Ехать к Елене, видеть ее я не собирался.

А сейчас решил. Вовсе не надеялся, что Елена может, хоть в малой степени, заместить Ксению. Или что мне кому-то нужно рассказать о моих бедах, станет легче. Ни перед кем не желал я исповедаться. Просто хребтом почувствовал: сейчас мне необходимо, чтобы кто-то в этом мире меня любил. А кто? Только она. Выбор невелик.

Меня, конечно, несколько смущала предстоящая встреча. Я отчетливо видел сцену: она вскрикивает, потом в смятении отступает и, прижав руки к груди, начинает лопотать сквозь слезы: «О, Боже — вы! Я не верила, я знала, что никогда не увижу вас… Я просто любила и все… Неужели это — вы?» Я говорю: «Прости, что не появлялся. Дел было много». Потом она начинает суматошно метаться по комнате, пытаясь навести порядок и все причитает: «Тут такое делается, не смотрите, я сейчас, я ведь не ждала, тут беспорядок… Господи, это — вы!» (Так обычно суетилась моя сестра Мария, когда к нам являлся неожиданный кавалер. А вот Ксения беспорядка в своей квартире не замечала, она видела только меня). Елена кружится по комнате и талдычит свое. «Ладно, ладно, утихомирься, — говорю я, — давай лучше выпьем кофе. У тебя есть кофе?» «Ах, кофе! Кофе нет. Что же делать? Но я могу сбегать к соседке. И все… Только не уходите… Ладно? Умоляю, не уходите».

В какой-то момент мне даже расхотелось ехать — встреча мысленно уже состоялась, плотская, во всех подробностях.

Елена открыла, тщательно одетая и причесанная. Как я и предполагал еще в больнице, волос у нее хватило бы на троих.

— Добрый вечер, — Елена улыбнулась в восемьдесят четыре белоснежных зуба. Оказывается, и улыбаться умела. — Проходите. Как раз вовремя. Ужин уже готов, и все.

Только это «и все» было в ней прежним, ожидаемым. А так — полное спокойствие, никакой суетливости, растерянности. Может, зря пришел. А может, так к лучшему. Во всяком случае, не надо успокаивать, нести ничего не значащую чушь.

Мы прошли в комнату. Чистота, как в операционной, делала ее немного нежилой. И все окрестные предметы, расставленные и разложенные с точностью хирургических инструментов, казались угнездившимися раз и навсегда.

Стол, накрытый твердой от крахмала скатертью, был сервирован. На два прибора.

— Ты кого-нибудь ждешь? Я не во время? — Я несколько смутился. Представлял-то все не так.

— Жду, жду, — серьезно ответила Елена: — Вас, разумеется. Я всегда вас жду, хотя никогда бы не подумала, что вы придете. Садитесь к столу. Или хотите вымыть руки?

В ванной я долго копался с мылом и полотенцами, тянул время, никак не мог придумать, как вести себя при таком повороте событий. Когда вернулся, ужин был на столе. Елена объясняла что-то про расставленные кушанья. Только сейчас я понял, что ничего не ел весь день, жутко оголодал.

Мы ели, Елена спокойно и размеренно рассказывала мне о больничных делах: такому-то больному сделали неудачную операцию, от другого, после ампутации обеих ног, отреклась жена, Захариадис подарил новорожденному сыну яхту, пусть владеет, когда подрастет.

— Ну, а у тебя какие новости? — спросил я. — Есть у тебя собственные новости?

— Есть. Но это только мои новости.

— Так расскажи, мне же интересно.

— Нет, нет. Это только мои новости. — Она вкрадчивым движением дернула плечом, точно подтягивая слишком тяжелую грудь.

Не из любопытства, а чтобы как-то продолжить никчемный разговор, я сказал:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация