– Конечно, любимая, можешь купаться сколько угодно, но только после того, как исполнишь супружеский долг.
Сжавшись, испуганно смотрю на него.
– Я долго ждал, – просто сказал магистр.
Совершенно не нашлась, что возразить на это. А хотелось бы. Очень. Хоть как-то и хоть что-то, и…
Лорд-директор донес меня до покрывала, поставил на ноги, а затем, взяв за подбородок, заставил посмотреть на себя и тихо спросил:
– Страшно?
– Очень, – призналась я.
Но все равно взяла и сняла с пальца кольцо леди Минарги.
Волосы вмиг рассыпались по обнаженным плечам, белье оказалось настолько невесомым, что мне вдруг стало холодно, а из горла Риана вырвался какой-то невнятный хрип. И это была моя маленькая месть или шалость, не знаю, просто стало приятно, что он так реагирует на меня и…
– Дэя… – полустон-полушепот. – Моя Дэя…
И больше разговоров не было, для них просто не осталось места, едва жадные губы Риана накрыли мои, прикасаясь в поцелуе, где нежность смешалась со страстью, у которой не было преград. И я потерялась, растворилась в его дыхании, в его биении сердца, которое было так слышно в этом совершенно безмолвном, созданном только для нас двоих мире. И почти не слышала собственных стонов, раз за разом срываемых магистром, окутавшим меня целым океаном самых нежных из ласк.
И из этого водоворота страсти я вынырнула лишь дважды – едва почувствовала прикосновение всей кожей к обнаженному телу моего темного лорда и ощутив, как мы становимся единым целым. Пламя, оно вспыхнуло, но огонь уже никого не обжог. Я горела страстью вместе с тем, кого искренне и всем сердцем любила, я умирала, отдаваясь ему, и чувствуя эту невероятную принадлежность своему мужчине, я возрождалась в его объятиях, дрожа всем телом от пережитых ощущений. И пусть удовольствие было с толикой боли, я искренне наслаждалась каждым мгновением, каждым касанием моего бесконечно осторожного даже в страсти темного лорда.
А когда все закончилось и я лежала на груди Риана, прислушиваясь к медленно успокаивающемуся биению его сердца, услышала шум океана.
– Не-ет, – говорить было тяжело, и потому я хрипло шептала, – купаться не пойду.
– А я бы и не пустил, – тоже хрипло ответил Риан.
– Коварный темный, – заявила я, думая о том, что нужно взять одно из полотенец и прикрыться.
Потому что я, совершенно обнаженная, лежу на обнаженном магистре, и… стыдно. И как вспомню все свои стоны и то, как выгибалась от наслаждения в его руках… вдвойне стыдно. И…
Я осторожно приподнялась, потянулась к полотенцу, но Риан перехватил мою руку и, возвращая обратно, прошептал:
– Дэя, мы тут совершенно одни, тебя никто не увидит. А если холодно, я могу сделать воздух теплее.
– Н-не надо, и так… жарко. – Я совершенно смутилась.
Риан вдруг опрокинул меня на покрывало, навис сверху и, глядя в глаза, спросил:
– И кого ты стесняешься, любимая?
Я столько всего стеснялась…
– Океан подглядывает, – прошептала первый пришедший на ум бред.
Шум воды исчез мгновенно.
– П-песок? – выдала я следующее предположение.
Песка не стало – мы теперь лежали на белоснежной расстеленной шкуре, но сама она висела в черной невесомости, то есть в абсолютной пустоте.
– Звезды, – выдала я последнее, что вообще тут имелось.
Звезд не стало. И стало вдруг так тепло, уютно, совершенно темно и абсолютно не стыдно. Риан склонился к моим губам, нежно, но со вновь отчетливо просыпающейся страстью поцеловал и, когда мое дыхание стало тяжелым и прерывистым, задумчиво произнес:
– Даже не знаю, говорить тебе или не стоит, что у меня абсолютное зрение, и в темноте я вижу гораздо лучше, чем при свете…
Мгновенно представила, что он сейчас всю меня видит! Всю! Без одежды и бесстыдно подавшуюся к нему всем телом.
– Ну, Риан! – только и сказала я.
– Да, любимая? – ответил он, спускаясь поцелуями ниже.
– Звезды верни, – потребовала я.
– Что ты, – его губы нежно касались выдающейся части моего тела, – они же будут… подглядывать.
– Не будут, мы договоримся, – пробормотала, чувствуя, как от его ласк вновь начинает кружиться голова и перехватывает дыхание.
– Будут-будут, – возразил магистр, – они контрактов не подписывают и на сомнительные сделки не идут.
К этому моменту связно мыслить я оказалась не способна и на выдохе произнесла лишь:
– П-п-песок…
– Мм-м, – вытворяя нечто невероятное, протянул Риан, – песок мне сразу не понравился, какой-то он…. мм-м… излишне наблюдательный, не находишь?
Я уже ничего не находила, я уже совершенно даже потерялась, и смущала меня лишь одна мысль – Риан меня сейчас видит, всю меня, и мое выражение лица, и тело, и… и его теперь от этого зрелища ни песок, ни звезды, ни даже океан не отвлекают! И вот оно мне нужно было вредничать, и…
И потом уже никаких мыслей не осталось. Говоря откровенно, в абсолютной тьме мне было даже комфортнее и не стыдно ни капельки, а еще тепло и уютно и так сладко.
Когда наступило утро, мы встретили его в объятиях друг друга, и я, протянув руку, стащила полотенце и торопливо прикрылась.
– Будем считать, что это в тебе коварство темной крови проснулось, – усмехнувшись, сказал Риан.
– А это правда уже утро? – спросила совсем уставшая я, которой так и не довелось сомкнуть глаз всю ночь и сейчас безумно хотелось только одного – спать.
– Да, – глядя мне в глаза, соврал Риан, – рассвет.
– Врешь?! – прищурившись и закутываясь по шею, спросила я.
– Нет, просто лгу самым наглым образом, – улыбнулся магистр. Но затем уже привычным мне заботливым тоном спросил: – Устала?
Молча кивнула. Откровенно говоря, я была не уверена даже в том, что смогу встать, от перенапряжения болели все мышцы, вообще все. И да – безумно хотелось спать.
– Спи, – улыбнулся Риан.
И в небе вновь засияли звезды.
– Спи, я буду рядом.
Он поднялся, обтер меня влажным полотенцем, а на попытку возразить провокационно поинтересовался:
– То есть не сильно устала?
Сильно. И потому, махнув рукой на стыдливость, я вновь одернула свое «покрывало» и заснула под мерный шум волн. А Риан был рядом, и я отчетливо ощущала тепло его тела, ласковые прикосновения и нежные поцелуи.
* * *
Когда мы вернулись во дворец, гремела музыка!
Мало того, вконец пьяные гномы продолжали танцевать и веселиться, а вместе с ними и темные лорды и леди, и вампиры-стражи, и Серые стражи, и еще масса народа.
