Шестнадцатая пуля все-таки справилась с толстенным многослойным бронестеклом, по которому зазмеились мелкие трещины. Но я на этом не остановился. Семнадцатая пуля пробила стекло насквозь, но я на всякий случай всадил туда же еще три. «Борги» славятся своими дорогущими экзоскелетами, и если ты хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, не ленись на всякий случай продублировать результат.
Наконец, на двадцатой пуле голова «борга» резко дернулась назад, и он рухнул навзничь. Надеюсь, готов. Но проверять так это или нет времени не было. Пулеметчик, с которым воевал Рудик, натужно хрипел – по ходу, спир каким-то образом смог вскрыть бронированный рюкзак, на самом деле представляющий собой систему жизнеобеспечения экзоскелета, и добрался до шлангов подачи кислорода.
Поняв, что происходит, «борг» что-то прорычал, отчего бронестекло плавно поднялось снизу вверх, уехав при этом в недра толстого шлема. Теперь у пулеметчика не было недостатка в кислороде. Решив проблему, он выхватил из кобуры свой «Форт-12» и принялся вслепую палить назад, надеясь пристрелить шустрого спира.
Это было не так-то просто. Но случилось другое – Рудика контузило. Видимо, выстрел прогремел рядом с развесистым ухом, отчего спир, схватившись за голову, скатился со спины «борга».
Почувствовав, что подлый диверсант перестал терзать его систему жизнеобеспечения, пулеметчик развернулся, готовясь пристрелить надоедливого спира…
Но тут у него случился облом. Потому что рядом с подвывающим Рудиком стоял я с автоматом на изготовку. «Борг» попытался поднять пистолет, но я оказался быстрее, с размаху ткнув стволом АК в лицо пулеметчика.
Это наверно очень больно, когда дульный срез врубается тебе в череп, ломая тонкие лицевые кости. Но порой люди способны стрелять даже испытывая нереальную, запредельную боль на границе потери сознания. А в руке «борга» был пистолет, который, несмотря на мой тычок, продолжал подниматься…
Честное слово, лучше б пулеметчик его выронил. Тогда бы, глядишь, остался б в живых. Но я осознавал – еще немного, и линия выстрела коснется моего живота. Ну и на хрена мне такие радости?
Правильно, на фиг не нужны. Поэтому я несколько раз нажал на спусковой крючок и был вынужден наблюдать, как автоматные пули, прошив голову «борга» насквозь, рикошетят от задней стенки шлема и, хаотично вращаясь, вновь вонзаются в изуродованный череп со стороны затылка.
Неприятное зрелище, когда мозги человека вылетают из его глазниц вместе с глазными яблоками. Признаться, я такого не видел. И ну его в баню увидеть это вторично. Я человек не впечатлительный, но тут даже меня слегка перекосило. Правда, ненадолго. Смерть человека, который только что пытался тебя убить, обычно воспринимается нисколько не болезненнее убийства клопа. Брезгливо поморщился, сплюнул, и забыл.
Потом я вернулся к слабо шевелящемуся «боргу», чей шлем я с таким трудом расковырял пулями, засунул ствол в дыру, пробитую в бронестекле, и отдолбил туда остаток магазина.
Вот теперь точно всё. Хотя нет, не всё. Нужно вытащить из шлема окровавленный ствол, сменить магазин и помочь Рррыку. Если, конечно, ему чем-то можно помочь…
Но увы, нео помощь не требовалась. Он умирал, внимательно наблюдая, как из его груди, в нескольких местах пробитой пулями, толчками вытекает кровь. Рудик сунулся было с перевязочным пакетом, но Рррык слабо шевельнул пальцами – не суетись, мол, бесполезно всё. Дай помереть спокойно.
Я подошел, постоял с полминуты, глядя на смертельно раненного, потом сказал:
– Спасибо тебе. Ты нас спас.
– Не тебя… – прохрипел нео. – Его… Ты так… рррядом был… Я выполнял долг… Слышал о законе наемника? Контррракт превыше всего…
Он не договорил. В горле нео булькнуло, потом из его пасти полилась кровь. Нео усмехнулся, сплюнул вишнево-красную слюну на серую траву Зоны, и умер. Рядом шмыгнул носом Рудик.
– Не ной, – сказал я. – Он погиб правильно, как настоящий воин. Так далеко не каждый человек сумеет. Хотя о чем это я… В который раз убеждаюсь: некоторые мутанты больше люди, чем те, кто называет себя людьми.
– Теперь надо его похоронить правильно, – дрогнувшим голосом проговорил Рудик. – Нехорошо будет, если его ночью какие-нибудь трупоеды станут жрать.
– Согласен, – кивнул я.
Вообще-то похороны в Зоне – дело неблагодарное. Закопаешь мертвое тело, а оно ночью оживет, притащится на огонек к твоей стоянке, и тебе же в горло вцепится. Поэтому закапывать надо глубоко, чтоб не выбрался. И желательно предварительно расчленить труп. Чисто для надежности, чтоб ему нечем выкапываться было.
Но как-то не по-людски расчленять старого друга или того, кто спас тебе жизнь. Поэтому в Зоне сталкеры чаще оставляют мертвецов просто лежать на земле. Пусть, мол, Зона сама решит, что делать с трупом…
Но сейчас это точно был не мой случай. Если есть хоть малейшая возможность правильно похоронить того, кому я задолжал жизнь, то я это сделаю.
Мертвые пулеметчики были экипированы очень неплохо. И помимо жратвы, аптечек и боеприпасов, у каждого из них в бронированном набедренном чехле имелась зеленая армейская фляга времен СССР, доверху наполненная спиртом. «Белый» – нужный продукт что на Зоне, что на любой войне. И рану продезинфицировать снаружи, и душу подлечить изнутри, опрокинув в себя сто грамм «за тех, кто в Зоне».
Но сейчас нам с Рудиком спирт был нужен для другого.
С трудом затащив мертвого нео на поленницу, скрывавшую нас от «боргов», мы обильно полили «белым» и Рррыка, и бревна под ним. Потом я достал зажигалку, доставшуюся мне в наследство от покойного Сталка, и сказал:
– Прощай, Рррык. Ты был настоящим Новым человеком. Легкой дороги тебе в Край Вечной войны.
– Легкой дороги… – эхом отозвался Рудик, в огромных глазищах которого стояли слезы. Спир был впечатлительным малым. Когда никого не убивал, мог и расчувствоваться. Как сейчас, например.
Я щелкнул зажигалкой и поднес огонек к поленнице. Бревна, добросовестно высушенные ветром и временем, вспыхнули сразу. Следом затрещала мертвая плоть, пожираемая пламенем, в воздухе повис запах горелого мяса.
– Пойдем, – сказал я Рудику. – Всё, что мы могли сделать для Рррыка – сделано. Теперь надо посмотреть, что нам досталось в наследство от «боргов».
Туда, где погиб основной отряд красно-черных, сожженных термобарическим выстрелом, ходить было бесполезно. Там осталось лишь большое черное пятно на земле, на котором скрючились такие же черные холмики сожженной плоти, совсем недавно бывшие живыми людьми. А вот с мертвых пулеметчиков, вооруженных РПК, я снял хороший запас патронов 7,62×39, вполне подходящих к моему автомату. Рудик, так ни разу и не выстреливший из своего пистолета, завистливо вздохнул.
– Проблемы? – поинтересовался я.
– Ага, – мрачно ответил спир. – В росте и мышечной массе. Искренне завидую вашему племени, которое может не напрягаясь таскать на себе полноразмерные автоматы. Даже хотел одно время в Красное Поле смерти прыгнуть.
