— Я знаю. Олег вчера доходчиво просветил. Вот только так и не объяснил мне, что такое это элаивиеллокнариель.
— Ну чего тупишь? — эту фразу он явно у Риты взял на вооружение. — Это то, что ты к Руслану чувствуешь. Само собой, Олег не будет тебе ничего объяснять, это слишком рискованно и даже опасно. Да и ладно ты, а что, если эреклонар узнает? Тогда точно всему хана! Нет, я вот просто в восторге от всего этого! — Паучок вдруг захихикал. — Это даже не ирония судьбы, а чудо настоящее! Они-то думали, что все предусмотрели, до самой последней мелочи! Но ни у кого не возникло и мысли, что может возникнуть элаивиеллокнариель!
— Кто они? — не поняла я. — Паладины?
— Да твои Паладины — лишь мелкие пешки в этой игре. Речь о куда более вышестоящих силах.
Я окончательно запуталась. Одним глотком осушила всю чашку кофе и пробормотала:
— Прядущий, будь человеком, объясни все толком.
— Во-первых, я не человек, не надо так меня оскорблять, — паучок явно обиделся. — А во-вторых, мне очень за тебя стыдно, что ты не знаешь столь элементарных вещей, — спрыгнув со стола, Прядущий удрал из кухни, едва не попав под ноги сонному и малость лохматому Андрею.
— Доброе утро, малыш, — тот зевнул, — уже выспалась, что ли?
— Ага, — я кивнула. — Доброе утро. Тебе чаю или кофе?
Мне было жутко перед ним стыдно. Даже в глаза смотреть не могла. Нет, нужно во чтобы то ни стало справиться с чувствами к Руслану! Одно дело, если бы страдала только я, но плохо ведь и тем, кто искренне меня любит.
— Пока ничего не хочу, спасибо. Еще толком не проснулся, чтобы завтракать. — Андрей улыбнулся и уже серьезно спросил: — Как ты себя чувствуешь, Карин?
— В полном порядке. — Я тоже попыталась улыбнуться. Не вышло.
— Вот и замечательно! У нас с тобой как раз на сегодня большие планы.
— Это какие? — не поняла я.
— Увеселительная прогулка, смена обстановки — в общем, сама все увидишь.
— Андрей, ну не хочу я никуда ехать, — я вздохнула.
— Хочешь, — безапелляционно заявил он. — Карин, это не обсуждается. Тебе просто необходимо отвлечься. Поверь, сразу станет легче.
Я не стала спорить. Может, Андрей был и прав. Хотя лично я очень сомневалась, что меня можно чем-то отвлечь.
В итоге Андрей повез меня в неизвестном направлении, как он выразился, «отдыхать». Конечным пунктом неизвестного направления оказалась элитная база отдыха. На мой мрачный вопрос, знает ли он вообще заведения для простых смертных, наивно не понявший моего сарказма, Андрей ответил, что знает, конечно, но тут вкуснее всего готовят блинчики и самая лучшая трасса.
Самую лучшую трассу я смогла оценить во всей красе и со всех сторон и меня, и ее. Потому что столько раз пропахала по ней носом и скатилась кубарем, что местный инструктор даже сказал, что я побила рекорд по падениям на семьдесят три пункта. Что это за пункты, я уточнять не стала. Но по своему состоянию предполагала, что речь идет о синяках, которыми я уже была, скорее всего, покрыта как леопард пятнами. В очередной раз вытаскивая отплевывающуюся от снега меня из сугроба, Андрей попытался утешить:
— Ты не переживай, малыш, со всеми так сначала. Пару недель покатаешься и научишься.
В ответ я мрачно обещала, что в будущем первый же попавшийся мне под руку сноуборд я непременно сожгу, дабы хоть одним орудием пыток на Земле стало меньше.
Немилосердный Андрей на это лишь смеялся и нещадно опять тащил меня на вершину, дабы я вкусила сей вид самоубийства сначала.
После очередного сугроба, в который я загремела так, что Андрей нашел меня лишь по торчащему из снега сноуборду, я с искренним подозрением глядя на Андрея, поинтересовалась:
— Слушай, а ты случайно не заодно ли с Советом?
На что он долго хохотал, а потом заявил, что я — самый смешной снеговик из всех, им когда-либо виденных. Увернулся от моей искренней попытки его прибить и рванул вниз по трассе. Злая я за ним. Мой сноуборд, видимо, чувствуя за собой вину, на этот раз не отправил меня головой в сугроб. Но на ближайшем повороте превосходно катающийся Андрей успел затормозить, а я нет. В результате я налетела на него, и мы оба свалились в снег.
В общем, я еще никогда так не радовалась наступлению вечера. И когда вываленные в снегу мы вернулись на базу, я почувствовала себя даже чуточку радостной. Но и жутко замерзшей.
— Пойдем, — едва мы оставили в гардеробе верхнюю одежду, Андрей сразу же потянул меня в общий зал, — выпьем чего-нибудь горячего перед ужином.
— А мы остаемся тут на ужин? — не поняла я.
— Ну да. А еще на ночь и на завтра.
— Ну уж нет! — запротестовала я. — Чтобы ты опять завтра пытался меня угробить?
— Малыш, это называется «кататься на сноуборде», — засмеялся он. — Можешь возражать сколько угодно, но мы все равно останемся. Уже темно, дорога дальняя, да еще и метель начинается. Хоть как придется здесь пережидать, до утра как минимум.
Вот явно же лукавил! Но, если совсем уж честно, домой мне тоже не особо-то и хотелось. Вообще никуда не хотелось. Так что, по сути, особой разницы не было: остаться здесь или уехать.
В общем зале оказалось на удивление уютно. Мелодично потрескивал огонь в большом камине, негромко беседовали отдыхающие и метель за окном убаюкивала высоченные сосны. Окружающая обстановка будто бы сошла с дорогой рождественской открытки. Не хватало только наряженной елки и разноцветных носков над камином.
До ужина оставалось чуть больше получаса. Андрей принес из бара два бокала с каким-то горячим напитком. Тут же почувствовала чарующий аромат специй.
— Чудесно пахнет, — пробормотала я, взяв в руки бокал. — А что это?
— Глинтвейн, — с улыбкой ответил Андрей, сделав глоток. — Отлично согревает.
Покрутив бокал в руках, я перевела взгляд на Андрея. Он сидел в кресле напротив и с удовольствием смаковал глинтвейн. Слегка взъерошенные темные волосы, бежевый свитер с норвежским узором, синие джинсы и, если не ошибаюсь, экковские ботинки — Андрей был сейчас одновременно и похож на Эридана, и не похож. Таилось в нем еще что-то мальчишеское, несмотря на то, что по росту он уже догнал своего двойника, хотя по мускулистости телосложения все же немного ему уступал.
— Залюбовалась мужчиной всей своей жизни? — вывел меня из размышлений довольный голос Андрея.
Я лишь улыбнулась. Отвечать на столь провокационный вопрос не стала.
— В глинтвейне вроде бы алкоголь есть, да? — уточнила я на всякий случай.
— Да, его на основе красного вина делают. А что, опасаешься, что начнешь буянить?
Я опасалась, что как и от любого алкоголя завтра утром не вспомню события вечера. Но восхитительный аромат глинтвейна так и уговаривал попробовать. Ну и подумаешь, забуду все до утра. В моем теперешнем унынии забытье — не так уж и страшно. Ничего плохого ведь все равно не случится. В конце концов, хуже, чем сейчас, уж точно не будет. Больше не раздумывая, я пригубила горячий напиток.
