Заместитель НКО, командующий гвардейскими минометными частями РККА генерал-майор артиллерии В.В. Аборенков установил приведение в 58-м Гвардейском минометном полку в полную негодность 80 % автомашин. Приказом № 0682 от 10.09.1942 г. «виновных за преднамеренную порчу автомашин приказано расстрелять перед строем, а за небрежное отношение к боевой технике немедленно направить в штрафные батальоны».
Жестоко, но и справедливо, время было суровое, враг уже был на Волге, приказ «Ни шагу назад!» издан лишь немногим больше месяца до этого. Вспомните подвиг батареи «катюш» капитана Флерова под Оршей. Там только одна батарея один залп дала, а какой эффект! Такие батареи, дивизионы на фронте обеспечивали выполнение боевых задач крупного масштаба, где ситуация была крайне напряженная. А здесь целый полк «катюш» приведен в небоеспособное состояние!
Еще один приказ НКО СССР № 0931 от 4 декабря 1942 г., подписанный заместителем наркома, начальником Главного Политуправления Красной Армии генерал-полковником А.С. Щербаковым, о наказании должностных лиц Военно-политического училища им. М.В. Фрунзе:
«Питание личного состава организовано из рук вон плохо, столовая военторга полная мусора и грязи. На две тысячи питающихся в столовой всего 44 тарелки… Завтраки получали в 15–16 часов, обеды в 4–5 часов ночи, на ужин времени не оставалось… Личный состав находился в исключительно безобразных бытовых условиях. Многие спали на грязном полу, на голых нарах, без постельных принадлежностей. Регулярное мытье людей в бане, санобработка помещений не производились. В общежитиях развелись клопы, люди завшивели».
Начальник училища и начальник политотдела лишились своих должностей, а помощник начальника училища по МТО майор Копотиенко и начальник ОВС старший лейтенант интендантской службы Говтвяница — сняты с должностей и направлены в штрафной батальон.
Были и приказы, конкретно определяющие вину, за которую направление в штрафные части решалось только военными трибуналами. В Приказе № 0882 от 4.11.1942 г. заместитель наркома обороны СССР, начальник Главупра формирования и укомплектования войск НКО СССР Е. А. Щаденко категорически потребовал: «Если будет установлено, что военнослужащий симулирует болезнь или членовредитель, предавать суду, а осужденных немедленно отправлять в штрафные части действующей армии». Это понятно, здесь без экспертиз не обойтись.
Обратим внимание на предоставленное Приказом № 227 право командирам (в отношении рядовых и сержантов — от командира полка, а в отношении офицеров — от командира дивизии и выше) определять своим приказом без суда наказание «провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости» с отправкой подчиненных в штрафные части.
Скажем откровенно: на практике был при этом и элемент субъективизма. У некоторых начальников не было желания или терпения соразмерять эти нарушения, и предоставленное им право они применяли часто в порядке дисциплинарной меры. Кому из нас, фронтовиков, не приходилось слышать от определенного типа начальников ставшую расхожей присказку «Пойдешь под трибунал!». Моя знакомая, бывшая над поручиком Войска Польского Валентина Казимировна Грабовская рассказывала, что даже командующий Армией Войска Польского генерал Берлинг мог пригрозить штрафбатом своему офицеру, если он, например, обогнал его без разрешения или даже неправильно отдал ему честь.
По свидетельству фронтовиков в этом смысле было допущено немало злоупотреблений. Причем не только на первых порах, когда по выходу в свет приказа № 227 иные командиры, высокие политработники типа Мехлиса да и некоторые особисты взялись ретиво «перевыполнять» его, направляя в штрафные части подчиненных якобы «за проявление трусости или неустойчивости».
Вот конкретный случай, когда комдив некорректно, а точнее говоря, бессовестно применил свое право направлять в штрафбат без суда «за трусость или неустойчивость в бою».
В моей роте в октябре 1944 года погиб в бою штрафник богатырского роста, бывший майор Родин, командир разведроты 4-й стрелковой Бежецкой дивизии, направленный комдивом в штрафбат «за трусость». Едва ли можно себе представить «трусом» разведчика, награжденного до этого за подвиги и героизм двумя орденами Красного Знамени, орденами Красной Звезды, медалью «За отвагу» и другими боевыми наградами. Скорее, здесь либо личная неприязнь комдива, либо униженная им честь боевого офицера.
Читатель, видимо, помнит мистические совпадения в наших судьбах с этим майором или просто свидетельство невероятности переплетений военных дорог. Об этом я рассказывал в 15-й главе. Тогда я служил лейтенантом в подчинении майора Родина, заместителя командира запасного полка, а здесь он оказался штрафником в моей роте.
Продолжим, однако, исследование причин, по которым попадали люди в штрафные части.
Летом 1944 года ко мне во взвод прибыл штрафником капитан-лейтенант Виноградов, начальник радиомастерской Северного флота. При проверке отремонтированной корабельной рации он наткнулся на речь Геббельса. Хорошо владея немецким языком, перевел ее отрывки на русский в присутствии подчиненных. Направлен на 2 месяца в штрафбат «за пособничество вражеской пропаганде»…
Вот примеры из других штрафбатов. Вначале о сомнительных случаях, как у майора Родина.
— За непреднамеренное убийство (несчастный случай) лейтенант Ермак Владимир Иванович по приговору военного трибунала был направлен в 14-й ОШБ Ленфронта.
— Офицер А.И. Бернштейн (войска ПВО Ленинграда) «обругал по-матерному» оперативного дежурного штаба армии. Приказом по армии направлен в штрафбат сроком на 1 месяц.
— Петров Борис Иванович, младший лейтенант, командир взвода разведроты 160-й стрелковой дивизии, в июле 1944 года прибыл к нам в штрафбат по приказу комдива «за пьянку и круговую поруку». Трудно поверить и в это «преступление», так как боец-переменник Петров у нас отказывался даже от «наркомовской» дозы водки, а восстановлен был в офицерских правах досрочно, без ранения, за особые боевые заслуги.
— Полковник Николай Чернов, персонаж документального фильма «Подвиг по приговору» (2005 год, режиссер Фуад Шабанов), рассказал похожую историю. Старшим лейтенантом он, командир разведроты, трижды награжденный высокими орденами, попал в штрафбат, приняв на себя вину за проступки подчиненных. В других условиях, в подчинении другому начальнику, он получил бы в крайнем случае выговор.
Еще пример из этого же ряда. Наш батальон летом 1944 года стоял в обороне. Еще будучи командиром взвода, я принял штрафника — бывшего командира армейской штрафной роты майора Коровина, коего угораздило попасть к нам «за злостный обман, повлекший за собой умышленный перерасход продовольствия». На самом деле его рота потеряла половину убитыми и ранеными за три дня ожесточенных боев за крупное село, а старшина роты, получая на складе продовольствие, забыл сообщить о потерях и получил все на полный списочный состав роты. Это когда через много лет после войны российские киношники на все лады убеждали зрителей, что штрафников вообще не ставили ни на какие виды довольствия, я вспоминал этот случай.
