На 1-м Белорусском фронтовая комиссия состояла из председательствующего — представителя политуправления фронта и двух членов — старшего оперуполномоченного контрразведки «Смерш» при 29-м ОПРОСе и заместителя командира этого полка резерва офицерского состава по политчасти. Выводы комиссия излагала в протоколе. После утверждения протокола на титульном листе командующим фронтом и членом Военного совета он обретал силу приказа. Так, например, по протоколу № 61 от 16 мая 1944 г. в 8-й ОШБ были направлены 52 человека. Вот пример выписки из этого протокола:
«Жданов Петр Григорьевич — воентехник, начальник оружейной мастерской 77-го стрелкового полка 10-й дивизии НКВД, 1911 года рождения, уроженец города Быхов Могилевской области. Попал в окружение с группой из 30 человек 3.08.1941 года, был ранен… Повернул назад в свой город Быхов и почти 2 года жил, занимаясь сельским хозяйством. В октябре 43-го года вступил в 152-й партизанский отряд 11-й бригады, где был командиром взвода до соединения с частями Красной Армии 24.02.44 г., после чего направлен в 58-й армейский запасный стрелковый полк. Документов, подтверждающих правдивость изложенного, никаких нет. Жданова П.Г. направить в штрафной батальон сроком на 1 месяц».
Если же иметь в виду, что более 2 лет 30-летний Жданов в Быховском районе Белоруссии не нашел возможности стать партизаном, когда там, как известно, уже очень активно действовала 11-я Быховская партизанская бригада Ф.П. Подоляна. В этом партизанском соединении на Быховщине сражались тогда более 4 тыс. партизан, пустивших под откос 110 эшелонов, повредивших 97 паровозов. Они сожгли 1088 вагонов, платформ и цистерн, 59 танков и бронемашин, уничтожили свыше 7 тысяч вражеских солдат и офицеров. Если эта 11-я бригада расформировалась сразу после освобождения района, то подтвердить участие Жданова в течение 5 месяцев в роли комвзвода могли и свидетели, но «правдивость изложенного» не подтвердилась. Единственно правильным было проверить Жданова штрафбатом в бою.
С бывшим штрафником нашего 8-го ОШБ Басовым Семеном Емельяновичем я дружил много лет после войны и хорошо знал его историю. Будучи в 1941 году военинженером 3-го ранга в Киевском укрепрайоне, попал в плен, с риском для жизни бежал, но линию фронта не перешел, остался в оккупированном родном Фатеже. После освобождения города в марте 1943 года комиссией был определен в штрафбат на 2 месяца. Вспоминая прошлое, бывший штрафник Басов, недавно закончивший свой земной путь в 95 лет уже полковником в отставке, вспоминал: «В комиссии задавали вопрос бывшим пленным: „Почему не застрелился, а сдался?“ О штрафбате, в котором он „смывал вину“ перед Родиной, был ранен, восстановлен в офицерских правах, говорил так: „Я сожалею, что оказался невинным штрафником. Но горжусь тем, что я оказался в особо упорном, особо дерзком и отважном штрафбате. В нем все мы были объединены не одной обидой или несчастьем, а одной бедой, свалившейся на нас, одной ненавистью к врагу, одной любовью к своей Родине — Советскому Союзу“.»
Вот судьба другого штрафника нашего батальона, бывшего воентехника автомастерской 76-го зенитного артполка 5-й армии Лебедева Максимилиана Сергеевича. В сентябре 1941 г. он попал в окружение в Курской области. Он объяснял, что маленьким отрядом нападали в лесах на небольшие группы немцев, а в январе 1943 г. удалось выйти к своим. Был на «фильтрации» 3 месяца, подтверждений о нападении на немцев не нашлось, и фронтовая комиссия определила в штрафбат «по недоверию».
Итак, даже по приказам НКО, примерам, приведенным выше, можно определить, что диапазон преступлений военного времени, за которые наступало наказание штрафбатом или штрафной ротой, был от простого хулиганства, пьянства, опозданий до преднамеренного вывода из строя боевой техники, утраты оружия, от нанесения материального ущерба и преступной халатности до невыполнения боевого приказа.
Но наказания за мнимую вину следовали также при отсутствии доказательств о явных активных действиях против оккупантов по ту сторону фронта в случаях окружения или пленения противником, а также длительного нахождения на оккупированной территории без явного противодействия ему. Видимо, было не до «презумпции невиновности», хотя и здесь бывали перегибы.
При таком широком диапазоне преступлений в целой системе наказаний, определенных приказом «Ни шагу назад!», предусматривалось лишь три варианта наказаний: 1, 2 или 3 месяца пребывания в штрафной части.
2. Искупление вины и освобождение от наказания
Будь разумен, укрепляй свой дух в борьбе.
Лишь бездарный покоряется судьбе.
Абай Кунанбаев
Я должен что-то предпринять,
Обязан догадаться,
Какой-то выход отыскать,
Добиться, состояться!
Роман Борисов
Весьма редко, но все-таки бывали случаи, когда трибуналы пересматривали дела осужденных и отменяли приговоры, что, естественно, снимало с них и наказание штрафбатом. Например, о том же командире 191-й штрафной роты 48-й армии майоре Коровине. Трибунал вскоре пересмотрел дело и вынес постановление об оправдании, а майор отправился командовать своей штрафротой. Подобные случаи были, хотя и очень редкие, но я не помню случая, чтобы комдив или командарм, направивший своими правами без суда в штрафбат подчиненного, отменил бы свой приказ и вернул его.
Искупление вины и освобождение от наказания «штрафом», как это установлено «Положением о штрафных батальонах (армейских ротах) действующей армии», имели, как и наказания штрафбатом, тоже три градации.
Первая — в отношении совершивших подвиг, т. е. проявивших исключительное мужество и храбрость — досрочно решением Военного совета фронта (армии) по ходатайству командира штрафного подразделения. Уже в марте 1943 года военный трибунал Воронежского фронта снял судимость с 767 «штрафников» досрочно.
Вторая — искупление кровью, т. е. получение ранения с госпитализацией. И третья — отбытие срока наказания (1–3 мес.).
Гибель в бою считалась почетной, наравне с гибелью в обычных частях сотен и тысяч честных воинов, не имеющих никакой вины перед Родиной, и снимала всякую вину при любом сроке наказания, но все-таки фраза Сталина из приказа № 227 «искупить кровью» продолжает быть основной при рассуждениях несведущих людей о штрафниках.
Однако рассмотрим именно самое первое основание — подвиг, боевое отличие. До сего времени мало что известно о многочисленных, порой массовых примерах доблести и героизма, проявленных штрафниками. Нарушившие закон, но сохраненные для армии воины часто в короткий срок именно подвигом искупали свою вину. Наступал момент внутреннего преображения, момент осознания готовности к самопожертвованию, и эти люди становились едины в том, что в бой шли как на молитву и часто с раскаянием, а то и покаянием.
Приведем официальные цифры, позволяющие судить, кто и как покидал штрафные части за декабрь 1943 г., когда только наш 8-й и 33-й ОШБ Белорусского фронта понесли большие потери в боях под белорусским Жлобином, да шли еще Киевская оборонительная и Нижнеднепровская стратегические наступательные операции Украинских фронтов, не считая боев «местного значения».
