Приказом НКО СССР № 4 от 8 января 1938 г. Мехлис назначается начальником Политического управления РККА и заместителем наркома обороны СССР. Часто выезжая в военные округа, он на местах лично принимал решения о массовых арестах командного и политического состава РККА. Его слова: «будем уничтожать как бешеных собак», брошенные с трибуны XVIII съезда ВКП(б), наиболее полно характеризуют его позицию.
О том, как Мехлис претворял в жизнь свое намерение «уничтожать как бешеных собак», говорит, в частности, и его телеграмма с Дальнего Востока в ЦК от 28 июля 1938 г.: «Уволил двести пятнадцать политработников, значительная часть из них арестована. Но очистка политаппарата, в особенности низовых звеньев, мною далеко не закончена. Думаю, что уехать из Хабаровска, не разобравшись хотя бы вчерне с комсоставом, нельзя». Как видите, ему мало расправиться с подчиненным политсоставом, ему надо «разобраться» и с командным составом, что он беспрерывно делает перед войной, всю войну и даже после.
Один из доносов Мехлиса в ЦК: «По имеющимся сведениям Конев (с сентября 1938 года командующий 2-й ОКДВА со штабом в Хабаровске) скрывает свое кулацкое происхождение, один из его дядей был полицейским». Свидетельствует Наталия Ивановна Конева, дочь маршала: «Уже после смерти отца я видела в личном деле донос на него. В нем говорилось о том, что якобы он неправильно и не к месту употребил имя Сталина».
Именно Мехлис превращал политработников в доносчиков: директивой с грифом «совершенно секретно» он обязал всех начальников политорганов информировать вышестоящие инстанции о «политико-моральном состоянии командиров частей и соединений».11 сентября 1941 г. по его приказу расстрелян начальник артиллерии 34-й армии Северо-Западного фронта генерал-майор артиллерии Гончаров Василий Сафронович.
Военный историк Ю. Рубцов со ссылкой на свидетеля пишет: «По приказу Мехлиса работники штаба 34-й армии были выстроены в одну шеренгу. Для исполнения „приговора“ он вызвал правофлангового — рослого майора. Тот, рискуя, но не в силах преодолеть душевного волнения, отказался. Пришлось вызывать отделение солдат».
Расправившись с генералом Гончаровым, Мехлис дал указание осудить и командарма-34, генерал-майора Кузьму Максимовича Качанова к расстрелу, что в его присутствии и было исполнено 26 сентября.
«Одно только упоминание имени Льва Мехлиса вызывало ужас у многих храбрых и заслуженных генералов» (Юрий Рубцов. «Мехлис. Тень вождя» (М., 2007). В «Красной звезде» 27 января 2010 года опубликована статья Владимира Воронова «Считаю это просто провокацией». Вот фрагмент из нее:
«…Возможно, арестованным генералам и сохранили бы жизни, если бы не позиция Мехлиса. На его совести в годы войны не одна загубленная человеческая жизнь. В июле 1941-го он инициировал аресты многих командиров Западного фронта. Командующий 4-й армией генерал-майор А.А. Коробков „был арестован не вследствие своей вины, а исключительно по квоте“! Эта квота „предусматривала наряду с арестом Павлова и его генералов арест одного командующего армией и одного командира корпуса. Поскольку Коробков оказался на месте, то и был арестован он. Хотя Коробков оказался единственным, кто вывел, пусть и с большими потерями, войска армии, сохранившие боеспособность“.»
Я уже не первый раз заявляю, что если у Сталина и были кадровые ошибки, то одна из важнейших — Мехлис, которого Верховный по каким-то причинам еще с Гражданской войны приблизил и слишком доверял этому маньяку, который, ловко пользуясь доверием Сталина, ухитрился на протяжении по меньшей мере двух десятков лет обладать властными возможностями, несоизмеримыми по масштабу с теми, которые вытекали из статуса его должностей.
Вот другой период деятельности «главного политработника». 20 января 1942 года Мехлис прибыл на Керченский полуостров представителем Ставки Верховного Главнокомандования, где осуществлял некомпетентное вмешательство в управление войсками. Военный корреспондент «Красной звезды» Константин Симонов писал:
«Метель вместе с дождем, все невероятно развезло, все буквально встало, танки не пошли, а плотность войск, подогнанных Мехлисом, который руководил этим наступлением, подменив собой фактически командующего фронтом генерала Козлова, была чудовищная. Словом, это была картина бездарного военного руководства и полного, чудовищного беспорядка… Полное небрежение к людям, полное отсутствие заботы о том, чтобы сохранить живую силу, о том, чтобы уберечь людей от лишних потерь.»
Автор многих военно-исторических работ, доктор исторических наук Юрий Рубцов и военный историк Сергей Ченнык, известный исследователь военной истории Крыма, писали много раз о вредности Мехлиса как «инквизитора Красной Армии». Он постоянно требовал усиления репрессий против тех, кого лично считал «врагом народа», везде стремился подмять под себя командующих, везде он занимался доносительством.
«Решения были совершенно в инквизиторском духе Льва Захаровича: Крымский фронт захлестнули репрессии. Полевые суды истребляли командиров и рядовых с не меньшей интенсивностью, чем это делали немцы. Число старших и младших командиров, попавших в эту кровавую круговерть, не поддается описанию. Директивы не имели отношения к организации обороны и подготовки к наступлению. Командиры дивизий, полков избегали посещать штаб, особенно попадаться на глаза Мехлису, ему все не нравилось, все не так, все в чем-то виноваты. Мехлис, имея высокие полномочия, скор на расправу, одних снимает с должностей, других понижает в звании. По его приказу расстреляны несколько командиров, полковников, в том числе и командир корпуса, храбрый и умный генерал-майор Дашевич И.Ф., полки которого всегда отличались железной стойкостью и отвагой. Расстреляли перед строем бойцов, которых он сам не раз поднимал в атаку». (С. Ченнык. «Инквизитор» Красной Армии.)
Директивы «неистового Льва» не имели никакого отношения к организации обороны и подготовки к наступлению. При этом совершенно безграмотный в военном отношении Мехлис ни на йоту не сомневался, что готовит грандиозный успех. Не желая никому подчиняться, он не хотел никого слушать, видя во всех или потенциальных предателей, или просто ничтожных людей, пребывающих в тени его полководческой гениальности, в которой сам он нисколько не сомневался. Лев Мехлис упорно давил на военное командование, требуя скорейших активных действий всем фронтом. И это ему удалось. 27 февраля 1942 г. Крымский фронт начал наступление, которое сразу же провалилось, несмотря на преимущество в живой силе.
Обвинения Мехлиса льются потоком на всех командующих:
О генерале Д.Т. Козлове, командующем Крымским фронтом: «ленив, неумен, „обожравшийся барин из мужиков“. Кропотливой, повседневной работы не любит, оперативными вопросами не интересуется, поездки в войска для него — „наказание“. В войсках фронта неизвестен, авторитетом не пользуется, к тому же „опасно лжив“.»
О генерал-майоре К.Ф. Баронове, командующем 47-й армией: «служил в царской армии, член ВКП(б) с 1918 г. В 1934 г. „за белогвардейские замашки“ исключен при партийной чистке, потом восстановлен. Родственники подозрительны: брат Михаил — участник Кронштадтского мятежа, „врангелевец“, живет в Париже. Брат Сергей осужден за участие в контрреволюционной организации. Жена — „дочь егеря царской охоты“. Сам Баронов изобличался в связях с лицами, „подозрительными по шпионажу“. Сильно пьет. Штабом почти не руководит».
