(Правда, стиль доноса очень похож на донос в 1941 году Сталину и Молотову на своего заместителя, армейского комиссара Борисова Владимира Николаевича.)
О генерал-лейтенанте Степане Ивановиче Черняке, командующем 44-й армией, Герое Советского Союза, командире 136-й стрелковой дивизии еще с прорыва линии Маннергейма на финской войне, получившем в 1940 году звание генерал-лейтенанта, минуя ступень генерал-майора: «Безграмотный человек, не способный руководить армией. Его начштаба Рождественский — мальчишка, а не организатор войск. Можно диву даваться, чья рука представила Черняка к званию генерал-лейтенанта».
По докладу Мехлиса Черняк снят с должности, понижен в звании до полковника. Успешно командуя дивизией в составе 1-го Белорусского фронта по освобождению Белоруссии и Польши, в июне 1944 года получил звание генерал-майора.
В Крыму Мехлис, вмешиваясь в действия командующих и войсковых командиров, снимая с себя ответственность за созданный им хаос, своими докладами в ЦК добился снятия и командующего армией генерал-майора Петрова Ивана Ефимовича, которого преследовал и после.
4 июня 1942 г. Л.З. Мехлис как не обеспечивший выполнение директив Ставки был снят с поста заместителя наркома обороны СССР и начальника Главного политического управления РККА, а также понижен в звании до корпусного комиссара. Но уже с того же 1942-го и по 1945 год он снова — член Военных советов многих фронтов и продолжает вмешиваться в решения командиров, постоянно пишет доносы в ЦК на командующих, требуя привлечения их к ответственности.
По прямым личным доносам члена Военного совета Западного (точнее — вновь образованного 2-го Белорусского) фронта Мехлиса в апреле 1944 года был снят с должности и назначен с понижением командующий Западным фронтом генерал армии В.Д. Соколовский. Крайне отрицательные отзывы Мехлис дал начальнику артиллерии Западного фронта генерал-полковнику артиллерии И. П. Камере и командующему 33-й армией генерал-полковнику В.Н. Гордову. «Стиль работы — штаб по боку. Болтовня и разглашение тайны по телефону», «ненависть к политсоставу и чекистам». После таких оценок оба генерала были отозваны с Западного фронта.
Как маниакальный преследователь, Мехлис постоянно оказывается вблизи генерала Петрова Ивана Ефимовича. 24 апреля 1944 года создан 2-й Белорусский фронт. Это было связано с подготовкой к белорусской стратегической операции «Багратион», к проведению которой привлекались крупные силы Красной Армии. Командовать войсками фронта был назначен генерал-полковник И.Е. Петров, начальником штаба стал генерал-лейтенант С.И. Любарский, а членом Военного совета — тот же генерал-лейтенант Л.З. Мехлис.
Взаимопонимания и слаженной работы в руководстве фронтом из-за позиций последнего достичь не удалось, в результате сигналов Мехлиса в Ставку в мае 1944 года начальник штаба С.И Любарский был заменен на генерал-лейтенанта А.Н. Боголюбова.
Член Военного совета 2-го Белорусского фронта Л.З. Мехлис прислал в Ставку на имя И.В. Сталина письмо, в котором обвинил И.Е. Петрова в мягкотелости и неспособности обеспечить успех операции и, кроме того, сообщил, что Петров болен и много времени уделяет врачам. Мехлис не постеснялся вылить на голову Петрову ушат и других неприятных и, по существу, неправильных обвинений. К сожалению, в Ставке доносы Мехлиса принимают за правду, и 6 июня того же года смелого боевого генерала Ивана Ефимовича Петрова на посту командующего фронтом сменил генерал армии Г.Ф. Захаров.
Посмотрите, как выглядело третье снятие Петрова. Иван Ефимович 5.8.1944 возвращен на должность командующего фронтом, теперь уже Четвертым Украинским. Психологическим отягощением для Петрова на новой должности стало то, что членом Военного совета на этом фронте у него снова стал Лев Мехлис, как одержимый манией преследования, с явной задачей — добить давно преследуемого.
Петров, помня прежние из-за него неприятности, не позволял даже малейшего вмешательства Мехлиса в оперативные дела и, подчеркивая это, никогда, даже из вежливости, не обращался к нему за советами по этим вопросам. А Мехлис также подчеркнуто вроде бы устранился от всякого участия в решении оперативных вопросов. «Устранился», но компромат накапливал. И хотя 26.10.1944 Петрову присваивается звание генерала армии, все равно по доносу того же «бдительного» члена Военного совета Мехлиса 26.3.1945 Петрова снимают с резкой формулировкой: «Генерала армии Петрова И.Е. снять с должности командующего войсками 4-го Украинского фронта за попытку обмануть Ставку насчет истинного положения войск фронта, не готовых полностью к наступлению в назначенный срок, в результате чего была сорвана намеченная на 10 марта операция».
Командующим фронтом назначают генерала армии А.И. Еременко. Вот один только Лев Мехлис «увидел» и неподготовленность, и «попытку обмануть Ставку», и то только после срыва Моравска-Остравской наступательной операции, но почему-то не при подготовке к ней.
Полагаю, что из приведенных фактов личность Мехлиса и его роль «инквизитора» в истреблении военачальников Красной Армии стала яснее.
Что касается причины второго ареста В.Н. Борисова и приговора, то «антисоветская агитация» ему явно инкриминирована, так как истинным предлогом для этого было другое.
Начнем с того, что в марте 1946 года о Жукове стали распространяться слухи, будто бы он высказывает неправильные взгляды на свою роль в войне и победе. Маршал переводится в Москву Главнокомандующим Сухопутными войсками, заместителем министра Вооруженных сил СССР, то есть Булганина.
Надо сказать, что в конце войны популярность трижды Героя маршала Жукова в союзнических странах была столь велика, что, как написал военный историк США Альберт Акселл, «на Западе говорили о том, что Жуков мог бы выиграть президентские выборы в Америке!». Даже Эйзенхауэр, ставший после открытия второго фронта Верховным главнокомандующим Экспедиционными силами союзных войск, будучи в Москве летом 45-го сразу же после Победы, сказал, что «весь мир, все человечество в величайшем долгу перед Георгием Константиновичем Жуковым, в большем долгу, чем перед кем бы то ни было».
Естественно, в таких условиях просто снять Жукова с его должности при его авторитете, в том числе и международном, было нельзя. Поэтому его недруги стали собирать компромат против него. Известно, что со снятием Жукова с поста Главкома ГСОВГ наметилось и «трофейное дело», началась слежка за всеми его подчиненными, которые были давно ему известны или которым Жуков особенно благоволил. К таким, видимо, относился и военный комендант Лейпцига полковник Борисов, которого Жуков не только вызволил из Печорского лагеря, но и взял к себе в подчинение, за 3 месяца боев наградил его орденом Красного Знамени, назначил комендантом крупнейшего промышленного города Лейпцига.
Естественно также предположить, что и Мехлис не упускал из виду своего бывшего зама, которого посадил, но который так «хорошо устроился» при участии Жукова. Поэтому также вполне резонно представить, что отзыв Борисова в Москву, увольнение его в запас и арест вполне могли быть с негласной подачи Мехлиса. Не могло этого ущербного человека не грызть недовольство тем, что обвинение захваченного в свою негативную сферу бывшего армейского комиссара Борисова не привело к его ликвидации или длительной изоляции от общества. Мне показались очень похожими на истину слова Константина Симонова: «В Мехлисе есть черта, которая делает из него нечто вроде секиры, которая падает на чью-то шею потому, что она должна упасть. И даже если она сама не хочет упасть на чью-то голову, то она не может себе позволить остановиться в воздухе, потому что она должна упасть». (Симонов. «Разные дни войны»).
