На заседании Совмина СССР в 1965 году генерал Смирнов смело заявил премьер-министру Алексею Николаевичу Косыгину, что раздел Госплана «Производство автомобильной техники» на ближайшие 10 лет нельзя рассматривать без оборонной составляющей, что Косыгин воспринял как необходимость доработать Госплан.
Приведу некоторые детали из области разработки и внедрения новой техники. В начале 70-х годов встал вопрос о необходимости создания большегрузных (10, 20 и 30 тонн) двухзвенных транспортеров высокой проходимости. Под прямым руководством генерала Смирнова к 1975 году были созданы опытные образцы таких машин, не только высокопроходимых, но и плавающих. По распоряжению Предсовмина СССР А.Н. Косыгина за 3 года был построен завод по их производству. По заданию и под контролем А.Т. Смирнова в Советском Союзе к 1982 году созданы 7 различных марок гусеничных тягачей и трехосных автомобилей высокой проходимости. На Минском автозаводе были разработаны белорусский «МАЗ-5335» и несколько его модификаций. На их основе создавались 6-7-осные шасси под ракету «Тополь», семейство мощных машин, которые выпускаются до сих пор, в том числе и под зенитные установки типа С-300, С-400.
В эти же годы были созданы и поставлялись войскам комплексы подвижных войсковых автомобильных ремонтно-эксплуатационных мастерских (ВАРЭМ), подвижных (полевых) автомобильно-ремонтных мастерских (ПАРМ) нескольких модификаций и ОРВБ (Отдельные ремонтно-восстановительные батальоны) разных комплектаций. Разработать технические инструкции, или по-армейски — «наставления» по использованию этих ремонтных средств, Александр Тимофеевич поручил коллективу офицеров военной кафедры, которую я к тому времени уже создал и возглавлял в Харьковском автомобильно-дорожном институте.
Думаю, это только небольшая часть того, за что генерал-полковнику Александру Тимофеевичу Смирнову было присвоено высокое звание Героя Социалистического Труда и он был удостоен Государственной премии СССР.
И только один штрих, говорящий о том, какое чуткое сердце у столь трудоспособного и целеустремленного, казалось бы, очень строгого человека. В его непосредственном подчинении был и возглавлял Научно-технический комитет ЦАВТУ мой однокурсник и большой друг по Ленинградской военной академии генерал-майор Шалапин Дмитрий Иванович. Огромного роста, оптимист, жизнь которого, как всем нам казалось, предопределена на много лет вперед, уезжая в очередную командировку в войска, не доехал до аэропорта, попав в автомобильную катастрофу, и погиб в канун Октябрьских праздников 1976 года. Когда я приехал в Москву на его похороны, то впервые увидел своего строгого начальника и наставника Александра Тимофеевича, склонившегося со слезами на глазах над телом погибшего своего подчиненного.
В 1980 г. Александр Тимофеевич тяжело заболел (инсульт) и подал рапорт об увольнении. Министр обороны маршал Устинов, основываясь на том, что врачи все-таки разрешили Смирнову работать не более 2–3 часов в сутки, уговорил его еще немного поработать. Как писал в своей книге сам Александр Тимофеевич, «Министр сказал: А думаешь, все мы очень здоровы? Давай еще поработаем… Так я проработал еще 2 года, и не по 2–3 часа, а по 10–12 часов в сутки».
Из более полувека нелегкой армейской службы он 20 лет отдал моему родному Дальнему Востоку. Будучи в отставке и в свои 90 он пешком ходил почти ежедневно в свой рабочий кабинет автобронетанкового Управления. Мы часто переписывались и звонили друг другу. Такой же крепкой оказалась и его супруга, моя землячка по Уссурийску, Мария Андреевна, которой тоже было уже 90, и если Александра Тимофеевича в этом возрасте недуги сваливали надолго на госпитальную койку, Мария Андреевна была нашим связным. Александру Тимофеевичу до 96 лет не хватило всего 30 дней, он умер 1 августа 2010 года. С его вдовой, моей землячкой из Уссурийска, мы перезванивались довольно часто, но жаль, своего Александра Тимофеевича она пережила всего на 11 месяцев и ушла из жизни, тоже значительно преодолев 90-летний рубеж.
Я не настаиваю, что Дальний Восток каким-то необъяснимым образом формирует характеры, безграничную трудоспособность и неимоверное трудолюбие тех, кто сумел вдоволь надышаться целебным воздухом этого благословенного края, настоянным на безбрежной дальневосточной тайге и замешенным на его бурных водах. Примеры закаленных Дальним Востоком маршалов Петрова Василия Ивановича, Лосика Олега Александровича и генерал-полковника Смирнова Александра Тимофеевича вдохновляют и меня, коренного дальневосточника, на то, что вдруг провидением и мне, с детства вдыхавшему целебный воздух Дальневосточного края, будет отпущено не меньше. Тем более что Уссурийское военное училище, вернувшее мне на несколько лет тот таежный дух, несмотря на некоторые перипетии судьбы, оставило в душе яркие воспоминания дружного, сплоченного воинского коллектива, особенно на учениях, парадах в честь больших праздников и других важных событий. Кажется, и эти годы, проведенные в Уссурийске, добавили мне какую-то долю долгожительства, активной жизни. Перешагнул и я уже 90-летний рубеж, работаю над книгами и публицистикой, не сдаюсь!
За мою долгую армейскую службу бывали встречи, откладывавшие в памяти, к сожалению, и не только позитивные впечатления. Но если они и как-то отражались на формировании моих личных качеств, то только по принципу «так не поступать никогда». Может быть, это мне и удавалось, а может быть, даже и удалось.
Когда-то Владимир Маяковский выдал обществу очень важный постулат: «Делать жизнь с кого». Всегда можно найти, с кого ее делать, а с кого — ни в коем случае. Мои пожелания всем: будьте разборчивы, будьте принципиальны в выборе жизненных примеров, но отнюдь не кумиров для слепого подражания. И вам будет что сказать потомкам.
А теперь о моей дальнейшей службе. Четыре с небольшим года послевоенной службы на моем родном Дальнем Востоке и несостоявшееся выдвижение на генеральскую должность изменили несколько ситуацию. Наше руководство, в частности, возглавлявший тогда автотракторную службу Вооруженных сил генерал Бурдейный А.С. и его заместитель, о котором я только что подробно рассказал, чьи предложения о выдвижении меня на генеральскую должность не встретили поддержки в Дальневосточном округе, сделали все, чтобы вернуть меня в европейскую часть СССР. А тогда это было сделать совсем непросто, службу на Дальнем Востоке кадровики центра очень неохотно заменяли службой на континенте. В августе 1968 года я получил назначение, аналогичное тому, что получил генерал Яксаргин, только в Харьковский автодорожный институт. Этот вуз, считавшийся одним из ведущих в Союзе, приобрел мировую известность еще и тем, что в его составе была лаборатория, где конструировались скоростные автомобили «ХАДИ», установившие не один мировой рекорд скорости, конструктором и испытателем которых был известный мастер спорта международного класса Владимир Константинович Никитин.
Руководить военной кафедрой в гражданском вузе — дело для меня было новое, непривычное, и многие уже имевшие опыт работы в таких условиях мне что-то советовали, от чего-то предостерегали, чем-то даже пугали. Кафедру пришлось создавать «с нуля». Ни помещений, ни оборудования, ни кадров. И если нескольких офицеров-преподавателей мне уже назначили из Харьковского танкового училища, то все остальные вопросы успешно решались с ЦАВТУ МО СССР, с руководством Киевского военного округа и ректоратом вуза.
