Грациллоний не мог заставить себя спокойно сидеть в затемненном доме. В любом случае с его стороны это было бы неумно. Он ходил взад-вперед снаружи во тьме, приветствуя пришедших, по-простому разговаривая с ними, организовывая их и информируя, излучая уверенность, которой сам не испытывал. Король сознавал всю безнадежность предприятия. Но лучше хоть какой-то шанс, чем просто сидеть, ожидая, когда тебя раздавят.
Наконец, время пришло. Он прочел это по звездам и всей своей массой в боевом облачении взгромоздился на Фавония. Жеребец неожиданно запнулся, двинувшись вперед под деревья. Грациллоний слышал, что за ним точно так же движутся еще лошади, на которых ехали те состоятельные люди, которым возраст позволял сражаться и которые, кто от воодушевления, кто от стыда, к нему примкнули. Основным же составом армии — он не имел ни малейшего представления о ее размерах — был простой народ: моряки, ремесленники, чернорабочие, фермеры, пастухи, возницы, лавочники и немного иностранцев, оказавшихся вооруженными и жаждущими шумной драки. Он слышал, как скакавшие взад-вперед легионеры слегка поругивались, пытаясь держать толпу в некоем подобии строя.
Когда он вышел на мыс, на котором деревьев почти не было, видимость улучшилась. От тусклого света луны над восточными холмами, звезд и Млечного Пути стали серыми трава, кусты, скалы, вдали засеребрилась вода. Завывал холодный ветер. Бросив мимолетный взгляд назад, он видел, как его соратники тенями отделялись от фруктового сада, через который проезжали. Мерцали пики, редкие топоры или броня. Он прикинул, что было около трехсот человек. Численно они намного превосходили франков, но те были профессиональными солдатами, хорошо экипированными и расположившимися укрепленным лагерем. Грациллоний был уверен, что скорее трезвый расчет, нежели боязнь привидений, побудили Федериха обогнуть Заброшенный Замок. Разрушенные земляные валы и рвы послужили бы дополнительной обороной, но в отсутствие суши для поддержки, на отряд наподобие его на этом маленьком выступе легко было бы напасть и поймать в ловушку.
Но и исанцы ягнятами не были. Когда они произвели перегруппировку, Грациллоний заметил массивного Маэлоха и услышал, как он недовольно ворчит:
— Усун, займи место здесь, Интил, ты вон там, а вы двое помните, чем вы обязаны своему королю, да? А остальные — так, так и так, — арбалетчики и стропильщики в середину. — Моряки Иса умели сражаться с пиратами. Многие сухопутные жители когда-то тоже готовились обороняться против бандитов, и возможно их навыки не утратились за прошедшие мирные годы. Руфиний взял разведчиками нескольких дровосеков и кочегаров; в глубине суши в разных направлениях слышались команды. Он был бы бесконечно рад бывшему багауду, но…
К центуриону подошел Админий.
— Думаю, мы почти готовы, сэр, — сказал помощник.
— Отлично, — ответил Грациллоний. — Позволь напомнить, чем тише мы двигаемся, тем вероятнее, что большинство из нас будут пировать завтра вечером возле Огненного Фонтана.
— Будем, сэр, будем! Наши ребята обойдут и утихомирят варваров. С нами бог, сэр.
Грациллоний причмокнул лошади и тронулся. Выбранный им путь лежал по направлению к Редонской дороге, затем на запад, наискосок через мыс. Хоть так было и медленнее, и труднее, но давало надежду не быть замеченными слишком рано.
Как всегда, когда приближалась битва, колебания и сомнения его покидали. Теперь он полностью посвятил себя действию и ехал в мире с самим собой. Если он проиграет, если падет в столкновении, — что ж, за часы, проведенные в доме Таэнуса, он договорился с Маэлохом, и капитан обещал переправить Дахут и других принцесс в Британию, либо сам, либо один из его выживших сыновей. Галликены — галликены останутся и все вынесут, потому что они должны, но они это умели и раньше, прежде чем наконец не околдовали чужеземца, который их освободил.
За его правым плечом вслед за луной крался свет летней зари.
Время и миля подходили к концу. Лагерь франков был виден все яснее. На некотором расстоянии от него под охраной паслись лошади и мулы. Костры для готовки прикрыты, вокруг каждого маленького созвездия завернутые в плащи мужчины. В центре желтел и дымился, танцевал смотровой огонь, от копий часовых отражалось восточное зарево.
В любой миг кто-нибудь мог увидеть исанцев и поднять тревогу. Грациллоний взмахнул мечом над головой.
— Нападайте! Убейте их!
С пронзительными все больше и больше нарастающими криками, перешедшими в рев, словно гремел ветер и волны накатывались на галечный пляж, исанцы бросились вперед. Грациллоний попридержал коня, который ржал и вставал на дыбы. Ему нужно держаться сзади, стараясь видеть происходящее, направлять своих ветеранов туда, где это важнее всего, как он делал в тот день, когда погиб Эпилл, Эпилл, который теперь спал как раз за пределами расположения лагеря нового врага.
Мимо пронесся молодой шотландец Томмалтах, одержимый битвой, крича и размахивая клинком, жаждущий быть в атаке первым. Грациллоний лишь на мгновение понадеялся, что мальчик останется в живых. У молодого бурдигалца Карсы шансов видимо больше; он атаковал небольшое земляное возвышение, командную позицию, где мог использовать пращу, хлеставшую в его руке туда-сюда.
Мимо Грациллония проносились горожане. Они не были однородной толпой. Те, кто вместе плавали, бежали рядом, сосед возле соседа.
Франки очнулись от дремоты, похватали оружие, вскакивали, чтобы построиться в квадрат. Исанцам нужно было пробиться вперед, чтобы этого не допустить. Но им недоставало офицеров. Пока строй формировался, горожане набрасывались на него, и те, что были впереди мешали идущим позади, и люди отскакивали и кружили поодаль.
Даже это они делали хорошо. Некоторые франки были в броне. Топор, нож, пика, дубина, метательные камни сеяли панику. Защитники падали и на мгновение показалось, будто атакующие нарушат квадрат. Тогда Федерих затрубил в рог сигнал, и его люди ринулись в бой, образовав клин. Бойня завертелась. Исанцы в смятении отступили, оставив мертвых и смертельно раненных под ногами варваров. Франки снова сомкнулись, стали выкрикивать угрозы и оскорбления, двигаясь как один, чтобы собрать оставшихся позади соратников.
Как дикое пламя летел Томмалтах, взметая ввысь острие и поднимая воинственный крик. Маэлох наносил удары и манил следовавших за ним отступать вместе. Руфиний подобрался к нему, чтобы занять рядом позицию. В поисках жертвы в светающем небе засвистели болтами арбалеты и стрелы. Куда страшней были метательные камни, пробивающие виски и выкалывающие глаза. Ими орудовали моряки, пастухи и Карса, со всех сторон окруженные противниками.
Пока Грациллоний видел, что любой воинский приказ, полученный его людьми, быстро терялся. Они кричали и рыскали как свора собак. В лучшем случае согласие было в нескольких группах, и те были способны лишь оставаться на своих местах и стрелять в последних оставшихся перед ними варваров. За спиной Грациллония громко ругались легионеры.
Федерих все понял не хуже. Вновь зазвучал его рог. Франки двинулись вперед и начали рубить. Исанцы падали, спотыкались, рассеивались. Грациллоний увидел, как к нему свернула группа варваров. Целью был он. Избавившись от префекта и его ветеранов, франки могли бы спокойно убивать до тех пор, пока не падут все противники. И если он отступит, решимость исанцев мгновенно исчезнет.
