Кошусь на активировавшийся интерфейс. Температура чуть выше тридцати одного градуса. Хладный труп…
БКС старается, отогревая снаружи. Наниты устроили броуновскую пляску внутри, разгоняя температуру чуть ли не трением.
Чья-то настырная рука тычет мне в зубы самодельную флягу с брагой. Голос Балтики с трудом складывается в осмысленную речь:
– Выпей, командир! Полегчает! «Моховка» это, чистая – как слеза… Сам варил, сам фильтровал… На шести мхах настаивал, через девять слоев процеживал… Ну выпей же, командир!
Послушно прикладываюсь к отполированному срезу фляги.
Пользуясь моментом, Балтика торопливо вливает в меня все сто сорок граммов. Именно столько вмещает в себя гильза от раритетной 30-миллиметровой зенитки планетарного базирования.
Спирт заходит как вода, однако свое целебное воздействие оказывает. Туман в голове рассеивается, дрожь постепенно унимается. Державшаяся до сих пор Лина наконец-то позволяет себе выплеснуть эмоции:
– Пашка, скотина ты неблагодарная! Ты ведь чуть не сдох!
Негнущейся ладонью с растопыренными пальцами утираю рот от слюны и крови. С немалым трудом улыбаюсь:
– Так ведь не сдох…
Уже более осознанным взглядом пробегаюсь по логам.
Норма. Ну… почти…
Потери среди массы свободных нанитов, капсуляция и уничтожение секторов оперативной памяти, физические повреждения периферийных модулей. Ощутимо, но не критично.
Опираюсь на выпавший из крепежей ИМП (это как же я дергался?!), встаю на ноги. Усилием воли давлю головную боль. Экономным всплеском «пси» обрубаю идущий от Лины жгут энергетической подпитки. Спасибо, родная, но дальше я сам.
– Хорош балдеть. Я в порядке. Выдвигаемся через минуту.
Ребята все еще косятся. Лина – с остатками тревоги и зарождающимся ураганом возмущения. Балтика – чуть виновато, но уважительно.
Мысленно отсчитываю секунды, успокаивая качающийся мир и фокусируя внимание на деталях.
Вокруг – разруха поля боя. Но критичных повреждений нет, отсек сохранил функциональность. Первые рем-дроны уже суетятся среди битой техники, жадно срезая дефицитную сталь. Поглядывают на меня косо, обходят по дуге. Не атакуют – и на том спасибо.
Похоже, что я реально выпал из зеленого списка корабельного френд-листа.
Вокруг рабочих суетится Шрек. Мелкий паук здесь большая шишка – дрону подчиняются, молчаливо принимая пакеты приказов и послушно меняя приоритеты задач.
Уловив взгляд, Шрек метнулся ко мне и преданно застыл рядом – ожидая то ли похвалы, то ли распоряжений. С облегчением присаживаюсь на корточки и вновь чешу серва между визорами, заодно соскребая застарелую грязь и очищая какой-то из внешних сенсоров.
– Умница, Шрек, умница… Выживи, малыш. Найди меня – как закончится этот бардак. Ты достоин большего. Вот, держи…
На моей раскрытой ладони величайшая ценность мира «Марата» – дюжина энергетических элементов с заводской маркировкой. Не ушатанных в ноль – а с девственными контактными гребенками, полноценно удерживающими заряд в «сто семь процентов от нормы».
Чувствую молчаливое одобрение со стороны Лины. Эмоции девушки наполнены любовью и гордостью. Мой абсолютно нерациональный жест ей явно по душе. Как легко жить, когда ты отыскал свою половину… И горе тем, кто не готов бороться за свое счастье!
Дрон бережно сгребает «батарейки» и торопливо прячет их в крохотном грузовом отсеке на брюшке. Умудряясь при этом сдвинуться на десяток сантиметров в сторону и прикрыться корпусом от возможных заинтересованных взглядов. Ловок, шельмец.
– Все, уходим!
Лина впереди – как наименее пострадавшая и сохранившая максимальный индекс боеготовности.
В центре Балтика. Тяж не бузит и не рвет на груди тельняшку. Построение рационально, и он четко понимает свою околонулевую ценность в случае огневого контакта. Ранения, отсутствие брони и единственный короткоствол ближнего боя.
Я замыкаю группу. Потрепанный БКС стонет рваными мышцами и монотонно выпрашивает приоритетный ордер на капитальный ремонт.
Ну да, есть у землян такая особенность разума – одушевлять технику, способную общаться. У местных психологов имеется для этого феномена официальный диагноз.
Темп держим высокий – нарываясь и рискуя. «Тактик» бесится, грозя штрафными баллами. Однако, получив обоснование в виде «спасательной миссии», – заткнулся, перейдя в режим максимальной паранойи и заставляя нас шарахаться от каждой царапины на фальшпанелях.
– Внимание! Алерт-желтый! Обнаружены следы потенциальной угрозы. Расшифровка события: царапина на высоте 90 см, глубина засечки – 3 мм, молекулярные остатки шаровой краски – 0.8 мг/см, свежесть повреждения – 4–8 часов. Вывод: вероятно прохождение по коридору среднего дрона пехотной поддержки! Принять дополнительные меры предосторожности!
– Утихни…
Санкции корабельного ИскИна откровенно мешают. Часть шлюзов отказывались принимать коды доступа, трижды на нас агрились стационарные точки обороны.
– Стой! Запретная зона! Недостаточный уровень допуска! Немедленно покиньте периметр! Открытие огня через: 3…2…1…
Материмся, пятимся, ищем обход.
Мой личный счет к «Миелафону» растет с каждой минутой. Напоминанием тому – толстая стопка глиф-карт, визуализирующих отклики встречных систем: «Отказ доступа! Готовность к открытию огня!».
Я это воспринимаю как хамские «факи» и «кукиши», которые борзый ИскИн радостно тычет мне в лицо.
Хрипя и сыпля проклятьями, обходим очередной заблокированный шлюз. Пробиваемся сквозь завал, срываем решетку с вентшахты, ползем сквозь заросший мхом кабельный канал. Дышать тяжело – сырая взвесь растительных спор мгновенно забивает полудохлые фильтры респираторов.
С хищным любопытством присматриваюсь к оптоволоконным жилам. Вот интересно, как громко взвоет «Миелафон», если я полосну по ним молекулярным клинком?
С трудом давлю в себе желание мелочной мести. Уродовать собственный крейсер откровенно жалко. Такая вот профдеформация личности. Как капитан «Марата» – я не могу воспринимать корабль иначе. Мой! Битый, шрамированный, истекающий кислородом и радиоактивными изотопами – но мой!
С успокаивающим перезвоном колокольчиков приходят персональные сообщения от доверенных абонентов. Целых два и на этот раз, для разнообразия, – оба позитивные! Неужели Фортуна устала высматривать прыщи на своей заднице и соизволила одарить меня благосклонным взглядом? Ну, здравствуй, красавица. У тебя потрясающие глаза! Давай дружить?
Итак, первое. Сработала моя массовая рассылка по соединению – «Комэск встретился с курьером».
Попытка вирусного заражения отражена и документально зафиксирована, предложение получено, на ответ и обдумывание взято двадцать четыре часа.
