– Личная гигиена, миледи, – первое правило сохранения здоровья в походе.
Я хмыкнула:
– Первое правило – не ловить ворон. Хотя не знаю, почему именно ворон. Мне, например, вороны очень нравятся.
Белокожий странно посмотрел на меня, поднес платок к носу и брезгливо сморщился:
– У-у-у. Теперь выбросить придется. Это, между прочим, подарок.
– Не леди Генэль случайно?
– Ну что ж. Вынужден признать, что она разбирается в тканях. И вкус у нее отменный. Как-то на праздник Сияющего источника преподнесла королю гобелены тончайшей работы. Сказала, что ткали из нити настоящих ночных прядильщиков. Они, если вы не знаете, невероятно редки и показываются на поверхности лишь весной.
Я откинула локон с плеча и сказала пренебрежительно:
– Купить любой высокородный может. Вот если бы она своими пальчиками ткала.
Лисгард округлил глаза:
– Леди не должна работать руками. Она вообще ничего не должна… – Он задохнулся от возмущения.
Я наклонила голову и хрустнула шеей, от долгой дороги тело затекло, спина ноет.
– Какой тогда от нее прок? Ходить в красивом наряде любая может. На меня надели, я тоже смогла.
– Миледи Каонэль, поймите, – проговорил высокородный значительно, – высокая эстетика – основа культуры и морали. Красота солнечных эльфиек – в хрупкости и трогательности. Так должно оставаться всегда, чтобы поддерживать гармонию. Вы, кстати, потрясающе смотрелись в платье.
– Перестань. Это платье сидело как на…
Из скал раздался утробный рокот, будто сама порода заговорила древним раскатистым голосом. И голос недовольный и зловещий.
Вверху сухо треснуло, мимо прокатился огромный валун и с грохотом врезался в противоположную стену, с земли поднялась пыль, крошечные частицы заполнили ночной воздух.
Я закашлялась и рванулась в сторону, но что-то невообразимо массивное и холодное сковало тело. Попыталась дергаться, тугая хватка сжалась сильнее, дыхание сперло.
– Лисгард! – пискнула я и вывернула шею, надеясь, что белокожий избежал печальной участи.
Когда я увидела белокожего, внутри все замерло. Он сжат огромными каменными руками, которые торчат прямо из скалы.
Послышался сдавленный хрип:
– Миледи! Тролли!
Затылок раскалился. Я забилась, как пойманная птичка, в отчаянной попытке освободиться, но кулак неподвижен и медленно сжимается.
Недовольный рокот усилился, меня подняло вверх и тряхнуло, чуть голова не оторвалась. Огромный каменный исполин отделился от скалы и выпрямился во весь рост. Холод камня проник к самым внутренностям; несмотря на всю любовь к прохладе – этот холод похож на могильный озноб.
– Отпусти меня немедленно, каменный болван! – пригрозила я.
Надеясь, если ругань подействовала на Грандарона, может, и с троллем сработает.
Гигант зарычал и повернул ко мне горообразную голову с маленькими злыми глазами. Белокожий беспомощно дрыгается в кулаке второго тролля и шипит ругательствами, от которых любой житель Эолума впадет в долговременный шок.
Каменные пальцы сжались сильнее, я жалобно вскрикнула и попыталась ерзать плечами, чтобы хоть как-то расширить пространство. Но проще было бы тряпкой гвоздь забить. Тролль загудел, как лавина, гигантская голова повернулась ко мне.
– Лисгард! – крикнула я. – Извини, если что не так!
Из кулака второго тролля донесся хриплый голос:
– Ми…миледи, не самое время для покаяния. Но я вас прощаю.
Затылок стал таким горячим, что можно каштаны жарить, волна злости и обиды поднялась из самых глубин, но против горы, которая сейчас меня раздавит, это бесполезно.
– Кто-нибу-у-удь! Помогите! – взвыла я, как раненый зверь.
Тролли с грохотом, подобным камнепаду, развернулись лицом друг к другу и стали поочередно демонстрировать добычу. Теперь я могу видеть, как синеет лицо Лисгарда, из перекошенного рта со свистом вырывается воздух, глаза выкатились.
Он растянул губы и выдавил, одновременно хватая воздух:
– Ф-ф-ф. Вряд ли вас услышат, ми… миледи.
В груди застрял всхлип; если бы не каменная хватка – разрыдалась бы на месте.
Снизу раздалось звонкое постукивание. Каменные исполины с грохотом обернулись, синхронно пряча нас за спины. В ушах зазвенело от давления, скоро начнут лопаться крошечные струны в голове.
С земли раздался дерзкий голос:
– Неужели тролли!
Гиганты приосанились. Тот, что сжимал меня, подался вперед, послышалось глухое рокотание, похожее на перемалывание жерновов. Не сразу сообразила, что это речь.
– Мы трол-л-ли.
Исполин растягивает слова, каменный язык с трудом ворочается во рту размером с небольшую пещеру.
Голос с земли снова заговорил:
– Точно-точно, вторые по драгоценности.
Первый тролль медленно поднял ногу, с грохотом обрушил на землю, с противоположной стены посыпались камни.
– Мы первые! Первое место.
Легкие шаги прошуршали в сторону.
– Не-ет, точно второе. Первое у троллей за Межземьем.
Исполины опустили каменные челюсти, по ущелью прокатился гневный рев, подобный рокоту весеннего водопада. Второй грозно сдвинул каменные выступы, которые заменяют брови, и занес ногу, чтобы раздавить наглеца.
– Это почему?
Голос невозмутимо проговорил:
– У тех зубы из алмазов, а у вас из простых камней. Выходит – они драгоценнее.
Тролль застыл с ногой в воздухе. Почти слышно, как скрипят мозги в каменной голове, если там есть чему скрипеть. Затем повернул массивную голову к соседу. Тот сдавливает меня все сильнее, уже вижу черных мух перед глазами, в ушах звенят похоронные колокольчики.
Исполин с Лисгардом в руках прогремел:
– Земляная блоха, я размажу тебя в лепешку!
Снизу раздалось поспешное:
– Есть один способ. Но вам не по карману.
Я обреченно повесила голову, представляя, как горные исполины расплющивают наглеца, который посмел говорить с ними таким тоном.
Гиганты лязгнули челюстями и грянули хором:
– Говори!
Повисла небольшая пауза, безумец тянет время, словно наслаждается последними минутами. Исполины нервно зашатались, наклоняясь вперед. Сквозь опускающуюся на глаза черноту успела заметить рыжеватую голову.
– Есть место, где троллям меняют зубы, – сказала голова.
– Где? – прогудели тролли.
– Я скажу, но чем заплатите?
