– Слушай, если ты все забыла, могу рассказать, как мир устроен, – предложил рыжий.
Я прошипела:
– Мне Лисгард рассказывает и вполне справляется.
– Да, вижу, – хохотнул Варда. – Наверно, когда я вытаскивал вас из каменных лап, он именно этим занимался. На практике показывал.
– Что ты вообще к нему привязался! – вспылила я. – Он солнечный эльф, откуда ему знать, что творится за пределами Светлолесья?
– Вот именно, – согласился рыжий. – Именно.
Из травы высунулась любопытная мордочка ласки, блестящий нос задергался, отсеивая запахи. Зверек испуганно посмотрел на рыжего, затем шевельнув усами, перевел взгляд на меня.
Я протянула ладонь и поманила малявку пальцами. Ласка осторожно подняла одну лапку, проверяя – не обманываю ли, затем покрутила головой, сжалась и в два прыжка оказалась на ладони.
Горячие лапки с острыми, как иголки, коготками защекотали кожу. Зверек поерзал в руках, пытаясь уместиться. Я засмеялась, когда он стал тыкаться мокрым носом в пальцы, затем каким-то чудесным образом скрутился калачиком; укрыв морду хвостом, он уставился на меня левым глазом.
– Ну что ты, маленький, набегался? – проворковала я. – Отдыхай. Не бойся этого злого Варды. Серая эльфийка не даст тебя в обиду.
Эльф поднялся, снял с костра готовые тушки, ловко разделал коротким ножом и протянул мне кусок со словами:
– Не трону я твою зверушку. У нее мясо сухое.
Я возмущенно посмотрела на него. Прижав к груди пушистый комочек, взяла дымящийся ломоть. Пальцы обожгло, я сердито уставилась на Варду, но смолчала. Боль от жара свежеприготовленной еды – самая лучшая боль.
Вдыхая одуряющий аромат, я облизнулась и откусила от ломтя. Язык опалило, но мир стал ярче, воздух чище, а эльфы добрее.
Не заметила, как расправилась со своей порцией. Думала, захочу еще, но заяц оказался на удивление жирным и сытным.
Ласка мирно посапывает на руке, я смакую мелкие косточки и облизываю руки – сладкий жир стекает почти до локтя.
Варда отложил одну порцию на кусок бересты, другую принялся жевать, глотая большими кусками, словно хищник. Затем повернулся ко мне, внимательный взгляд несколько секунд сверлил лоб, затем вытер жирные губы и что-то пробормотал.
Я сдвинула брови и спросила сурово:
– Что?
Он выставил ладонь перед собой и отклонился.
– Да нет. Ничего.
– Говори.
Рыжий быстро доел кусок и вытер пальцы о бедра.
– Вообще, ласки не очень даются в руки, – сказал он. – Даже лесным эльфам.
Я погладила зверька по пушистой шерстке, тот приподнял голову и вопросительно посмотрел мне в глаза, мол, зачем разбудила? Я сплю, никому не мешаю. Когда почесала ему подбородок, малявка задрал голову и блаженно закрыл глаза.
– Отдыхай, пушистик. Ты в безопасности, – произнесла я и подняла глаза на Варду. – Может, я ему нравлюсь.
Он кивнул:
– Точно. Нравишься.
Попыталась найти в словах рыжего скрытый смысл, но если он и был, то незаметный для моей опустевшей памяти. Пришлось смириться с его искренностью, хотя странное ощущение осталось.
Чтобы не думать о тяжелом, я повертела головой в поисках отвлечения. Лисгард замер под березой, глаза закрыты, похоже, отключился после ночной гонки.
Я осторожно переложила ласку на траву под корягой. Зверек недовольно засопел, но глаза не открыл. Разнежился в тепле и спит без задних ног, даже ухом не ведет. В опасной близости с троллями здоровый сон особо ценный – никогда не знаешь, когда из скалы вылезет каменная рука и раздавит, только красное пятнышко останется.
Взяв порцию мяса, я подошла к высокородному и аккуратно толкнула в плечо.
– Поешь, нам далеко идти, – проговорила я. – Не хочу слышать за спиной голодные стоны.
Лисгард поднял веки, секунду смотрел на меня, будто впервые видит, затем спохватился и выпрямил спину.
– Долго я так просидел? – спросил он хрипло.
Варда буркнул, отворачиваясь:
– Достаточно, чтобы рисковать остаться без еды. Серая косилась на твоего зайца.
Я протянула мясо Лисгарду, тот молча принял, с недоверием ковырнул подрумяненный бок.
Несколько секунд косился на кусок; когда желудок призывно квакнул, все же взял и стал методично жевать. На лице появилась глубокая задумчивость, будто пытается понять – что бедный заяц ел на завтрак и сколько потомства успел оставить.
Белокожий долго оценивал пригодность блюда, потом, словно признав его сносным, пожал плечами и перехватил кусок поудобней.
– Итак, Варда, – проговорил он, поглощая ломоть за ломтем. – Пришло время вам рассказать, кто вы и откуда?
Я сделала шаг в сторону и села на траву рядом с белокожим. Ловкач развернулся полубоком, словно подставляет нам лучшую свою часть. Солнечный луч упал на рыжую шевелюру и окрасил огненным сиянием.
Варда пошерудил палкой в костре, снопы крошечных искр взлетели в воздух. После этого он поднялся и закидал огонь песком.
– Я странник, – просто сказал рыжий.
Лисгард чуть не поперхнулся, дожевывая остатки зайца.
– Из Чумнолесья? – не поверил высокородный.
– Догадливый.
Варда повернул ко мне голову и проговорил:
– Понимаешь, почему не верю в ворона? Сколько путешествую – никогда не видел.
Белокожий вперил на Варду изумленный взгляд и долго смотрел на него, будто сравнивал рисунки из манускриптов с реальным эльфом Чумнолесья. Затем манерно вытер пальцы о платок, который, как оказалось, не выбросил после того, как почистил ноги.
Отложив бересту в сторону, Лисгард отклонился назад.
– Я считал, странники осели в зараженном лесу, – сказал он.
Рыжий, извиняясь, развел руками:
– На то мы и странники, чтобы нигде не оседать. Забыл? Когда Безумный маг проклял лес, народ лесных эльфов раскололся. Некоторые до сих пор пытаются найти контакт с отравленными деревьями и очумевшим зверьем.
– И правильно делают, – отозвался высокородный.
Варда фыркнул:
– Да? Видел, как какой-нибудь наивный дурень пытается приручить клыкастого лося? Зверь смотрит на него внимательно, а потом трубит атаку и разрывает на части.
Белокожий угрюмо промолчал, рыжий продолжил:
– В общем, их попытки – пустая затея.
Лисгард встал, поправляя доспехи и оружие, затем поднял гаюиновые глаза на Варду.
– Зато они не предали родину, – проговорил он с нажимом.
Варда подтянул пояс и оскалился:
