Я замерла, тело сковал такой ужас, что в горле пересохло, сердце затихло, словно совсем остановилось. В голове мелькнуло страшное, но додумать не смогла – не хватило сил.
Переступив с ноги на ногу, я сильнее вгляделась в плотное облако. Прошло несколько мгновений. Вокруг тишина.
Жгучее чувство в центре солнечного сплетения стало нестерпимым, пальцы сжали Талисман так, что в ладони закололо.
– Ва-арда! Ли-исгард! – прокричала я в непроглядную пустоту.
Слух напрягся до предела. Но на пустоши лишь завывание ветра и шелест перекатывающихся песчинок по обгоревшей земле. Губы затряслись, к горлу подступил тугой комок, дыхание сперло.
Я, как в бреду, зашептала:
– Не хотела… Я не хотела…
Холодная пустота заполнила разум, боль в груди стала невыносимой. Еще немного – и разорвет пополам. Две половинки серой эльфийки останутся лежать на песке, пока голодное воронье не растащит.
– Как жжется…
Мелькнула слабая мысль: эльфы умеют терпеть боль. Любую, хоть адамантиновую, хоть железную, даже гаюиновый дурман. Но вытерпеть это невозможно. Нельзя сконцентрироваться на боли, источника которой не видишь.
В памяти всплыла картинка, как первый раз увидела Лисгарда в сияющих доспехах. С двумя клинками, красивого и уверенного. В тумане проплыл образ Варды, с нахальной ухмылочкой и безупречными мышцами.
Невидящими глазами я таращилась в дымку, по локтям потекло горячее. Я медленно перевела взгляд и увидела, как по рукам бегут багровые струйки.
– Талисман! – выдохнула я. – Он всемогущий!
Разжав ладонь, посмотрела на предмет. Острые края золотой пластины глубоко врезались в кожу, оставив кровоточащие порезы.
Я поднесла его к губам и задумалась над тем, как работает. В эту секунду из облака послышался хруст песка. Меня сковало страхом и обреченностью.
Дымка нехотя поползла в стороны, сквозь багровую завесу медленно проступили знакомые черты. В тающем облаке вырисовалась могучая фигура с дерзкими рыжими волосами.
Я впала в оцепенение, всеобъемлющее чувство облегчения едва не подкинуло над землей, словно с меня столкнули гору. Жжение в груди превратилось в тупой спазм, дыхание сперло.
Желтая пелена быстро отступила. На щеке странника свежий шрам, левая рука по локоть в крови, в кулаке переломленное древко посоха. На месте янтарного набалдашника обломанные зубья. Рыжий смотрит немигающими глазами, уголки губ чуть подрагивают.
Рядом выплыла белоухая фигура. Обруч на лбу перекосился, адамантиновые доспехи в красной пыли, лицо грязное, в багровых каплях. За ним искрится круглый портал, радужные цвета переливаются всполохами, заворачиваясь в крошечные вихри.
Я всхлипнула и кинулась на шею страннику. Тот подхватил и прижал к себе. Уткнувшись лицом в плечо могучему эльфу, я почувствовала себя слабой, но защищенной.
Губы задрожали, глаза наполнились горячей влагой. Я снова всхлипнула, слезы градом покатились по щекам на чешуйчатую броню.
Странник погладил по голове, как маленькую.
– Ну-ну. Чего ты? – проговорил он.
Голос надорвался, я выдавила сквозь слезы:
– Думала, вы погибли.
От рыданий глаза и нос распухли, а постыдные слезы все катятся. Странник терпеливо гладит меня по волосам, успокаивает и говорит что-то теплое. Не разбираю что, но, видимо, очень действенное.
Наконец, отстранившись от лесного эльфа, я вытерла мокрые щеки. Постепенно вернулось самообладание. Посмотрев на распоротую щеку, я коснулась края раны, рваной и глубокой.
Варда дернул головой и скривился.
– Вот этого не надо делать, – предостерег он. – Само заживет.
Я робко опустила руку и взглянула на Лисгарда.
Тот неподвижно стоит возле портала и наблюдает, как постепенно прихожу в себя. В этот момент поняла, что не готова к боли, которую нельзя терпеть.
Странник отошел в сторону и кивнул на сына казначея.
Нервно улыбнувшись рыжему, я запахнула свалявшийся на спине плащ. Красная пыль налипла на грудь, лицо тоже все в мелкой взвеси. А после рыданий, наверное, по щекам размазаны грязные полосы.
Я тяжело вздохнула и подошла к белокожему. В гаюиновых глазах смирение и тоска, от которой даже у меня засосало под ложечкой.
– Во мне все оборвалось, когда пустошь накрыло, – прошептала я и обняла высокородного за плечи. – Думала, умру.
Лисгард отстранил меня и слабо улыбнулся.
– Да, мы тоже, – ответил он.
Повисла неловкая пауза, за которую успела подумать, что-то пугающее все же есть в солнечном эльфе. Словно дар шамана ему передался, но пока дремлет.
Я отстранилась и кивнула на портал.
– Откуда он? – спросила я робко.
Белокожий скользнул взглядом по сияющей дыре в воздухе и тяжело вздохнул. Голос прозвучал бесцветно.
– Когда посох начал вырываться из рук, – объяснил он, – Варда придумал направить последний всплеск силы на создание портала. Мне пришла мысль про Эолум.
Я понимающе протянула:
– После этого посох взорвался?
Лисгард кивнул.
– Да. Наконечник разлетелся, но открыл портал, – сказал он и вытер кровь с щеки. – Силы хватит, чтобы один раз добраться до Эолума. Талисман у вас, миледи, цель путешествия достигнута. Но гаюин возвращать вам не стану.
Я нервно хихикнула и покосилась на портал. Тот переливается, как десяток радуг, края искрятся и бросают холодный свет на песок.
– Вот уж правда, – согласилась я, опуская взгляд. – Хватит с меня гаюиновой силы. Оставим королю прелести откатов и отпаивание ледяным молоком.
Высокородный слабо улыбнулся, по лицу скользнула тень, он опустил взгляд на Талисман и вздохнул так тяжело, словно на него опустили Забытую гору. Затем подбадривающе кивнул, мол, чего медлишь.
Уши мои задрожали, пришлось выждать несколько секунд, чтобы успокоиться перед событием. Затем подняла пластину над головой и посмотрела на белокожего.
– Спасибо за все, – громко сказала я и обратилась к артефакту: – Хочу вспомнить, что было! Верни мою память!
Мы замерли в напряженном ожидании.
Со стороны Чумнолесья донесся встревоженный крик зверя. Напугать его могло только что-то более ужасное, чем он. Сухой ветер, протяжно воя, носится по пустынной земле, песчинки перекатываются с тихим шелестом. Красная дымка совсем рассосалась, открывая выжженную магией пустыню. Небо расчистилось, будто даже наблюдает за нами. Но вершины Забытой горы все равно не видно. Рядом напряженно пыхтит белокожий. Варда, наоборот, затаил дыхание.
Я вытянула поцарапанные уши и зажмурилась. Внутри шевельнулась тревога. В голове подозрительно пусто, как в кармане тролля.
