Напомню, что английские и французские пушки стояли неподалеку, на юге Севастополя. Солдаты оценили, что император готов рисковать своей жизнью ради того, чтобы ободрить их. Громкое «ура» стало лучшим ответом на речь царя. А противник приуныл. Стало окончательно ясно, что военного поражения России не случилось. Боевой дух русской армии высок, сам Александр II ездит по театру военных действий, а значит, сдаваться не собирается.
15 ноября у французов взорвался крупный склад, где они держали 30 тысяч килограммов пороха, множество бомб и патронов. Пожар распространился и на английские постройки, где взлетели на воздух снаряды. В результате коалиция потеряла убитыми и ранеными 300 человек. Четыре дня спустя вышла из берегов Черная речка и снесла палатки вражеской дивизии. 8 декабря 1855 года колонна майора Бирюкова выбила французов из села Бага.
Декабрь вступил в свои права, а союзники вновь изволили прогуляться по старым граблям. Опять их солдатам пришлось зимовать в легких палатках, плохих бараках и ямах. Но если в прошлую зиму чудеса бестолковости проявляли англичане, то теперь дезорганизованы оказались французы. Снабжение французской армии было до смешного нелепым. Так, например, интенданты заготовили немало припасов в Стамбуле, но командование об этом и не ведало. Медикаменты и другое имущество так и пролежало нетронутым до конца войны, в то время как болезни буквально выкашивали французов.
За один только месяц из 145 512 тысяч человек в госпиталях лечилось 13 418, а умерло 1763 человека. Свыше 6 тысяч больных пришлось отправить в Стамбул. В феврале госпитали приняли не менее 14 тысяч пациентов, а тиф унес жизни 1453 французов. Еще 9180 человек вывезли в Турцию, но из них более тысячи умерли в пути. В Стамбуле скопилось более 20 тысяч больных французов, которые продолжали умирать и на новом месте. В марте тиф убил у них еще 1830 человек. Страдания не обошли стороной и англичан. В марте 1856 года в их госпиталях лежало 4267 человек из 70-тысячной армии
[67].
Что касается русской армии, то Горчаков подготовился к зиме заранее. По его приказу паек больного содержал 1 фунт говядины, полфунта круп, два фунта хлеба, а также сбитень с имбирем. К тому же солдаты покупали у местных жителей булки. Всех, кого только могли, разместили в крымских селениях, были построены и землянки, оплетенные хворостом
[68]. Конечно, и мы сталкивались со множеством проблем, и у нас госпитали не всегда справлялись с наплывом раненых, однако в целом положение русской армии оценивается историками как сносное. Главным фактором, повышавшим смертность в русской армии, была необходимость переброски войск по суше. Долгие марши изнуряли солдат, в то время как противник осуществлял транспортировку на кораблях. То же самое относилось и к эвакуации раненых.
Однако в любом случае на фронтах Россия действовала успешно. Врагам не удалось нанести нам именно военного поражения. Судьба кампании решилась в тиши дипломатических кабинетов, где обе стороны боролись за Пруссию, Австрию и Швецию. По настоянию Паскевича, западную армию снова усилили. Как и в прошлые годы, следовало удержать колеблющихся европейцев от вступления в антироссийскую коалицию. Наступление Швеции на Петербург было реальной угрозой, а Вена еще более явно демонстрировала лояльность противникам России.
Как уже отмечалось в предыдущих главах, Англия и Франция использовали «польский вопрос» для давления на Россию. В качестве крайнего средства Наполеон III мог обратиться с воззванием к полякам, обещая им независимость в обмен на восстание против русских. Для Австрии такой поворот также грозил мятежом «австрийских поляков». Дабы предупредить невыгодное развитие событий, Вена в конце концов ультимативно потребовала от Петербурга сесть за стол переговоров. Не желая портить отношения с ключевыми государствами Западной Европы, примеру Австрии последовала и Пруссия.
Таким образом, России противостояли четыре империи – Британская, Французская, Австрийская, Османская и два королевства – Пруссия и Сардиния-Пьемонт. В любой момент к ним могла присоединиться еще и Швеция, которая вела с Наполеоном III секретные переговоры, заключила с Францией союз и обязалась при случае напасть на Россию армией числом в 60 тысяч человек. Не исключалось, что боевые действия в Закавказье начнет Иран.
Русская армия ощетинилась штыками вдоль гигантской границы. Наши войска стояли в царстве Польском, Прибалтике, Финляндии, Крыму, Новороссии, на Кавказе и в Закавказье. Всего 784 генерала, 20 тысяч офицеров 974 556 нижних чинов, а в резерве 113 генералов, 7763 офицера и 572 158 нижних чинов. В ополчении находилось 240 тысяч человек и казаков – 120 755 человек
[69].
Много это или мало? Приведу оценку генерала Богдановича: «К весне 1856 года мы могли встретить неприятеля на всяком из пунктов наших границ значительными силами»
[70].
Но нужна ли была России война с коалицией сильнейших стран мира? Чтобы обсудить этот вопрос, Александр II собрал совет из первых лиц государства.
На первом заседании (1 января 1856 г.) присутствовали канцлер К. В. Нессельроде, генерал-адъютант М. С. Воронцов, министр государственных имуществ П. Д. Киселев, шеф жандармов и главный начальник III Отделения собственной императорской канцелярии граф А. Ф. Орлов и президент Академии наук Д. Н. Блудов.
На второе совещание (15 января 1856 г.) были дополнительно приглашены управляющий Морским министерством Великий князь Константин Николаевич, дипломат П. К. Мейендорф и военный министр князь В. А. Долгоруков
[71].
Александр II в общих чертах знал, каких уступок от него потребует европейская коалиция. Вопрос о разделе России уже не стоял, и царь согласился на переговоры.
25 февраля 1856 года в Париже собрался конгресс представителей великих держав. Сам ход дискуссий показывает, что Россия вела себя не как разбитая страна.
Так, например, австрийцы потребовали у нас Бессарабию, на что последовал угрожающе жесткий ответ русского делегата, графа Орлова:
«Господин австрийский уполномоченный не знает, какого моря слез и крови такое исправление границ будет стоить его стране»
[72].
Затем граф Орлов в издевательской форме осадил министра иностранных дел Англии, графа Кларендона. Дело было так. Россия соглашалась «нейтрализовать Черное море», то есть не держать на его берегах военно-морских арсеналов и не восстанавливать Черноморского флота. Так вот, помимо Севастополя, у России была еще одна черноморская база – город Николаев, в котором к тому же находились верфи и военный арсенал. Англичане считали, что Николаев должен разоружиться, а его верфи будут разрушены в соответствии с мирным договором. Однако Орлов заявил, что Николаев находится не на берегу Черного моря, а на реке Буг, и условия договора на него не распространяются!
