Удушающие средства… Господа, надо кланяться нашим артиллеристам. Жаль, что я их не вижу. Я бы в присутствии вас низко им поклонился. Удушающие средства увеличились в январе 1916 года в 33 раза, а в августе – в 69 раз (голоса: “Браво!”, “Браво!”). Я остановил ваше внимание, господа, на артиллерийском снабжении, не касаясь интендантского.
Я скажу во всеуслышание, что изъяны есть, недочеты есть. Но, в общем, дело терпимо. Скажем, в инженерном, военно-техническом снабжении, в общем, мы встречаем затруднения с автомобилями, и то вследствие причин, от нас не зависящих.
Авиация тоже в таком положении находится. Развивается, господа, дело внутри России, и нужно только стремиться и желать, чтобы оно пошло быстрее. Так вот что дала дружная, общая, совместная работа.
Позвольте, господа, надеяться и просить вас помочь и в будущем в этой совместной работе на снабжение нашей доблестной армии (голоса справа: “Браво!”).
Господа! Враг сломлен и надломлен. Он не оправится. Я еще раз повторю: каждый день приближает нас к победе, и каждый день приближает его, напротив, к поражению»
[191].
В очередной, 1917 год русская армия вступала на подъеме, а если кто-то считает речь Шуваева пропагандистской, своего рода попыткой выдать желаемое за действительное, то пусть обратится к немецким свидетельствам. Как они оценивали состояние русской армии в то время? Легендарный полководец Первой мировой, начальник германского Генерального штаба Пауль фон Гинденбург пишет в своих мемуарах:
«Что касается кампании 1917 года, то мы находились в раздумьях относительно того, с какой стороны придет главная угроза: с Запада или Востока. С точки зрения численного превосходства представлялось, что бо́льшая угроза находится на Восточном фронте. Мы должны были ожидать, что зимой 1916–1917 гг., как и в прошлые годы, Россия успешно компенсирует потери и восстановит свои наступательные возможности. Никаких сведений, которые бы свидетельствовали о серьезных признаках разложения русской армии, к нам не поступало. К тому же опыт научил меня относиться к таким донесениям очень осторожно, вне зависимости от того, из какого источника и когда они исходят.
Столкнувшись с превосходством России, мы не могли безбоязненно смотреть на состояние австро-венгерской армии. Донесения, которые мы получали, не давали веских оснований считать, что благоприятный исход кампании в Румынии и относительно благоприятное положение на итальянском фронте (поскольку там ситуация оставалась напряженной) оказали долговременное ободряющее влияние на моральное состояние австро-венгерских войск.
Мы должны были учитывать, что атаки русских могут еще раз привести австрийские позиции к коллапсу. В любом случае невозможно было оставить австрийский фронт без прямой помощи Германии. Напротив, мы должны были быть готовы посылать и в дальнейшем подкрепления нашему союзнику, если сложится критическое положение»
[192].
Приведу еще одно свидетельство, на этот раз британского генерала Нокса, в годы войны находившегося при русской армии:
«Управление войсками улучшалось с каждым днем. Армия была сильна духом… Нет сомнений, что если бы тыл сплотился… русская армия снискала бы себе новые лавры в кампании 1917 года и, по всей вероятности, развила бы давление, которое сделало бы возможной победу союзников к концу этого года»
[193].
Таким образом, надо признать, что до Февраля 1917 года русская армия уверенно шла к победе и представляла собой мощный и боеспособный организм. Не в мнимом поражении нашей армии на фронтах надо искать причины Февраля, а, напротив, победу у нас украли совершившие революцию.
Еще в 1915 году Петербург достиг соглашения с Англией и Францией о том, что после победы Россия включит в свой состав Стамбул и проливы (Босфор и Дарданеллы). В 1916 году русская дипломатия выдвинула претензию на турецкую Армению и часть южного побережья Черного моря. Лондон и Париж проглотили и эту горькую пилюлю. Летом того же года Россия и Япония фактически поделили между собой Китай, оформив это особым договором. В секретных положениях текста говорилось, что Россия и Япония не допустят, чтобы Китай попал под владычество державе, враждебной по отношению к договаривающимся сторонам.
Иными словами, победа России в мировой войне была уже очевидна для мировых держав, но Февральская революция свела на нет все военные усилия и жертвы нашей страны.
Вместо заключения. Российская империя: последние битвы на Востоке
В 2016 году исполнилось сто лет знаменитой Трапезундской операции Первой мировой, когда в Западной Армении сошлись турецкая и русская армии. Мы видим, что регион, где в начале XX века пересекались интересы геополитических игроков-соперников, вновь оказывается в центре внимания не только СМИ, но и лидеров сверхдержав. Открытое противостояние России и Турции в Первой мировой проходило на фоне и острого соперничества нашей страны с ее «союзниками» по Антанте, и те же самые проблемы, подтолкнувшие мир к мировой войне 1914 года, оказываются во многом нерешенными в наше время.
В преддверии событий 1914 года курдский вопрос, напряженность в отношениях Армении, Турции и Азербайджана, борьба за нефть и влияние на Ближнем и шире – арабском Востоке были объектом обсуждения, дипломатического торга, а затем и военного столкновения между великим державами. Прошло сто лет, однако, когда сейчас мы получаем сводки с фронтов Сирии и Армении, анализируем демарши Анкары, следим за хитросплетениями переговоров о нефти, возникает ощущение едва ли не дежавю.
Как сказано когда-то: без светильника истории путь в будущее – потемки. По этой причине знать происходившее во время Первой мировой полезно не только для общего культурного развития. Особенно полезно это будет для тех горячих голов, которые после распада СССР уверовали в мнимую слабость России.
Итак, мысленно вернемся в 1916 год, воспользовавшись свидетельствами генерала Евгения Васильевича Масловского.
Битву при Трапезунде следует рассматривать в связке с предыдущим наступлением русской армии, закончившимся взятием ключевого пункта турецкой обороны на этом театре – крепости Эрзурум. Турция сама готовила наступление, но поражение при Эрзуруме поставило крест на этих планах. Крупные резервы, предназначавшиеся для создания мощного ударного кулака, ушли на пополнение разбитой в пух и прах 3-й турецкой армии. Победа России повлияла на обстановку и на других фронтах. Так, например, в Месопотамии и у Суэцкого канала, где воевали англичане, Турции пришлось ослабить свой натиск. И наконец, нельзя недооценивать и моральный эффект.
