– Откуда же это известно, если все погибли?
– Пограничник, который со мной в госпитале лежал, из той же части был, он в то время из окружения выходил с тремя товарищами. Когда услышали шум боя, то решили к своим присоединиться. Однако до них добраться не удалось, а бой видели со стороны…
За разговором подошли к госпиталю. В дверях неожиданно столкнулись с Машей. Вострецов удивился:
– Маша?! Ты же сегодня должна была отдыхать.
– У Лиды заболел ребенок, пришлось на некоторое время ее заменить. Теперь иду домой. Хотела переночевать у брата, но мама сегодня на дежурстве, а оставлять квартиру без присмотра опасно. У нас на днях соседнюю квартиру обокрали…
– Давай я тебя провожу. Уже темнеет, а вдруг воры опять в ваш дом наведаются.
– Я согласна, только скоро комендантский час, ты можешь не успеть вернуться в госпиталь.
– Успею.
– А как же начальник госпиталя?
Селиванов успокоил:
– Вы идите. Все будет нормально. Если что, я договорюсь. До свидания, Маша.
Маша улыбнулась, кивнула головой:
– До свидания.
Девушка быстро зашагала по улице. Гришка задержался, благодарно посмотрел на Селиванова, пожал руку:
– Спасибо.
Николай похлопал его по плечу:
– Иди, ухажер, не бойся. Доставь Машу в целости и сохранности. Это тебе боевое задание. И не забудь поговорить про Сашку.
– Хорошо.
Селиванов хитро прищурил глаза:
– Если предложит остаться на ночь, не отказывайся. Я прикрою. Смотри, не опозорь гвардию. Помни слова Суворова, главное глазомер, быстрота, натиск.
Гришка отмахнулся.
– Будет тебе.
Николай улыбнулся.
– Поспешай, уйдет невеста.
Гришка побежал, догнал Машу, взял под руку. Николай проводил их взглядом, пока они не исчезли за поворотом, грустно улыбнулся, вошел в госпиталь.
Глава одиннадцатая
Погода менялась. Вместе с быстро наползающей темнотой явились тучи. Заморосил мелкий дождь. Свежий прохладный ветерок заставил идти быстрее. По пути Гриша рассказал Маше о сегодняшних приключениях и попросил ее разрешения, чтобы в случае необходимости Сашка мог к ней обратиться. Маша согласилась.
Дом встретил их тусклым светом, едва пробивавшимся из-за закрытых ставен в окне первого этажа. Через арку вошли в маленький дворик. Маша остановилась:
– Вот я и пришла.
Гришка, переминаясь с ноги на ногу, спросил:
– Можно, я провожу тебя до квартиры? Мне так будет спокойнее.
– Можно.
Маша направилась к двери подъезда. В темноте поднялись на второй этаж по деревянной лестнице. Маша открыла ключом дверь, вошла в квартиру, включила свет в прихожей.
– Заходи.
Она сняла ботики, прошла в темную комнату. Вострецов перешагнул порожек, затворил дверь. Маша вернулась, сняла платок, легкое суконное пальто черного цвета повесила на вешалку.
– Мама опять забыла ставни закрыть и занавески. Видимо, спешила на работу. Она на рыбоконсервном комбинате работает. Работа тяжелая, а мужиков мало, в основном женщины. Мама говорит, что некоторые от переутомления в обморок падают.
Гришка нахмурил брови.
– Нарушение светомаскировки – помощь врагу.
Маша рассмеялась.
– Ишь ты, суровый какой.
Сейчас, без белого халата и косынки, она показалась Гришке еще красивее. Он шагнул, взял пальцы девушки в свои ладони. Они были холодными.
– Замерзла?
– Немножко. Сейчас согреюсь. А ты тоже замерз?
– Нет.
Маша прижалась к его груди, обняла:
– А почему же дрожишь?
Гришку трясло не столько от холода, сколько от переполнявших его чувств. Дребезжащим от волнения голосом он выдавил:
– Потому что…
– Почему?
– Потому что я люблю тебя!
В следующий миг губы Маши и Гришки слились в долгом поцелуе. Пилотка упала с головы Вострецова, но в этот миг ничто не могло оторвать его от любимого человека. Часы мерно и гулко пробили одиннадцать раз, возвещая о том, что комендантский час уже наступил. Маша оторвалась от Гришкиных губ.
– Одиннадцать часов. Как же ты? Ночью, без специального пропуска?
Гришка пожал плечами:
– Как-нибудь, темными дворами. Я же десантник. Надеюсь, патруль не заметит.
Маша снова прильнула к его груди:
– Дурной, а вдруг они примут тебя за шпиона и начнут стрелять? Нет, ты останешься у нас, а утром мы пойдем к начальнику госпиталя, и я ему все объясню.
Гришка погладил ее по спине.
– Ты же слышала, сержант Селиванов сказал, что договорится. А он слов на ветер не бросает.
– Значит, остаешься?
– Остаюсь.
– Тогда раздевайся, проходи на кухню и разжигай печку, я сейчас приду.
Кухонька была небольшая и вмещала в себя громоздкий буфет, столик и три стула.
Маша вернулась с банкой варенья:
– Яблочное, мама этим летом варила. Сейчас попьем чая и спать. Мне завтра на работу…
Заснуть быстро не получилось. После чая перешли в соседнюю комнату с настенными часами, зеркалом, шкафом и двумя кроватями. Маша постелила постель, выключила свет.
– Отвернись, я переоденусь.
– Темно ведь.
– Тогда не отворачивайся.
Гришка пытался рассмотреть Машу, но видел только черный бесформенный силуэт и слышал шуршание одежды. Вскоре скрипнула кровать.
Машин голос позвал:
– Раздевайся, ложись.
– Куда?
– Со мной, рядом.
Вострецов трясущимися руками снял с себя одежду, нащупал кровать, лег под одеяло. От такой близости его сердце забилось с удвоенной силой. Маша натянула одеяло на голову. Гришка перевернулся набок:
– Ты чего?
– Стыдно.
Вострецов улыбнулся, на ум пришли строки стихотворения. В темной комнате зазвучало:
Утонула с головой в одеяле,
Ты хотела стать солнца светлей,
Чтобы люди тебя называли
Счастьем, лучшей надеждой своей.
Этот мир не слукавил с тобою,
Ты внезапно прорезала тьму,
Ты явилась слепящей звездою,
Хоть не всем – только мне одному.
Маша высунула голову из-под одеяла:
