– Кто его знает, что у него на уме. Человек он подлый, но рисковый. Домой, может, и не сунется, но на улице отомстить может, сам или шпану свою подошлет. Короче, поживем – увидим.
Борис с сомнением произнес:
– Оно, конечно, верно, кошки-матрешки. Только я все же к милиции бы обратился и ваших командиров предупредил.
Селиванов согласился:
– Насчет командиров верно, их подводить не следует. Сделаем так. У тебя карандаш и листок найдутся?
– Найдем.
Борис ушел в соседнюю комнату и вскоре принес клочок желтоватой бумаги и огрызок химического карандаша. Селиванов взял карандаш, послюнявил, старательно вывел на бумаге: «Идем ловить диверсанта. Вернемся, доложим. Ст. сержант Селиванов», – отдал Гришке.
– Беги к нам, вручишь часовому, скажешь, чтобы передал Доброву, а сам, не мешкая, назад. Буду ждать. Ясно?
Гришка встал, выгнул грудь, вытянул руки по швам, полушутливо ответил:
– Так точно, товарищ старший сержант!
– Выполняй и Сашку с собой забери. Пусть домой бежит, пока не хватились.
Когда дверь за Вострецовым и Сашкой захлопнулась, Борис вернулся к разговору:
– И все же рисковое дело вы задумали. У вашего Семена оружие может быть, а вы с голыми руками.
Николай не сдавался:
– Сашка видел только ракетницу, но даже если у него еще что-то есть, то мы его хитростью возьмем и неожиданностью. Подождем, когда он из ракетницы приготовится стрелять, и тогда голубчика схватим. Надо брать с поличным, чтобы доказательства были. У него ведь правая рука покалеченная, а одной ему с нами не совладать. Как гласит армейская мудрость, внезапность – половина победы.
Глава шестнадцатая
Семена ждали около часа за углом соседнего дома. Октябрьская прохлада лезла под шинель, под гимнастерку, заставляла ежиться и переминаться с ноги на ногу. Селиванов передернул плечами, плюнул на землю, тихо сказал:
– Курить охота.
Гришка посмотрел по сторонам:
– Кури, пока никого нет.
Николай наставительно произнес:
– Запомни, на задании курить нельзя. Огонь и дым могут выдать разведчика. Понятно?
– Понятно…
Из дома, на углу которого они стояли, вышла женщина с ведром. Выплеснув помои в выгребную яму, она подозрительно покосилась на незнакомцев, что-то тихо буркнула себе под нос и поспешила скрыться за дверью. Гришка покосился на ворота, из которых должен был выйти Семен.
– Может, нам его здесь взять?
– А если он будет без ракетницы? Что ты ему скажешь? Здравствуйте, мы пришли вас схватить, потому что думаем, что вы диверсант.
– Можно его взять позже, пока он до места будет идти.
– Гриша, думай головой. Ему в случае опасности не составит труда незаметно выкинуть оружие и другие улики.
– Все-то ты знаешь, прямо Нат Пинкертон – «король сыщиков».
– Просто у меня дядя до войны в милиции работал… Где он сей… – Николай прервал речь на полуслове, ухватил Гришку за рукав шинели, прошипел: – Тс-с-с.
Из ворот вышел Семен, воровато огляделся, приподнял воротник шинели, натянул козырек кепки на глаза, быстро зашагал по улице. Когда он завернул за угол, Селиванов тихо скомандовал:
– За мной.
Селиванов первым достиг поворота, осторожно заглянул за угол, махнул рукой. Гришка следовал за товарищем по пятам. Так и шли, от угла до угла, старались оставаться незамеченными и не упускать Семена из вида. А это было непросто. Ночная мгла мешала наблюдению, и если бы ни луна и опыт разведчиков, то преследование, скорее всего, могло оказаться безуспешным.
Семен тоже передвигался с опаской; постоянно останавливался, озирался по сторонам, прижимался к домам и заборам, готовый в любой момент нырнуть в подворотню, в арку, открытую калитку. Особенно осторожничал на перекрестках, старался поскорее их миновать. Он, как и Селиванов с Вострецовым, больше всего опасался военного или милицейского патруля. Два раза ему, как и его преследователям, приходилось прятаться, чтобы не быть обнаруженным патрульными…
Недалеко от порта Семен неожиданно исчез. Как оказалось, не дойдя до перекрестка, он перелез через забор. Селиванов поначалу растерялся, но опыт разведчика подсказал, куда предполагаемый диверсант мог деться. Для бывших десантников преодолеть такое пустяковое препятствие было делом плевым. Они ловко перемахнули через забор, затихли. Семена здесь не было. В конце двора скрипнула калитка. Бросились на звук, но время было потеряно. За калиткой их встретила пустая темная улица. Гришка огляделся, полушепотом произнес:
– Я помню это место. Мы здесь с Дениской были, когда я к тетке на каникулы приезжал. Через дорогу проходной двор, так быстро он мог только туда…
Не дав Вострецову договорить, Селиванов потащил его за собой. Они быстро миновали проезжую часть, тротуар и проходной двор. Им повезло. При выходе из полуоткрытых ворот двора Николай успел заметить, как, подобный тени, Семен нырнул в неприметный проулок. Селиванов шагнул туда первым. Проход между двумя каменными двухэтажными домами вел во двор, похожий на захламленный пустырь, огороженный высоким деревянным забором. Посредине двора Николай увидел силуэт Семена. Он отпрянул, посмотрел на Вострецова, приложив указательный палец к губам, прошептал:
– Он здесь. Похоже, это тупик. Теперь он от нас не уйдет. Будем ждать.
* * *
Прошло более получаса, и время перевалило за полночь, когда над городом послышался гул самолетов. Снова, уже в который раз, тревожно и протяжно завыли сирены, застрекотали зенитки, лучи прожекторов зашарили в ночном небе в поиске неприятельской авиации. Селиванов заглянул во двор, кивнул Гришке.
– Пора!
Не таясь, они забежали в проход. Вовремя. Семен уже держал в левой руке ракетницу. Селиванов, не давая диверсанту опомниться, резко крикнул:
– Стоять! Руки вверх! Бросай оружие!
Подать сигнал немецким самолетам и выстрелить из ракетницы в сторону порта Семен не успел. От неожиданности он пустил ракету в преследователей. Николай и Гришка едва успели увернуться и выбежать из прохода во двор. Ракета с шипением заметалась между каменными стенами, ежесекундно меняя траекторию полета, и, наконец, вылетела на улицу. Оставалось надеяться, что немецкие летчики не заметят сигнала. Не было возможности и времени тушить ее, сейчас надо было схватить диверсанта. Они кинулись к Семену, но тот уже успел прийти в себя. Он выбросил ракетницу, выхватил из кармана шинели пистолет и, не целясь, выстрелил… Что спасло Гришку: то, что Семен стрелял левой рукой, темнота ли, Господь ли отвел от него беду, – он не знал. Пуля просвистела рядом с ухом, ударила в кирпичную стену. Семен метнулся к забору. Такой прыти друзья от него не ожидали.
– Стой, сволочь! – Селиванов нагнулся, нашарил подвернувшийся под руку камень, кинул в Семена. Камень угодил диверсанту в спину, он вскрикнул, повернулся к преследователям лицом, прижался к забору. Только теперь он понял, что они не вооружены. Семен сплюнул себе под ноги, злорадно улыбнулся. Его улыбка была похожа на волчий оскал, да и сам он был подобен загнанному зверю. Селиванов и Вострецов сделали попытку приблизиться, но Семен выставил перед собой пистолет:
