– Я в мистику не верю, – накладывая себе полную тарелку дымящейся снеди, отозвался Иван.
– А я про мистику и не говорил. Развалины там старые, ветхие, камень на башку упадет – совсем мертвый будешь. И не найдут никогда.
Виорел сидел с невозмутимым выражением лица, но в глазах посверкивали ироничные искорки, и непонятно было, то ли он шутит, то ли вполне серьезен. Ивану он сразу не глянулся: было в нем нечто… Нечто непонятное, тревожное. Встречаются такие вот странные люди. Подозрительные, как чемодан с двойным дном.
– Сам-то ты чего там забыл, граница? – спросил Степанов. – Ну, с Вирой понятно, его и не по таким дебрям порой черти носят, а тебе-то зачем?
– Да какая я теперь «граница», – уклончиво ответил Ударник, пытаясь сменить тему разговора, – сдали клондальские власти пограничную стражу…
– Есть на этот счет древняя сурганская притча про жабу и гадюку, – вкрадчиво произнес Виорел, – но я, пожалуй, не стану ее сейчас цитировать. Что же до здешних властей… То ли еще будет. Эта война границами Клондала не ограничится, как не ограничилась территорией Аламеи. Скоро запылает весь Центрум.
– Да кому она нужна, эта война? – отхлебнув из стакана изрядный глоток джавальского, вдруг воскликнул Константин. – Всем от нее хреново – и нашим, и местным.
– Мы-то хоть на Землю в любой момент вернуться можем, – возразил Ударник, – а вот местные… Им, пожалуй, хуже. Они порталы открывать не умеют.
– Неандертальцы, – пожал плечами Виорел.
Иван бросил настороженный взгляд в его сторону. Чем-чем, а шовинизмом по отношению к жителям Центрума отличались совсем немногие земляне, и это красило их отнюдь не самым выгодным цветом. Здесь, на перекрестке миров, встречались порой очень разные люди, и только взаимная терпимость позволяла им избегать кровавых конфликтов. Представители человечества с национальными предрассудками и заскоками в голове тут просто не выживали: либо сама среда выталкивала их вовне, либо таковые попросту исчезали, обнаруживаясь спустя некоторое время с ножом в боку или пулей в затылке. Конечно, уроженцы Центрума по какой-то неведомой причине не могли открывать порталы в другие вселенные, но это совсем не делало их людьми второго сорта.
– Знаешь, я много общался с местными, – с вызовом произнес Ударник, – и никогда не замечал за ними каких-либо умственных или культурных дефектов.
– Ты о чем, граница? – выпучил глаза Степанов. – Вира не в том смысле!
– А в каком?
– В прямом, – невозмутимо отозвался Виорел, снова сверкнув темно-карими глазами. – Расскажи ему, Котяра.
– Короче…
Степанов вопросительно посмотрел на своего товарища, и тот молча смежил веки, давая безмолвный сигнал продолжать.
– Короче, есть у нас на Земле множество контор, которые всем желающим генетическую экспертизу делают. Ну, знаешь, отцовство там подтвердить, наследственные заболевания всякие выявить. А за хорошие бабки тебе всю твою подноготную распишут: кем твои предки были, откуда появились, сколько в тебе такой крови, сколько эдакой, вплоть до того, с какой пальмы твоя прабабушка слезла… В общем, нам с Вирой как-то раз интересно стало. Взяли мы у одного из местных пробу – там все просто, надо ваткой на палочке за щекой провести да в стерильную пробирку засунуть… Нет-нет, все добровольно! Мы ему денег заплатили даже. Ну и отнесли пробирку в такую вот лабораторию на Земле. Потом для чистоты эксперимента еще несколько проб сделали, у сурганца, аламейца, краймарца, джавальера. Мы специально разных людей выбирали, чтобы, значит, полную картину выяснить…
– И чего? – Ивану сделалось и вправду безумно интересно, хотя он уже, кажется, догадался о полученных этими генетиками-любителями результатах.
– А того! – Похоже, выпитое вино шарахнуло Косте в голову: щеки раскраснелись, глаза заблестели, движения сделались резкими, порывистыми. – Хомо неандерталис! Все пробы, представляешь? Эти парни в нас как клещи вцепились, все пытались выяснить, откуда мы образцы взяли! На Земле-то все неандертальцы вымерли еще хрен знает сколько тысяч лет назад! Мы с тобой, ну, все земляне то есть, потомки кроманьонцев. Которые, как считается, неандертальцев в итоге и перебили в борьбе за жизненное пространство!
– А тут-то они откуда взялись? – Чтобы переварить это удивительное открытие, Иван тоже набулькал себе в стакан джавальского и, поморщившись, выпил – вино оказалось терпким и очень кислым.
– Кто-то открыл портал на древней Земле, – подал голос Виорел. – Видимо, кто-то из кроманьонцев. Неандертальцы, как утверждают антропологи, обладали превосходящим интеллектом по сравнению со своими соседями по планете, быстрее учились, лучше осваивали орудия труда. Этому мы видим косвенное подтверждение и здесь: Центрум до Катастрофы заметно обгонял Землю в развитии. Кроманьонцы же оказались сильнее физически, агрессивнее, они лучше охотились и научились организовывать группы, строить иерархию и распределять роли. Но есть и еще одно отличие: неандертальцы были не в состоянии открыть проход в Центрум – у них попросту отсутствует соответствующий ген. А вот кроманьонцы, похоже, это умели еще тогда. В итоге один подвид сапиенсов вытеснил из родной среды другой, немногие уцелевшие представители которого сбежали сюда. Тут, в отсутствие естественных врагов и опасных хищников, они и обрели новый дом.
– Так, значит, современные уроженцы Центрума – не коренные его обитатели?
– Нет, – покачал головой Виорел, – такие же пришельцы с Земли, как и в… Все мы.
– А кто же тогда коренные? – полюбопытствовал Иван. – Тут вообще кто-то жил до землян?
– Конечно. Цивилизация в Центруме существовала задолго до появления пришельцев с Маранга, как тут традиционно называют Землю. Словечко, кстати, из языка, которым здесь пользовались еще до изобретения сурганского, клондальского, джавальского и прочих современных наречий.
– Филлор? – догадался Иван.
– Ага. Так назывался этот древний язык. Очень странный по фонетике и грамматическому строю. К тому же состоит почти сплошь из существительных…
– И владеют им только…
– Да. Они самые.
Виорел с видом победителя посмотрел на своего собеседника, явно наслаждаясь произведенным эффектом. А наслаждаться было чем: привычная картина мира, которая складывалась в голове Ивана долгие годы, начала трещать по швам и рушиться, точно карточный домик. Нет, в то, что местные жители на самом деле не совсем местные, еще можно было поверить. Но вот милые и забавные мартыши со словом «цивилизация» в его сознании никак не увязывались.
Ударник снова отхлебнул из стакана. В голове приятно зашумело, тело словно укутали в теплое уютное одеяло. Здесь, на этом постоялом дворе, он внезапно ощутил себя совершенно чужим, будто и вправду оказался в этом неприветливом мире случайно, волей обстоятельств. Только эти двое хоть как-то связывали его сейчас с родной Землей, которую тут называли Марангом. Можно ли доверять этим людям? А можно ли до конца доверять хоть кому-то, даже самому себе?
