Ударник с тоской оглядел десятки торчащих у него над головой рычагов и ручек, и тут его пробрала задорная и веселая злость. Ему осточертели сурганцы, возомнившие себя властелинами мира и потому диктующие всем вокруг свою волю. Солдаты, топчущие чужую землю и считающие, что несут покоренным народам благо прогресса и цивилизации. Лагерные охранники, безнаказанно измывающиеся над людьми, запертыми, как животные, в клетке. Местные правители, решившие избавиться от землян, что десятилетиями контролировали потоки контрабанды между мирами и поддерживали тем самым хрупкий баланс между готовыми перегрызть друг другу глотки политическими элитами. Егеря, разгромившие заставы глубокой ночью, словно мародеры-грабители. Ударнику очень захотелось сбить с них спесь и показать, что к жителям родного для него мира, а тем более – к бойцам Корпуса пограничной стражи Центрума, следует все-таки относиться с должным уважением.
Бо́льшая часть органов управления двигательными системами платформы была никак не подписана, да и Ударник все равно не понимал по-сургански, поэтому он решил пойти другим путем: включить голову и призвать на помощь логику. В первую очередь, проследив направление проложенных вдоль стен труб, он отыскал в торце помещения угольную топку. Рядом с ней обнаружились вполне земного вида термометр и рычаг, открывавший заслонку. Дернув за железную ручку, Иван непроизвольно отшатнулся: изнутри дыхнуло таким жаром, что, кажется, у него тут же расплавились брови и ресницы. Внутри топки мерцали и переливались желтым раскаленные уголья. Так, а это что за рычаг? Стоило потянуть его на себя, и из расположенного над головой бункера в лоток перед топкой с грохотом посыпались похожие на камни угловатые черные комья. Ага, уголь. Рядом с лотком обнаружилась и широкая лопата с короткой деревянной ручкой. Ударник с лязгом открыл топку, закинул в ее дышащую жаром пасть порцию угля, и тот вспыхнул малиново-желтым пламенем. Стрелка на расположенном рядом большом циферблате чуть дрогнула. Видимо, вот он – манометр давления пара в рабочем котле, самый главный прибор на любом паровозе. Не переборщить бы, кто знает, какое там требуется давление. Иван искренне надеялся, что сурганские конструкторы предусмотрели в устройстве своих паровых машин какие-нибудь предохранительные клапаны, которые уберегут его от взрыва, если он все-таки перестарается. Ухватив лопату поудобнее, Ударник принялся усердно закидывать уголь в топку. Спустя несколько минут он уже основательно вспотел, а потому не без удовольствия скинул дырявую и окровавленную рубаху: тело тут же заблестело от пота. В процессе работы Иван заметил, что помимо угля в топку откуда-то подается и воздух: в глубинах механизма щелкнули невидимые клапаны, а затем скрытые где-то в недрах печи форсунки ожили, зашипели, раздувая в камере паровой машины огонь. Снова дернув рычаг подачи угля, Ударник отметил про себя, что и тут, видать, не обошлось без хитрой машинерии: падающие в лоток куски природного топлива были примерно одинакового размера, а значит, на пути из бункера они проходили через специальную дробилку. Все-таки молодцы местные инженеры. Что ни говори, построить такое могли только люди с приличным багажом технических знаний. Тем временем стрелка на манометре заметно поднялась над своим первоначальным положением и почти подползла к части шкалы, обозначенной красным цветом, в связи с чем Ударник решил сделать перерыв в своих физических упражнениях с лопатой.
Что теперь? Ручки, рычаги, вентили… Вот устройство, похожее на термометр, только в прозрачной трубке вместо ртути или подкрашенного спирта плавает горошина на столбике воды. Водомер, догадался Ударник, он показывает объем жидкости в котле. Красная линия на шкале – вероятно, уровень, ниже которого опускаться нельзя. А вот этот вентиль рядом открывает водопровод для подачи воды в котел. Так и есть: стоило повернуть тяжелое колесо, и в трубах зажурчало, что-то булькнуло, горошина в стеклянной трубке покачнулась и поплыла вверх. Градусник здесь тоже в общем-то имелся, только круглый, как будильник: из давешнего разговора с машинистом Ударник знал, что в разогретый котел нельзя лить холодную воду, а потому она предварительно подогревается специальным устройством. Отлично, подумал он, снова перекрывая кран, с водой разобрались, ее пока достаточно. Понять бы еще, где тут газ и тормоз.
Он снова огляделся. Вот это сиденье на небольшом возвышении рядом с квадратным оконцем, единственным во всей этой железной бочке, вероятно, рабочее место главного машиниста. Отсюда он должен управлять платформой, а значит, все необходимые для этого инструменты должны быть под рукой. Что мы имеем? Большой рычаг, над ним – два поменьше. Какая-то палка с кольцом наверху, несколько штурвальчиков, один красного и два черного цвета. Поди разберись в этой головоломке. Иван покрутил красное колесо, потянул торчащее рядом кольцо на себя. Ручка выдвинулась из пола почти на полметра, но ничего не произошло. Дернул малый рычаг и едва не оглох от раздавшегося снаружи оглушительного рева, проникшего в кабину даже сквозь толстые стальные стены, – это сработал гудок. Если раньше никто не подозревал о его присутствии здесь, то теперь об этом, наверное, в курсе весь Центрум. Повинуясь какому-то неведомому наитию, Ударник дернул вниз большой рычаг. Паровая машина тяжело вздохнула, зашипели пневматические системы, и в ту же минуту по стальным листам зашлепали винтовочные пули. В следующий миг снаружи послышался гулкий жестяной грохот, что-то проскрежетало по железному корпусу платформы – выглянув в оконце, Иван увидел, как мимо проплывают искореженные остатки железных ворот, болтающиеся на одной петле, и только тогда понял, что гигантская платформа двигается. Ему все-таки удалось оживить эту исполинскую машину!
За бортом царила суета и раздавались встревоженные крики, но они были почти не слышны из-за гула паровых машин и грохота механизмов. Платформа упорно ползла по рельсам, словно огромная стальная черепаха. Внутрь машинного отделения не проникал даже перестук колес на стыках рельс: слишком много слоев железа отделяло сиденье машиниста от окружающего мира. Снаружи кто-то попытался открыть предусмотрительно запертую Иваном дверь: штурвал замка подергался вправо-влево, а потом на толстый металл обрушились гулкие удары. Бесполезно – вскрыть столь мощную преграду можно разве что автогеном, который здесь еще не изобрели.
Внезапно крики и звук бьющихся о сталь пуль сменились гулким треском и грохотом. Ударник почувствовал, как гигантская туша платформы лениво поворачивает влево, покачиваясь из стороны в сторону, словно дредноут на океанских волнах. Стрелка! Стальной монстр свернул с основной магистрали и теперь катился в сторону лагеря. Деревянные шпалы, не выдерживая такой чудовищной массы, лопались, как спички, рельсы выгибались дугой, но платформа пока еще держалась на железнодорожном полотне. Нужно добавить скорости, подумал Ударник, пока эта адская конструкция не укатилась куда-нибудь в степь, и дернул рычаг паровой машины вниз до упора. Резкого ускорения он, конечно, не почувствовал, но и, по большому счету, не рассчитывал на это – все-таки сила инерции у платформы слишком велика. Если повезет, через минуту-другую этот динозавр докатится до ограды лагеря, и вот там-то начнется самое интересное. Ударник ухватился за ручку гудка: встречу со своими бывшими тюремщиками он решил сделать максимально эффектной. Такой, чтобы они запомнили ее надолго.
