– Йоргг, – сказала она вслух, распахивая дверь в преподавательскую. И без того плохое настроение испортилось окончательно.
…Но в небольшом круглом зале уютно пахло свежесваренным кофе и булочками, косые снопы света падали на расставленные столы, золотя дубовые столешницы. Краем глаза Малика заметила, что в ее ящике лежит еще одно послание, тонкий белый конверт. Йоргг. Его она прочтет несколькими минутками позже. А сейчас – горячий, ароматный кофе в хорошей компании, тем более что как раз она и была нужна Малике.
– А, дорогая, вот ты где! – голос Элти Брунн походил на звон хрустальных вазочек, – как хорошо, что я тоже подумала о глотке хорошего кофе! Ой, а что это у тебя? Подарок? От поклонника? Я так и знала, что ты завела поклонника, так и знала! И кто он?
Элти могла говорить бесконечно долго. Слова бойко выскакивали из нее как горошины из прохудившегося мешка, и неизвестно, сколько бы еще продлился ее монолог, не поставь Малика перед коллегой чашечку дымящегося кофе.
– О! – воскликнула Элти, сделала глоток и мечтательно прикрыла глаза, – это просто блаженство, дорогая!
Малика не сердилась на чрезмерно разговорчивую Элти Брунн. В конце концов, должен же существовать в Этернии кто-то, не похожий на вечно задумчивую и погруженную в себя госпожу Вейн? Характер у Элти был легким, искристым словно шампанское разлитое по бокалам, и одевалась она подстать: в легкие светлые платья с оборками и рюшами. Возможно, на ком-то другом все это кружевное обилие выглядело бы и смешно, но на Элти оно смотрелось просто замечательно. Изящно. Радостно. И личико Элти с мелкими, приятными чертами лица как нельзя лучше подходило к кружевному воротничку, а кулон с крупным хризолитом в свою очередь – к широко распахнутым светло-зеленым глазам.
– Ну, рассказывай, – потребовала Элти Брунн, пожирая взглядом загадочный пакет, – кто он?
– Ты будешь смеяться, – Малика грустно улыбнулась, – похоже, это подарочек от одного… лунника.
– Как это романтично!
– Тебя бы это не испугало? – Малика внимательно поглядела на изящную госпожу Брунн. Солнечный зайчик прилег отдохнуть на ее золотые локоны, старательно завитые и уложенные по последней моде.
– Конечно, нет! – решительно заявила Элти, – думается мне, что нашей сестре трудно найти приличного поклонника. Уж лучше пусть это будет лунник, чем дурак.
Малика едва не поперхнулась круассаном. И кто бы мог подумать, что Элти Брунн… гм… придерживается столь прогрессивных взглядов?
– То есть, – уточнила она, – ты считаешь, что лунный лорд в виде поклонника – это здорово?
– Ну разумеется, дорогая. Надеюсь, ты тоже так думаешь?
– Никакой он мне не поклонник, – вздохнула Малика, – я из-за него чуть не вляпалась в большую передрягу. Может быть, его совесть заела, и он теперь мне подарки слать будет? Может быть, вернуть, даже не разворачивая?
– Я была о тебе лучшего мнения, – Элти надула розовые губки, – разворачивай, не тяни время!
Малика вздохнула с притворной обреченностью. Затем отставила недопитый кофе и взялась за желтую оберточную бумагу.
Под ней оказался плоский деревянный ящичек. В нем – еще один, щедро инкрустированный перламутром. Малика набрала побольше воздуха как перед прыжком в воду, нажала на защелку и…
– Ой! – с вожделением выдохнула Элти, – какая прелесть!
"Надо было отослать обратно, не вскрывая", – уныло подумала Малика.
В шкатулке, в гнездышке из черного бархата, покоилась маленькая золотая звезда о восьми лучах с крупным неограненным опалом в центре. К кулону прилагалась массивная золотая цепочка и, кроме того, небольшой клочок бумаги, густо исписанный бисерным почерком.
– Ты извини меня, – сказала Малика, – мне бы хотелось прочесть это одной. Ну, ты понимаешь?
– Бе-зу-словно! – пропела Элти, – я удаляя-а-а-а-юсь!
Элегантно поднявшись, она процокала каблучками к выходу и, на прощание махнув рукой, вышла.
А Малика взяла записку. На сердце лежал камень, а опаловая звездочка словно таила в себе скрытую угрозу.
"Дорогая госпожа Вейн", – писал граф Рутто, – "я уважаю вашежелание больше со мной не встречаться, а потому посылаю этот скромный подарок почтой. Я не успел сказать вам все, что нужно было, потому как вы слишком поспешно покинули Блюменс. По этой причине я в двух словах опишу то, что считаю нужным. Во-первых, напоминаю, что Хаор Ливори сам приказал мне убить двух его потомков, потому как убедился в их безумии. Но в любом случае мне пришлось быдождаться, когда они будут погружены в транс – иначе мои (и ваши) кости остались бы среди ирисов. Во-вторых, быть может, и вы слышали о том, как призрак Хаора указал на место, где следует копать. Я поступил в точности, как он хотел – и в результате получил сундучок фамильных драгоценностей Ливори. Кулон, который я посылаю вам, показался мне любопытным с точки зрения собранной в нем магической силы – по крайней мере, ее я смог почувствовать. Смею надеяться, что вам будет также интересно исследовать его, как и мне. Хотя, безусловно, я не человек и у меня нет способностей расшифровать наложенное на кулон заклинание. Кроме того, я надеюсь, что этот кулон принесет удачу, и вам не придется более падать в обморок от страха при виде трупа."
Малика хмыкнула. Стоит ли верить графу после злоключений в окрестностях Блюменса?
Нет, конечно же, нет.
Но золотая звезда была хороша, с этим не поспоришь.
И Малика осторожно надела ее. Никакой магии в кулоне не ощущалось, странно, что граф счел нужным об этом написать.
Ведьма потопталась рядом со столом, потом вспомнила еще об одном письме. Она быстро вскрыла конверт из дорогой, очень гладкой бумаги.
"Уважаемая госпожа Вейн!" – писал неизвестный, – "вам следует в течение десяти дней явиться в ведомство по надзору за нечеловеческими сущностями, кабинет третий. От дальнейших ваших действий будет зависеть судьба лунного лорда А. Рутто, который в настоящий момент находится в тюрьме Пражена."
Вместо подписи темнела синяком печать с императорскимвензелем.
Часть 2. Агент его величества
Перед ректором Малика чувствовала себя как студентка, испортившая академический инвентарь. Уж больно тяжелым был взгляд мэтра, в котором так и читалось: госпожа Вейн, я вижу вас насквозь, и лучше бы вам не темнить, а сказать правду.
Но – как скажешь о том, что вызывают в ведомство? Да еще и по надзору за нечеловеческими сущностями? Мало ли что заподозрит старик Ректор! Преподаватель Академии должен быть чист и прозрачен как новенький хрустальный бокал, никаких тайн, могущих опорочить светлое имя Академии. А у госпожи Малики Вейн и без того секретов скопилось предостаточно, довольно того, что ее чуть не посадили в тюрьму, обвинив в убийстве…
Обливаясь холодным потом и судорожно комкая за спиной письмо, она промямлила:
