Все дело в том, что, похоже, замок умирал.
Он больше не был глянцевым, глубокий черный цвет как будто выгорел на солнце. И ворота, ворота! Прищурившись, Малика разглядела большой висячий замок. Альвен Рутто никогда не запирал свои владения таким образом!
Она выругалась и откинулась на подушки. Затем высунулась в окно:
– Езжай в город, да побыстрее!
– Твой ход мыслей просто поражает последовательностью, – ехидно подытожил Марио, но ведьме было не до него.
Обхватив себя дрожащими руками за плечи, она слепо уставилась в пол. А ведь интуиция не обманула, и граф Рутто, судя по всему, уже не вернулся в Блюменс.
Внезапно Малику охватил страх. А вдруг Уэлш обманул ее, и Альвена схватили еще в Пражене? После того, как Малика подписала проклятый договор?!!
– Йоргг, – выдохнула она, – похоже, что меня обдурили как простака на ярмарке…
– Ты о чем?
Ведьма вскинула глаза на Марио. Любопытно, очень любопытно…
– Его нет в замке, Марио. Ты… знал об этом?
– Нет.
И напарник выразительно пожал плечами.
– Ты думаешь, что Генрих Уэлш тебя обманул? Лично я так не думаю, Малика. Скорее всего, что-то изменилось в планах твоего лунника.
В умных глазах Марио блестела сталь, и ведьма поняла, что больше от него ничего не добьется.
…До самого Блюменса она просидела как на иголках. Потом еще с час металась по улице, пытаясь добиться от редких в столь ранний час прохожих, где находится полицейский участок. И, в конце концов, на подгибающихся ногах ввалилась в заветную дверь – чтобы нос к носу столкнуться со старым знакомым.
– Где он? – рявкнула Малика в лицо инспектору Берну.
Надо сказать, внезапно побледневшее лицо.
– Вы?!!
Инспектор Блюменса неожиданно попятился. В глаза бросились опухшие от бессонных ночей веки, торчащие во все стороны жидкие пучки волос, неопрятная щетина и засаленный воротничок рубашки.
– Это вы?.. – руки Берна затряслись, и он вдруг поднял их, словно хотел придушить Малику. В водянистых глазках зажегся опасный огонек.
– Берн, почему графа нет в замке? – голос Малики упал до хриплого шепота, – что с ним случилось?
– А-а, это вы, госпожа Вейн! – словно не слыша ее вопроса, протянул инспектор. Опомнившись, он уронил руки, а затем гневно уставился на Малику, – по какому праву вы задаете мне этот вопрос, а? Почему я вообще вам должен отвечать? От вас, да, от вас одни только беды, Малика Вейн! В моем Блюменсе царили тишь и спокойствие, пока вас сюда не занесло! Тьфу!
И, напрочь позабыв о приличиях, Берн скрестил пальцы и осенил себя знаком Всеблагого.
Малика почувствовала, как на горле сжимается невидимый обруч. Гнев и страх забурлили, перемешиваясь в отвратительный коктейль, и она с трудом поборола желание дать Берну пощечину.
– По какому праву?!! Вы меня еще и спрашиваете? – задыхаясь, спросила она.
– Да, я вас спрашиваю, – с внезапной кротостью ответил инспектор и принялся довольно потирать ладони.
Ведьма нырнула рукой в дорожную сумку, выдернула оттуда новенькое удостоверение и сунула его под нос Берну. Наблюдать за тем, как меняется выражение физиономии инспектора, было сплошным удовольствием.
– Вот как, – задумчиво пробормотал он, – в самом деле, не ответить я уже не могу.
И тут же добавил наигранно-сладко:
– Поздравляю вас, госпожа Вейн, с прекрасной должностью. Присядете? Может, чашечку чая?
– Еще отравите, – в тон ему ответила Малика, – где граф Рутто?
Берн только развел руками.
– Простите меня, госпожа Вейн. Но это вы должны знать, где находится наш лунный лорд, который, между прочим, своим внезапным исчезновением поставил наши жизни под угрозу. Это ведь за вами он помчался в Пражен как одержимый, это ведь с вами он хотел что-то обсудить! А из Пражена он уже не вернулся, госпожа Вейн.
Малике показалось, что низкий потолок участка вот-вот обрушится. Не вернулся. Из Пражена. Будь проклят Генрих Уэлш.
Она оперлась спиной о дверной косяк. Каждое слово давалось с трудом, упорно застревая в горле.
– Когда вы его видели в последний раз, Берн?
Мужчина устало провел рукой по давно немытым волосам, пожевал губами и тоскливо уставился на Малику.
– Он навестил меня перед отъездом, госпожа Вейн. Он сказал, что ему обязательно нужно с вами повидаться… А еще… Граф дал мне бумагу с адресом его дальнего родственника в Ловенне, которого нашел совсем недавно. На тот случай, если с ним что-нибудь случится. Так и сказал – знаете, Берн, все мы смертны… И если я не вернусь, напишите по этому адресу, чтобы до очередного императорского указа мой замок занимал один из моих дальних родственников, который чудом уцелел. Лунная немочьне дремлет, госпожа Вейн. Я должен заботиться о людях.
Берн ссутулился, потер руки.
– Это все, что я могу вам рассказать, агент Вейн. Теперь вы меня оставите в покое?
– Вы уже написали в Ловенну? – беззвучно спросила Малика.
– Нет. Но скорее всего, я это сделаю сегодня.
Она вздохнула. Больше всего на свете Малике хотелось закрыть глаза и куда-нибудь прилечь. Напряжение схлынуло, оставляя на сердце, на душе пустыню.
– Перепишите мне адрес, Берн. Я как раз еду в Ловенну и сама навещу этого… родственника.
Благодатный край
Ловенна встретила их свежестью, тишиной раннего утра и запахом яблок. Выбираясь из экипажа, разминая затекшие от долгой неподвижности ноги, Малика все озиралась по сторонам – а не выстроились ли вдоль дороги плетеные, потемневшие от ночной сырости, корзины с ароматными плодами? Но нет. Яблок она не увидела. Зато бросалось в глаза солидное количество лошадиного навоза, глубокие колеи, которые в дождь должны были превращаться в непроходимые болота, и деревянные дома, большие и неуклюжие, застывшие бурыми медведями среди буйной зелени.
Над черепичными крышами домов занимался рассвет. А еще чуть выше в небо вгрызались горы-клыки, сплошь покрытые черными оспинами и кое-где обернутые туманом.
– Благодатный край, – насмешливо подытожил Марио Игиро, – так всегда бывает. Самые черные, самые жуткие преступления совершаются в таких вот тихих и далеких от городской суеты местах. Кто знает, что нас здесь ждет, а?
Малика не ответила. Она щурилась на восходящее солнце, а заодно пыталась разобрать, что за черные точки покрывают горы. Потом ее осенило:
– Это пещеры мятежных лунников?
Подвижную половину лица Марио осветила добродушная улыбка.
– Можно подумать, ты их никогда не видела.
