– То, что было в Блюменсе – это тараканья возня по сравнению с тем, что происходит в Ловенне.
– Я никуда не уеду, – Малика упрямо вздернула подбородок, – вы слишком плохо обо мне думаете, граф, если полагаете, что я вот так спокойно упакую вещички и отправлюсь восвояси. Марио убит! И вы думаете, что я это так оставлю?!!
В желтых глазах мелькнул опасный огонек, и граф, крадучись, двинулся к сидящей на кушетке ведьме.
– Он был вам настолько дорог, этот Марио? – шепотом спросил он, – так дорог, что вы готовы пожертвовать собственной жизнью ради справедливой мести?
– Да, он был мне дорог!
– Также, как Сильван-младший? Что ж, поздравляю.
– Ну, знаете ли… Это… это просто невыносимо!
Малика вскочила на ноги и оказалась на расстоянии вытянутой руки от лунника.
– Не смейте оскорблять его память! – гаркнула она, – Марио был… хорошим человеком…
– Ведьмаком и палачом вдобавок, – поправил Альвен. На его бледных губах играла ироничная усмешка, ставшая ненавистной.
– Он был хорошим человеком, – Малика с ужасом поняла, что неотвратимо сползает в пропасть самой что ни на есть женской истерики, – Марио был куда лучше вас! А вы, вы… Вы просто трус и подлец, вы привыкли покрывать тех, кто не гнушается убивать ни в чем не повинных людей, и вы… Вы сам – убийца! Убийца!!!
Рыдания душили ее, но она, не отрываясь смотрела на внезапно посиневшие губы лунника, на которых стыла странная улыбка сумасшедшего.
– В таком случае вы – самонадеянная дура, не привыкшая слушать советов тех, кто во много раз вас старше!
– Да будьте вы прокляты!
Рука Малики взлетела вверх, и ведьма уже предвкушала, как расцарапает в кровь это чересчур аристократичное лицо, но в следующее мгновение запястья Малики оказались в железном капкане. Золотистые глаза с вертикальными зрачками оказались так близко, что она снова увидела в них собственное неприглядное отражение. А еще Малика всем телом ощутила, как бешено бьется сердце лунника, как плавится в его душе ярость, так и не получившая выхода. Всеблагий! Да что же такого случилось, что они стали почти врагами?!!
– Убийца, – прохрипела ведьма в последний раз, – я никуда отсюда не уеду, пока не найду того мерзавца, который…
И вдруг она оказалась прижатой к стене, а стальные пальцы лунника сжали горло. Малика забилась, пытаясь не то, что вырваться, хотя бы глотнуть воздуха.
– П-пусти-и…
Граф, словно опомнившись, мгновенно разжал руки и попятился.
– Лунники сами со временем накажут того, кто виновен, – пробормотал он, – уезжай, прошу тебя…
Малике наконец удалось вдохнуть и, хоть и плясали перед глазами серые мошки, она выкрикнула:
– И когда же это произойдет, а? Когда ваше лунное общество изволит обратить внимание на бушующего сумасшедшего?!! Когда количество смертей перевалит через сотню?
– Уезжай, – повторил граф и быстро вышел, предоставив ведьме возможность как следует поплакать.
– Ну и уеду, – запальчиво бросила она вслед, – ни минутой дольше не желаю оставаться с вами под одной крышей!
Злость давила, распирала изнутри словно резиновый мяч, но лунник исчез в лабиринтах деревянного дворца, и все, что оставалось Малике – яростно грызть заусенец. Та же злость заставила ее забыть о виденном над графом знаке смерти, и о том, что именно он, а не кто иной пришел ее вытащить из щели между деревянными стенами домов.
– Довольно с меня, – буркнула Малика, – нет, в самом деле…
* * *
Она покинула владения Брая Рутто с высоко поднятой головой, волоча по земле тяжеленный чемодан. Перейдя на другую сторону улочки, Малика свернула в проулок и, убедившись, что из окон графского особняка ее не видно, поставила на землю чемодан и уселась на него. Как ни крути, поразмыслить было о чем, невзирая на простоту самого главного вопроса. Что делать дальше?
Малика даже начала загибать пальцы, чтобы ничего не забыть.
Во-первых, следовало бы оповестить Уэлша о том, что один из его лучших агентов погиб. Умер внезапно, нелепо и, можно даже сказать, глупо. Был убит, сам будучи палачом!
Во-вторых, наверняка стоило явиться в полицейский участок и поглядеть, что там происходит, кто занял место Анри и что собирается предпринимать дальше новоиспеченный инспектор.
Ну, и в-третьих – наконец! – ей стоило хорошенько поразмыслить над тем, как действовать одинокой ведьме, вновь оказавшейся в сердце шторма.
Уехать? Разумеется, Малика могла преспокойно сесть на первый же дилижанс и отправиться обратно в Пражен.
Но – она могла остаться. И, провались все в йорггово царство, выяснить наконец, что происходит в пахнущей яблоками и кровью Ловенне.
Ведьма хмыкнула.
Ну да, как же! Великий сыщик Малика Вейн, от которой еще не ускользнул ни один преступник! Куда правдивее было бы признать, что это она не смогла избежать столкновения с преступниками. В прошлый раз, вон, едва на костре не поджарили, и если бы не вездесущий граф…
Стоп.
Усилием воли она запретила себе думать о лунном лорде. Он того не стоил, точно. К чему так волноваться о нечеловеке, который бросил на произвол судьбы целый город? Небольшой, правда, но ведь город со всеми его жителями. С женщинами, с детьми.
«Напыщенный, пустой, самодовольный болван», – в сердцах подумала Малика и рассердилась еще больше, но уже на себя, потому что – даже думать о нем не нужно.
«Лучше поразмысли, куда теперь пойдешь», – сказала она себе, продолжая сидеть на чемодане и не замечая ничего вокруг. Впрочем, на нее тоже не обращали внимания, редкие прохожие спешили по своим делам.
Кажется, самым мудрым решением было попросту вернуться в гостиницу. Там ее без труда найдет новый инспектор Ловенны, там можно спокойно написать письмо в Пражен и попросить кого-нибудь срочно отнести послание на почту. И, наконец, в уютном гостиничном номере она избавится от фиолетового платья с изодранным подолом, искупается и облачится в собственную одежду – такую приятную и пропахшую лавандой. Лаванда у Малики всегда хранилась в платяном шкафу, разложенная по льняным мешочкам, и это был самый лучший способ уберечь вязаные вещи от прожорливой моли.
Ведьма едва не всплакнула, вспомнив свой уютный домик на опушке леса. Подумать только, ради кого она отказалась от тихой и приятной жизни преподавательницы Академии Объединенного Волшебства!
С досадой похрустев пальцами, Малика решительно поднялась с чемодана, и вдруг…
В ее голове, оказывается, созрел план. Он еще не обрел четких очертаний, казался расплывчатым и ежесекундно менял форму словно цветные пятна на стенках мыльного пузыря. Но все-таки это было лучше чем ничего, по крайней мере до конца этого дня.
«Оглянись вокруг», – сказала себе ведьма, – «присмотрись внимательно к тому, что тебя окружает, прислушайся к тому, о чем шепчутся кумушки. Может статься, что ты попросту не замечаешь очевидного?»
