– И это все, что вы мне можете сказать?..
– Да.
…Он ушел.
А Малика впала в странное заторможенное состояние. Ей вдруг стало все равно, что будет дальше – сожгут ли ее, четвертуют или повесят… Единственный человек (тьфу, лунник!), на сочувствие которого она рассчитывала, в конце концов от нее отвернулся, вырвал с корнем из сердца. Наверное, именно этого она заслужила. Ну а если нет никого, кому ты нужна – значит, ты уже и так мертва, Малика Вейн.
* * *
…– Госпожа Вейн?
Знакомый, до боли знакомый голосок, звонкий и жизнерадостный.
– Зачем ты здесь?
Оборачиваться не хотелось. Двигаться – тоже.
За спиной затрепетали оранжевые сполохи факела.
– Я пришла, чтобы вас остричь и переодеть, – просто ответила Марисия, – вы позволите? Никто больше не хотел сюда идти, вот я и решила, что…
– Что самое время поговорить по душам? – она резко обернулась, надеясь застать лунницу врасплох, но Марисия с недоумением покачала головой.
– Я не понимаю вас, госпожа Вейн. Я пришла, чтобы…
– Да, уже знаю. Чтобы обрить меня и переодеть. Спасибо, милочка, спасибо.
Лунник, сопровождавший Марисию, вставил факел в подставку и вышел, плотно притворив дверь, а девушка с полотенцем на плече и медным тазом в руках неспешно двинулась к ведьме.
– Мне подумалось, госпожа Вейн, что лучше это буду я, чем какой-нибудь грубый мужлан.
– Разумеется. Уж лучше быть обритой девушкой, в жилах которой течет кровь аристократов, – съязвила Малика, – что ж, я готова. Приступай.
– Давайте сперва переоденемся.
Малика уставилась на рубаху из грубого полотна, которую протягивала ей Марисия.
– Вам помочь, госпожа Вейн?
– Спасибо, я уж как-нибудь сама управлюсь.
Шелковый халат скользнул на пол, а Малика нырнула в рубище. Затем, подтянув шнуровку у горла, она послушно опустилась на колени.
– Кулон, госпожа Вейн. Вы хотите его оставить при себе?
«Надо было вернуть его Альвену», – мелькнула запоздалая мысль, но вслух ведьма сказала:
– Да, хочу.
– Может быть, вы его передадите мне, а я его отдам кому следует? У вас остались родственники за пределами Ловенны?
– Нет. Никого, – прошептала ведьма с улыбкой.
Наверное, чуть легче уходить из мира живых, будучи совершенно одинокой.
– Хорошо, – пальцы Марисии легко коснулись затылка, она принялась вынимать из прически чудом удержавшиеся в ней шпильки.
Затем волосы упали на плечи, а лунница, проворчав что-то себе под нос, положила на камни две бритвы и ножницы.
– Так в чем перед тобой провинился Дэлин Сильван? – вяло поинтересовалась Малика, – можешь рассказывать, все равно это уйдет со мной.
– Да уж, вам никто не поверил бы. Но не забывайте, что я просила вас уехать.
Защелкали ножницы, и каштановые пряди посыпались на пол. Лунница молчала, а Малика – та даже дышать перестала, боясь спугнуть удачу.
Хотя – при чем здесь удача? Глупости все это. Никто не поверит убийце Сильвана-старшего, и никто никогда не узнает, что за зверь бушевал в Ловенне.
Наконец Марисия вздохнула, положила ножницы и взялась за бритву.
– Хорошо, я скажу вам напоследок – и да упокоится ваш дух навеки. Видите ли, госпожа Вейн, чрезвычайно трудно жить с мыслью о том, что одним прекрасным днем верховный лорд Ловенны соблазнил твою мать и бросил на произвол судьбы. Очень неприятно быть незаконнорожденным ребенком, зная, что имеешь право на большее, нежели жалкий изумруд на цепочке. И весьма к месту приходится странный дар лунной магии, унаследованный от умершей матушки. Дар Повеления, госпожа Вейн, помноженный на силу, полученную в наследство от отца…
– Впервые слышу о подобном даре.
– Каждый раз я выбирала того, кто будет убивать, и приказывала ему сделать это, – пояснила Марисия, работая бритвой, – даже Дэйнор Сильван замарал свои чистые ручки, а теперь ничегошеньки не помнит. Никто из них не помнит.
– И зачем тебе это было нужно? – Малика невольно дернулась, и тут же почувствовала, как по шее потекла тонкая струйка крови.
– Ой, я вас оцарапала! – лунница быстро промакнула ранку салфеткой, – зачем? Я хотела бросить тень на имя Сильванов, госпожа Вейн. Всего лишь. Все знали, что у Дэлина большие расходы, и точно также всем было известно, что шахту он не мог продать, так хотел еще отец Дэлина, и так было записано в завещании, о котором я слышала еще от матушки. Ну, а если в землях верховного лорда творится такое непотребство, на которое, к тому же, сам он закрывает глаза… То любой должен подумать: что-то здесь нечисто, и наверняка у Сильванов… как это говорится у людей – рыльце в пушку.
– Ты не ошиблась, – похвалила Малика, – я именно так и подумала…
– Но я вовсе не планировала убивать драгоценного папашу, – хихикнула Марисия, – мне хватило бы его унижения, когда его бы публично обвинили в убийствах или хотя бы в потворничестве убийцам. Но тут подвернулись вы…
– И у меня получилось его отправить на тот свет.
– Воля Ночной Странницы, – пропела Марисия, завершая бритье, – простите, госпожа Вейн, но я вовсе не собиралась вас использовать. Видать, это ваша судьба.
– Но ты забыла о том, что в Ловенну может прийти имперская армия. Что ж, тебе и соседей своих не жалко?
– Они жалкие черви, – рассеянно заметила Марисия, – они не стоят даже моего ногтя.
– Интересная точка зрения.
– Так оно и есть… Ну вот, госпожа Вейн, все готово. Теперь вы… отправляетесь на костер, а я – я продолжу мстить.
– Так ведь папа ваш умер, – язвительно заметила ведьма. Ох, и трудно было язвить, когда по позвоночнику гулял страх – низкий, животный и необоримый. Перед собственной болью и смертью, и перед тем, что собиралась воплощать в жизнь девушка по имени Марисия.
– Остался Сильван-младший, – сказала лунница и хихикнула, – кутила и заядлый игрок, между прочим. Уж у него-то есть все причины продать шахту, чтобы расплатиться с долгами! Отчего бы ему не пожертвовать всей Ловенной ради собственной выгоды, а? Он ведь аристократ . Ему на всех плевать. Он будет делать только то, что выгодно ему… Но он и понятия не имеет о моем существовании, госпожа Вейн!
Малика крепко зажмурилась.
Вот и все. Теперь Марисия соберет вещи и уйдет, чтобы убивать дальше, чтобы обречь на смерть не только людей, но и многих лунников – ведь Уэлш рано или поздно заинтересуется, куда делить два агента его ведомства, а там и до имперских легионов рукой подать.
А сможешь ли ты, Малика Вейн, получив признание, сделать то, что нужно? То, что должен был сделать Марио Игиро?
