– Что?!!
– Это не его почерк. Так что… не лучше ли вам чистосердечно…
– Вы с ума сошли, – Малика сложила руки на груди, – я не убивала этого человека. Мне незачем было его убивать, понимаете?
– Кто вас, ведьм, знает? – преданный слуга закона развел руками, – может, вам была необходима жертва для проведения особенно важного ритуала?
– Да вы, инспектор, просто болван. Слепой болван, – сказала ведьма и тут же об этом пожалела.
Это называлось «перейти на личности». Но, йоргговы уши, кто мог подумать, что в этой глуши в ведьмах все еще видят врагов?
«А чего ты ожидала, дорогуша? Это тебе не просвещенный Пражен, и не Академия. Это – просто Этерния… Со всеми вытекающими».
Инспектор наградил Малику испепеляющим взглядом и завел свою шарманку снова. Мол, пора бы признаться. Не убивали? А чем докажете? А с какой стати я должен нюхать труп? Вы за кого меня принимаете, госпожа Вейн? За идиота?
– Именно, – Малика обреченно вздохнула и с тоской поглядела в окно.
Над головами любопытных разгорался новый день месяца Сэлдим. Интересно, у них тут есть тюрьма?.. Или в Пражен повезут, закованной в цепи, выставленной на всеобщее обозрение?
– Вы просто не осознаете сложности своего положения, – вздохнул инспектор, – я буду вынужден…
И едва не подскочил на месте, когда со стороны входа донеслись крики:
– Дорогу! Дорогу его светлости!
– Йоргг! Я что, просил за ним посылать?!! – рявкнул страж порядка, – кого это туда понесло?..
Естественно, ответа он не дождался – кто ж признается? Малика с интересом воззрилась на двери. Толпа задрожала, словно заливное, затем неохотно раздвинулась.
И в холле «Кубка лунника» появилось новое действующее лицо, на которое даже инспектор поглядывал с опаской, а ведьма, как водится, с надеждой.
«Его светлость» оказался молодым худощавым мужчиной, чуть более бледным, чем бывают простые смертные весной, словно он недавно перенес тяжелую болезнь и как раз находился на пути к полному выздоровлению. Его лицо можно было назвать довольно приятным: высокий лоб, нервный нос с едва заметной горбинкой, красиво очерченные полные губы. Бороду и усы местный аристократбрил, зато черные волосы, вопреки моде на короткие стрижки, носил заплетенными в короткую косу. Пожалуй, единственным, что портило внешность этого человека, было выражение глубочайшего презрения – к этим людям, к этим креслам, к потолку гостиницы… В общем, ко всему, что только можно было охватить взглядом, включая и госпожу Малику Вейн.
– Граф, – инспектор склонился в глубочайшем поклоне.
А Малике померещилось, что он сквозь зубы прошипел йорггово имя.
– За мной прислали мальчишку, – ровным и равнодушным голосом отозвался вновь прибывший, – я вижу, у вас произошло нечто экстраординарное? Кто эта госпожа?
И граф со смесью любопытства и презрения воззрился на Малику. Она, в свою очередь, взглянула ему в глаза – и тихо ойкнула. Радужки у аристократа оказались сочного желтого цвета, как у совы. И зрачки… вертикальные. Лунник!
Так вот откуда болезненная бледность. Тяжело ему приходилось все эти ночи, ой тяжело…
– Эта ведьма, – вытянулся по струнке инспектор, докладывая ситуацию, – приехала утром с фальшивым письмом и убила Арата.
Малике показалось, что лунник едва заметно улыбнулся, думая о чем-то своем.
– Да неужели? Так Арат мертв? – переспросил он почти радостно, – но зачем вы обвиняете в этом госпожу…
– Вейн. Малика Вейн, – представилась ведьма.
– Госпожу Вейн? Какой ей прок со смерти Арата, которого она никогда раньше не видела?
– Именно это я как раз собираюсь выяснить, – заверил инспектор, глядя на графа с ненавистью.
– Не стоит, – заметил лунник, – раз уж кто-то утрудился меня разбудить и вызвать сюда. Я сам выясню, виновата эта особа или нет. Вы позволите, госпожа, вашу руку?
Он приблизился к Малике мягкой, звериной походкой, и она вдруг подумала о том, насколько сильным может оказаться это существо в обличье хрупкого мужчины.
– Разумеется, – ведьма натянуто улыбнулась, – честно говоря, я не понимаю, отчего инспектор взъелся на меня, и закрывает глаза на вещи весьма и весьма очевидные…
Ее пальцы легли на прохладную ладонь графа – и сию же минуту в сознании прозвучал чужой голос:
– А чего вы хотите от честного этернийца ?
«Но я не убивала!» – мысленно возмутилась Малика, – «вы же видите!»
– Вижу, – губы лунника тронула усмешка, – теперь вижу.
Он покачал головой, затем галантно поцеловал руку Малики и повернулся к инспектору.
– Эта женщина невиновна.
– Как это? – инспектор начал багроветь, – да вы тут… это сговор!
– Я бы не советовал бросаться такими обвинениями, – тихо заметил граф, – иначе я не сочту за труд написать о… ваших взглядах его императорскому величеству. Молчите, Берн. Подумайте лучше, что будет, когда лунная немочь коснется вашей семьи… а я просто забуду навестить ваш дом?
Берн сделался белее простыни. А лунник повернулся к дверям и громко объявил:
– Расходитесь по домам. Эта женщина невиновна. Или… или вы не знаете, что потревожен курган Хаора? Он будет карать и дальше, может статься, что эта смерть – только начало.
Толпа застонала, как будто произнесенное имя причинило каждому боль.
Граф повернулся к Малике.
– Собирайте вещи, госпожа Вейн. На прощание мне стоит переговорить с вами, но мы сделаем это не здесь. Только не в этом душном и мерзком местечке.
* * *
Малике пришлось вновь укладывать саквояж. Под тяжелым, ненавидящим взглядом Берна и презрительным – графа. Похоже, лунный лорд в самом деле глубоко презирал и этих людей, а заодно и все, что их сколь-нибудь касалось. Если бы не дарственная короля, где бы он был сейчас, этот молодой на вид и наверняка очень старый на самом деле граф? Уж точно не сидел бы в Ирисовых пустошах. Может быть, улетел бы в горы, или далеко на север, где людей осталось немного… Краснея, Малика быстро подобрала с пола шерстяные носки, расцветкой похожие на пчелок. Берн как будто нарочно раскидал ее вещи так, чтобы дольше было собирать. А теперь вот всем любопытным выставлено напоказ нижнее белье. Радости, конечно, от этого мало. Уффф.
– Я готова, – сказала Малика, с трудом застегивая замок саквояжа. Вот ведь незадача! А когда собиралась дома, он казался полупустым…
– Хорошо, – лунник чуть заметно кивнул ей, – а вы, Берн, займитесь делом. Это ведь ваше дело – разыскивать преступников в насквозь прогнившем Блюменсе.
– Равно как ваше – их карать, милорд, – инспектор почтительно откозырял, при этом скрежеща зубами.
