– Альвен, – она положила голову ему на плечо, – ты не солгал? Я не… убила случайно ту малышку?
– И в памяти у тебя провалы, – лунник обнял ее за плечи и прижал к себе, – ты даже не помнишь, что я тебя остановил. Между прочим, из меня теперь сделают героя, а праженцы сложат легенды о неизвестном мужчине, который стал на пути чудовища и спас ребенка.
– Тогда… Я по-прежнему готова искать Исиль.
– Но для этого надо уйти от погони, верно? – прошелестел он, – я бы предложил подняться и идти. Но, пожалуй, еще лучше будет подняться и полететь.
Малика почувствовала, как нервно дернулась щека. Полететь? Это ведь значит, что снова придется стать лунным зверем, и опять Этерния окрасится кровью, и солоноватый запах будет манить, звать, щекотать сознание, сводя с ума… А это пугало. Страшно потерять хотя бы половину себя…
– Моя крошка, – прошептал на ухо лунный лорд, – когда я подслушиваю твои мысли, мне хочется стать ребенком. Таким же чистым, как ты сейчас. Мы полетим на мне, если ты не возражаешь.
– И куда?
– Прямиком в Ловенну. Только не забудь прихватить вот эту сумку. Там наша одежда, немного еды и питья… И еще кое-что. Очень важное для Брая Рутто.
Дорога в ночь
За следующие два дня Малика открыла для себя много нового – того, о чем еще никогда не было написано в учебниках Академии. Неожиданно оказалось, что чем ближе к солнцу тем холоднее, что облака совершенно не похожи на студень, а женское платье совершенно не предназначено для полетов верхом на луннике. Альвен, конечно, сообразил купить ей мужской сюртук из плотного сукна, но даже он был не в силах противостоять потокам ледяного ветра, от которого коченели и сами собой разжимались пальцы.
Поэтому приходилось частенько спускаться – в самых безлюдных местах, предварительно сделав в небе пару кругов и убедившись, что поблизости нет и намека на присутствие человека. Огня не разводили, опять-таки, и Малика грелась, прижавшись к теплому и мохнатому боку своего лорда. Затем, когда покрасневшие пальцы вновь обретали способность сгибаться, ведьма мужественно вскарабкивалась на широкую спину, вытягивалась меж крыльев, обхватывая руками основание шеи лунного зверя, и – крепко зажмуривалась. Ей совершенно не нравилось смотреть, как отдаляется земля, проваливаясь в голубую дымку.
Малика старалась не думать о вероятности успеха задуманного предприятия. Более того, она пыталась не думать вообще ни о чем, кроме как о том, что кораблик ее жизни наконец-то нашел тихую гавань. Ну, или почти нашел… Дело оставалось за малым: разыскать Исиль, а затем, поплутав по пещерам, выйти к заветным вратам. Гаденькую мыслишку о том, что, может быть, за вратами никого и не будет, ведьма беспощадно растоптала словно побег сорной травы, прорезавшийся на идеальном огороде.
Потом на горизонте показались черные зубцы гор, а у их подножья в розовой дымке уходящего дня мирно дремала Ловенна. Альвен резко изменил направление, уходя в сторону, закладывая крутой поворот прочь от города.
«Я не хочу встречаться с моими сородичами», – быстро пояснил он, не дожидаясь вопросов, – «не стоит забывать, что мы сейчас почти в логове Уэнара, который, между прочим, с удвоенной силой жаждет развесить твои внутренности по стенам своего имения».
Иллюзия счастья и покоя с грохотом разлетелась вдребезги. Уэнар Сильван, йоргг его побери. А она так старательно воображала себя свободной и счастливой, что почти поверила в этот мираж.
«Может быть, до него еще не дошли вести из гильдии убийц?»
«Возможно», – согласился Альвен, – «но все же мы не будем рисковать, тем более что вход в пещеры чуть в стороне от Ловенны».
«Тебе Брай показывал?» – еще раз уточнила Малика.
«Ага».
«Он что, видел, как она туда спускалась?»
«Брай принадлежит к высшему нобелиату, дорогая. У него, как и у меня, нет выбора – он обязан присутствовать на всех важных событиях Ловенны».
«Таких, например, как казнь праженской ведьмы?»
«Именно», – и Малика показалось, что граф усмехнулся.
Между тем, заложив еще один крутой вираж, Альвен попросту сложил крылья.
– Ты что? Ты что делаешь?!! – не выдержав, взвизгнула Малика.
Она что есть мочи цеплялась за шею лунника, но пальцы, замерзшие, окоченевшие, сползали, сползали… И вот уже она из последних сил цепляется за мохнатый загривок, а ветер безжалостно хлещет в лицо, срывая, мотая из стороны в сторону.
– Альвен! – завопила Малика, – я сейчас…
И в тот же миг лунник неистово замолотил крыльями, падение замедлилось. Но слишком поздно: пальцы Малики разжались, она с визгом соскользнула со спины и, больно ударившись плечом… покатилась по траве. А еще через мгновение ей в шею ткнулся горячий нос.
«Кости целы?» – мысленный поток Альвена так и сочился ехидством.
Малика оттолкнула от себя мохнатую морду, села. Оказывается, полет завершился на большой поляне. Сквозь редкий ельник в свете заходящего солнца краснел гранитный утес, из чего Малика пришла к выводу о том, что они на окраине леса.
– Тебе непременно надо было садиться именно так?
«Зато мы сели незамеченными», – черный зверь, казалось, ухмыльнулся, – «мы подойдем к пещере Хранительницы, как ты понимаешь, с черного хода».
– Через лес, то есть?
«Да, через лес. Тебя это пугает?» – и лунник даже ухитрился пожать плечами.
– Идем, – ведьма решительно поднялась на ноги, – признаю, ты меня напугал, когда начал падать. Я думала, что сорвусь.
«Я бы тебя поймал».
– Ты так в себе уверен, – буркнула Малика, отряхиваясь.
«У меня есть на то причины, моя дражайшая госпожа Вейн. Я уже ловил тебя, когда ты выпала из моей башни в Блюменсе».
– Милые фокусы Джин, – усмехнулась ведьма, – честно говоря, я бы предпочла забыть о том, что было в Блюменсе.
Она помолчала, а затем уточнила:
– Не все, конечно, но большую часть…
Зверь, не отвечая, двинулся к утесу, и Малике ничего не оставалось, как поспешить следом. Они шли молча, и каждый думал о своем. Ведьма пыталась убедить себя в том, что идти за мечтой, пусть даже самой абсурдной – правильно, потому что человек живет ровно до тех пор, пока есть мечта. А мысли Альвена – она это чувствовала – все крутились вокруг Джин и Нэйда. Брат и сестра, разделившие безумиеведьмовского дара, никак не желали отпустить своего приемного отца, присосались как упыри…
Малика догнала лунного зверя и пошла рядом, положив руку на загривок.
«Хочешь, забирайся ко мне на спину», – опомнился граф, – «я постоянно забываю о том, насколько неудобно ходить в платье».
– Ты все еще вспоминаешь Блюменс, – констатировала Малика, – не нужно мучить себя, тогда ты поступил правильно.
