Судорожно выдохнув, Малика огляделась: завеса мрака чудесным образом осталась позади. Стены, потолок пещеры, восхитительные сталактиты и сталагмиты, поражающие воображение – все мягко светилось зеленью, но не гнилостной, а как мятный леденец, если смотреть сквозь него на солнце. Пещера была столь огромна, что под ее сводами мог бы уместиться весь Пражен с его храмами, башнями, красными черепичными крышами… И прямо от входа начиналась широкая дорога, вымощенная плиткой из синей яшмы. Вздохнув, Малика перебросила на другое плечо сумку и решительно пошла вперед. Альвен мягко шел следом, словно признавая первенство ведьмы в вопросе встречи с Исиль.
…Время остановилось.
Малика не знала, сколько часов бредет по этой дороге, которую много столетий назад проложили сквозь пещеру и замостили яшмой. Плитки местами искрошились, но в целом идти было легко и удобно, порой на новых дорогах Пражена куда больше кочек и ухабов. Мимо проплывали светящиеся сталагмиты, с недосягаемой высоты свешивались сталактиты, с которых срывались редкие капли воды. И чем дальше шла ведьма, тем сильнее становилось ощущение этакого погружения в вечность, которая по прихоти мироздания застыла и в камне, и в рукотворной дороге, которой было йоргг знает сколько веков.
Потом дорога нырнула в узкое ответвление пещеры, и там точно также светились стены, а под ногами была все та же синяя яшма. Дышалось легко; по пещере гуляли сквозняки, хлопали полами сюртука и норовили сорвать косынку. Малика немного помедлила перед ступенями, круто уходящими вниз, но сзади ее легонько подтолкнули – не Альвен, кто-то другой, невидимый.
«Иди вперед, Малика Вейн, осталось недолго».
«Далеко же тебя упрятали», – посочувствовала ведьма, и в ответ услышала негромкий смех. На душе стало хорошо и уютно, сил прибавилось.
И вот, наконец, ступени закончились. Ведьма огляделась и неожиданно улыбнулась. Йоргг побери, а ведь все это она уже видела! И огромную аметистовую друзу, и шкуры, брошенные в угол, и лунницу, прислонившуюся спиной к холодной стене, завернувшуюся в длинные черные волосы как в плащ.
– Исиль, – сказала Малика уже вслух, – мы пришли.
Золотые глаза полыхнули в полумраке, и девушка шагнула вперед, резко отбрасывая роскошную шевелюру за спину. Как и в снах Малики, Исиль не обременяла себя одеждой, исключая набедренную повязку и тяжелое ожерелье из самоцветов, почти закрывающее грудь. Все ее тело было покрыто сложными узорами, отсвечивающими зеленью, непонятными письменами, орнаментами, напоминающими взявшихся за руки и бегущих куда-то человечков.
Она замерла, пристально разглядывая Малику, а затем вдруг быстро подошла и крепко обняла ее, прижав к себе. Ведьма невольно рыкнула, чувствуя, как от страха становятся дыбом едва отросшие волосы, но Исиль что-то зашептала ей на ухо, и страх ушел. Пахло от хранительницы памяти… Странно. Обострившееся обоняние Малики ловило аромат розовых лепестков и запах пепла, свежесть утреннего луга и одновременно смрад застоявшегося воздуха в склепе.
– Так пахнет вечность, – быстро и совсем по-домашнему шепнула Исиль, – рождение и смерть, сейчас ты есть, а в следующее мгновение тебя уже нет… Не стоит ломать над этим голову, сестра. Ты ведь пришла не за этим?
Отстранившись, Исиль повернулась к Альвену, а затем порывисто поцеловала его в лоб.
– И ты здесь, уцелевшая родня моего лорда. Скажи, Брай еще помнит меня?
«Малика, достань из сумки шкатулку и передай ее Исиль», – попросил лунник.
Ведьма распустила шнуровку, пошарила среди одежды – пальцы наткнулись на твердый деревянный угол.
– Вот, это тебе, – она протянула Исиль плоскую шкатулку, – Альвен говорит, что это передал Брай.
– Ой, – лунница выхватила подарок, сноровисто щелкнула замочком и в замешательстве уставилась на содержимое.
Воцарилось молчание: Исиль замерла над подарком Брая, а Малика не решалась даже мысленно спрашивать у Альвена о том, что там. Потом Исиль вдруг улыбнулась и достала из ящичка письмо и высушенную розу.
– Это та роза, которую я ему вернула в прошлый раз, – тихо сказала она, – тогда… я ему сказала, что отпускаю его, потому что это не жизнь – проводить ночь за ночью у входа в пещеру. Я вернула розу, которую он принес, а он ее, оказывается, сохранил… И вот теперь… – Исиль быстро пробежала глазами записку, и торжествующе улыбнулась, – теперь я, наверное, будуспокойна … оттого что Брай, наконец, освободился от своего проклятия.
Она быстро сложила обратно и розу, и письмо, а затем поставила шкатулку на край аметистовой друзы. Пояснила неохотно:
– Я сохраню их до конца… Наверняка тебе ведь рассказали, какая участь ожидает каждую Хранительницу Памяти? Впрочем, это сущий пустяк. А теперь настало время поговорить. Ведь вы шли сюда именно за этим?
* * *
Исиль усадила их на медвежьи шкуры, сама расположилась напротив, расстелив на каменном полу белый мех неизвестного Малике зверя.
– У меня нет ни воды, ни еды, – сказала она, – становясь хранительницей, я становлюсь чем-то большим, чем просто лунница. Мне не нужно питаться, меня не мучает жажда, я не ощущаю холода камней… Я как будто становлюсь частью горы… Бедняга Брай слишком долгое время не мог этого понять, думая, что я осталась прежней и люблю его как и раньше. Беда – а может быть и счастье – хранительницы в том, что все живое остается за порогом этой пещеры. Если бы я была прежней Исиль, то, верно, уже сошла бы с ума среди светящихся камней. Прошу вас, спрашивайте. Я постараюсь дать ответы на все вопросы, которые вы зададите.
Малика поежилась и невольно представила себе, как эта красавица выпивает мозг собственной предшественницы.
– Это часть ритуала, – Исиль пожала точеными плечами, – когда ты здесь, это уже ничего не значит.
– Прости, – ведьма смутилась, – я до сих пор иногда пугаюсь ваших… обычаев.
– Но ты ведь одна из нас, – Исиль обворожительно улыбнулась, демонстрируя ряд белоснежных и очень острых зубов, – я знала об этом уже давно… Как только началось твое перерождение, как только ты начала носить на шее тот странный кулон.
– Это… я хотела об этом спросить. Это навсегда?
Хранительница Памяти крепко зажмурилась, протянула к Малике руку, словно ощупывая что-то невидимое. Затем открыла глаза и серьезно сказала:
– Да. До конца твоих дней ты будешь одной из нас. Кулон растворился в тебе, когда превращение стало уже необратимым. И, клянусь Ночной Странницей, горевать здесь не о чем.
– Понятно, что не о чем , – буркнула ведьма, – за все приходится платить.
– Ты умна, – подытожила Исиль, – спрашивайте дальше.
«Врата», – подсказал Альвен.
– Я тебя слышу, – хранительница улыбнулась, – я подозревала, что вы будете их искать, потому что не смогли найти для себя иной путь.
– А он существует? – вскинулась Малика.
– Я не знаю. Но что точно существует, так это Врата. И они не просто существуют, но и могут быть достижимы…
