С одной стороны вы можете меня спросить: почему я не подождала помощи Огняна и дала дёру вместе с нарвийским плохим парнем?
Ответить могу не очень благородно, зато честно. Первая причина: нужно найти янтарный глобус раньше Радистава. Вторая: не очень-то я после случившегося доверяю ирийским ребятам. Конечно, хотелось бы, чтобы появился Огнян, постелил красную дорожку, отпёр дверь красивым золотым ключиком и сказал: «Выходи, Виктория Алексеевна, скатертью тебе дорога!».
Но почему-то мне верилось больше в другой исход истории: прости, подруга, у нас не получилось, так что тебя немножко казнят. Но не переживай — выжить всё равно не удастся. Палачи у нас ребята добросовестные, проходили обучение в мародёрско-убийцевской Гильдии, так что всё путём. Не волнуйся, на службу к царю принимают исключительно выпускников с красными дипломами. Так что переживать не стоит, всё будет просто замечательно.
Как вы понимаете, подобный поворот меня мало порадует. Поэтому, чтобы быть хоть немного уверенной, что утром следующего дня меня не казнят, я сделала ноги из ирийского королевства. То есть, царства.
Да. Оставался ещё вопрос болезни царя Силорада. Жалко? Да. Мне действительно искренне жаль человека. Но всё же он мне не настолько близок, чтобы рисковать собственной жизнью. Я бы никогда не отказалась помочь, но сажать в тюрьму тоже не стоило. Матушка говорит, что у меня очень скверный характер и недостаточно развита любовь к людям, но я предпочитаю радеть за гармонию. Если сильно кого-то буду любить, а он меня ни разу, то лучше тогда со своей любовью не нарываться. Поверьте мне, это мудро.
— Послушай. — Я посмотрела на Радистава. — А почему Белоратка? Каким образом отсюда можно попасть в Нарвь?
Он чуть улыбнулся и покачал головой:
— Для тех, кто не владеет магией и не имеет знакомств среди местных жителей, — это невозможно. Есть только один ход из одного государства в другое — это через завесу Ашья. Официально и красиво. Но случается такое, что таким методом лучше не пользоваться.
Я хмыкнула. Да уж, неудивительно. Впрочем, завеса тоже особого восторга не вызывала. Поэтому не особо уверена, что смогла бы перейти её в одиночку.
— Белоратские горы выделяются среди других. Дело в том, что мы действительно не понимаем, откуда в них столько драгоценностей. — Радистав бросил на меня взгляд. — Я имею в виду алатар и бурштын. Этих камней больше нигде нет. Ирийцы берегут своё богатство.
— А белораты тоже, выходит, люди, подчиняющиеся ирийским законам?
Радистав кивнул:
— Все, кто проживает на земле, считаются подданными Силорада. Другой вопрос, что народов здесь много. У каждого свои традиции и… тайны.
— Например?
Я искренне надеялась, что у белоратских граждан нет доброго обычая — кушать чужестранцев на завтрак. Конечно, нехорошо думать о незнакомых людях таким образом, но надеяться на лучшее не стоило.
— Считается, что жители Белоратки произошли от каменных воинов, которых создали боги. Поэтому держатся от остальных народов они в стороне, браков с равнинными, долинными и степными ирийцами не заключают. Ездят только, чтобы торговать. Хотя и враждебного отношения никогда и ни к кому они не проявляли. Впрочем, ты увидишь сама.
Признаться честно, почти после суток дороги меня как-то не особо тянуло рассматривать жителей другой страны. Однако Радистав, кажется, этого не замечал. Да и синие глаза нарвийца горели каким-то странным воодушевлением.
В отличие от Даарьи, Белоратка казалась маленьким провинциальным городком. Чистым, уютным, с аккуратными садами возле домиков из бежевого и белого камня; с прямыми дорогами. Так как мы прибыли почти в ночь, на улицах практически не было людей. Лишь изредка встречались спешившие по своим делам мужчины — воины и купцы. Да и то быстро скрывались в переулках.
— У тебя тут есть знакомые? — спросила я, приоткрывая сумку и проверяя как там Шарик. Оттуда доносилось довольное посапывание.
— Вот кому сейчас хорошо, — покосился Радистав на сумку, видно тоже совсем не прочь вздремнуть, позабыв о долгой дороге. — Да здесь живёт мой друг Алуш. Он не то, чтобы не любит ирийцев, но у него свои понятия о жизни в этом крае.
Мы подъехали к небольшому дому. Оставив коней во дворе (кое-как за время дороги я приспособилась, и теперь позор «как слезть с лошадки и не упасть на четвереньки» мне не грозил). Взяв сумку, я быстро направилась за Радиставом. Постучав три раза в дверь, а потом дёрнув за колокольчик, он замер перед дверью.
Первые секунды ответом нам была лишь ночная тишина и стрекот цикад (или кого-то другого, жутко похожих на этих говорливых насекомых). Потом дверь отворилась.
— Кого ещё… — начал было хозяин, но потом, удивлённо моргнул. — Радистав? Какими судьбами?
— Долго рассказывать, Алуш, — ответил тот. — Но я рад тебя видеть. И если пропустишь, то узнаешь нашу историю.
— Да, конечно, — мужчина посторонился, но, глянув на меня, тут же спросил. — А кто она?
— Дхайя. Но человек слова. Она со мной, ей можно верить, — ответил Радистав, проскальзывая мимо хозяина в дом.
Надо же. С чего это он взял? Впрочем, ладно, потом разберёмся.
— Добрый вечер, — решила я показать свою воспитанность и прошмыгнула вслед за Радиставом.
— Скорее уж ночь, — пробормотал Алуш, закрывая за нами дверь. — Но это ничего. Это мы переживём.
Белоратский дом — вещь уникальная, чистая и уютная. Похожа на общепринятую. Только каждое окно украшено удивительно матово-белой и перламутровой мозаикой. Кое-где украшения занимают больше двух третей от размера всего окна и для истинная загадка, какие цели у неё, кроме эстетических. Всё осмотреть я толком не сумела. Да и, признаться, попросту падала с ног, поэтому заметила лишь самое необычное и, на мой взгляд… странное.
Хозяин выглядел приблизительно на сорок лет. Но возможно, он был и старше. Ручаться в этом странном месте нельзя. Статный крепкий мужчина, чуть ниже Радистава. Снежно-белые волосы, придерживаемые узкой лентой; приятные черты лица, просторная льняная одежда. Правда, глаза жутковатые. Эмалево-голубые. Причем, настолько бледные, что порой казалось они такого же цвета, как и мозаика на окнах. Позже Радистав рассказал, что украшают стекла они из-за старинного поверья: души воинов-великанов, охраняющих край, могут войти в любой дом и защитить его от недобрых сил только через специальную дверь. Именно этой дверью и считалась «мраморная мозаика». Глядя на него, я почему-то не мог отделаться от ощущения, что смотрю на хорошо загримированного деда Бойко, решившего немного подкорректировать внешность.
Алуш быстро собрал на стол. При этом он не спрашивал: голодны ли мы. В Белоратке тоже в ходу обычай — накорми гостя, он всё равно захочет в процессе. Еда не отличалась изысканностью и экзотичностью, но была сытной и недурной на вкус. Лепешки, напоминающие армянский лаваш, мясо, сыр, зелень, в которой я заподозрила далёкого родственника петрушки, и прохладный мятный сок сделали своё дело. Голод и жажда исчезли, их место заняло искреннее желание поспать и не видеть снов. Не говоря уже о том, чтобы рассказывать Алушу откуда мы приехали и, собственно, почему. Однако вежливость не отменяли. Поэтому пришлось постараться прийти в себя. (Дома это обычно удавалось при помощи кофе. Матушка вообще вечно шутит, что я буду счастлива, бодра и весела только тогда, когда драгоценная кофеиносодержащая жидкость начнет поступать мне прямо в вены.) И отвечать на вопросы белората. Кажется, это мне почти удалось. Потому что я сумела, не запинаясь и не путаясь в деталях, рассказать Алушу кто я, откуда взялась и почему не полюбилась ирийцам.
