Я обнаружила, что ревную. Безобразно и примитивно ревную рыжего решительно ко всем его знакомым девицам, даже если их общение сводится к безобидному «привет-пока». Но по счастью мне хватало выдержки, чтобы не шипеть на окружающих и на самого мужчину. Если бы еще хватило решимости прекратить это безобразие, послать Трая Солнцеликой под хвост и… да хоть бы в запой на оставшиеся дни уйти, что ли! Но решимости не хватало: слишком хорошо было все остальное.
В свадебный день княжну у нас изъяли за пару часов до часа «Ч». По местным традициям помогать с подготовкой к обряду должны были исключительно замужние женщины, в число которых из нашей компании вошла только своевременно обзаведшаяся этим статусом тень. Не знаю уж, к чему ее собирались готовить: Вета вон вообще управилась походя, без лишнего шума. Наверное, наряжали сообразно статусу и давали последние наставления «для молодых жен». По книге, ага.
Поскольку у нас никакой парадной формы не было, жалкие остатки дружного коллектива коротали время до заката в отмытой гостиной в доме Белой Звездочки. Идти отсюда до места проведения ответственного мероприятия недалеко, и спешить было некуда.
— Может, пойдем уже? Лучше по улице погуляем, на аборигенов посмотрим! — первой не выдержала Леся, и остальные солидарно закопошились, откладывая книги и прочие немудреные развлечения.
Правда, через пару мгновений хозяин дома вдруг ухватил меня за запястье и потащил в сторону лестницы.
— Трай, ты чего?
— Надо переодеться, — отмахнулся он.
— Зачем?! — растерянно уточнила я, покорно плетясь на буксире. От неожиданности, не иначе.
— Нет, ну нашли тоже время! — возмущенно фыркнула Листопада.
— Имейте в виду, десять минут ждем, потом уходим, — поддержала ее Белка.
— Трай, какая блоха тебя укусила, можешь ответить? — со вздохом поинтересовалась я.
— Могу, — спокойно согласился мужчина, втаскивая меня в спальню и закрывая за собой дверь. — И даже сейчас объясню, — пригрозил он, оттесняя меня к кровати. Поведение рыжего настолько озадачило, что я даже не попыталась оказать сопротивление, а потом было уже поздно.
— И что это значит? — поинтересовалась задумчиво.
— Это я тебя фиксирую, — ухмыльнулся в ответ Трай, а я недовольно фыркнула:
— Да ладно? А я не заметила!
Фиксировал он меня в самом деле надежно. Уселся сверху на бедра, руки завел за голову, крепко, но достаточно осторожно сжимая запястья. Учитывая разницу в весе, на стороне мужчины было железное преимущество, а шансов вырваться у меня имелось немного. То есть при большом желании и угрозе жизни я бы, наверное, попробовала сопротивляться: например, перекинуться и выдираться уже с применением когтей и зубов. Но настолько фатальных гадостей я от Белой Звездочки не ожидала, поэтому, немного подергавшись и удостоверившись, что капкан надежен, с укором воззрилась на мужчину. К слову, терпеливо ожидавшему, пока мне надоест эта возня.
— Что ты себе вообще позволяешь? — проворчала для порядка очень недовольно, хотя возмущения не чувствовала, только все возрастающее любопытство. Уж очень странным было введение.
— А я вообще наглый, — с довольной и совершенно кошачьей улыбкой заявил он, склоняясь к моей шее и целуя горло. Великолепная возможность мотнуть головой и, к примеру, сломать мужчине нос. Но я великодушно позволила ему дурачиться дальше и ответила только на словах:
— Не то слово!
— И рыжий, — со смешком сообщил Трай, спускаясь к ключицам.
— Какая новость, — фыркнула ехидно.
— А еще я тебя люблю, — добавил он, поднимая голову и заглядывая мне в лицо.
— Ну да, это тоже очень свежо… — Я машинально продолжила ворчать, а потом осеклась и уставилась на мужчину в полном шоке. — Ты — что? — уточнила подозрительно.
— Я тебя люблю, — послушно повторил рыжий. — Я решил, что будет глупо не сказать об этом прежде, чем ты уедешь, — спокойно добавил он. — Хотел просить тебя разделить со мной жизнь, даже про желание это дурацкое тогда — помнишь? — для этого заговорил. Но я понимаю, насколько глупо пытаться удержать кошку в четырех стенах. Кроме того, ты очень ясно дала понять, что не останешься здесь — ни одна, ни с кем бы то ни было еще. И это правильно. Но… пообещай мне возвращаться, хорошо? Хотя бы иногда. Год, два, пять… Я буду ждать, правда. Я умею. Только — пообещай. Можешь даже соврать, мне этого будет достаточно. — Он кривовато усмехнулся уголками губ, внимательно разглядывая мое лицо.
Первым порывом было возмутиться и… наверное, устроить скандал. Может быть, даже весьма грандиозный, с мордобоем и битьем всего бьющегося, что попадется под руку. Не от обиды или со зла, а с перепугу и от неожиданности. Из-за вот этой внезапности, из-за невозможности пошевелиться, а тем более — развернуться и уйти.
Но я замерла. В первый момент от резкого и категоричного отказа удержал взгляд мужчины: без обычного веселого огонька, пристальный, тяжелый. А со дна этих глаз смотрели такая тоска и горечь, что у меня перехватило дыхание. Я очень явственно прочувствовала в этот момент смысл фразы «волчья тоска».
Потом я сумела осознать сказанное, вдумалась в смысл слов, всю их обреченную безнадежность, и протест комом застрял в горле, окончательно лишая возможности сказать хоть что-то и почти лишая возможности дышать. А рыжий продолжал смотреть на меня и ждать ответа.
А потом вдруг поняла: не ответа. Он ждал удара. Наверное, так же, как в детстве, провоцируя отца и выводя его из себя, потом с каким-то мазохистским удовольствием ожидал очередного тычка или визга плети. Или раз за разом упрямо выходил на арену против заведомо более сильных противников, чтобы раз за разом его уносили оттуда в лазарет.
И мое «нет» окончательно растворилось, оставив горечь на языке и саднящее ощущение в горле, будто сорванном в крике. Я далеко не самый лучший человек в мире, я умею быть жестокой, но… вот именно сейчас у меня «не поднялась рука» нанести удар. Сразу вспомнилось очень многое: и бледные полоски шрамов на спине, и стоящая в траве у ног бутылка, и сумасбродный прыжок в яму, и волчьи клыки у самого горла. Пришла отстраненная мысль, что этот удар может стать последним, не железный же он в самом деле! Да даже если железный, любой металл имеет свой предел прочности.
А потом наконец-то включился мозг. И я поняла, что мы оба — два взрослых, состоявшихся, уверенных в себе серьезных человека — ведем себя сейчас как влюбленные подростки. Что Трай со своим трагическим надрывом и готовностью перегрызть себе горло, что я. Причем я даже хуже с этими странными метаниями «можно — нельзя», застарелыми холостяцкими привычками и непониманием, чего хочу от себя, жизни и окружающих. Над нами никто не стоит, никто не запрещает нам быть вместе, вместе нам очень хорошо, так зачем весь этот трагизм?
Мне даже на пару мгновений стало стыдно, что довела рыжего до таких формулировок.
— У меня есть идея получше, — вздохнула я в конце концов, недовольно поморщившись от ощущения кома в груди.
