– Да, да, спасите меня! – радостно верещала я.
На лестничной клетке послышался скрежет разрезаемого
металла, потом входную дверь положили на пол. Еще через секунду передо мной
предстал мужчина. В противогазе. В руках он держал снятую с плиты кастрюльку с
трусами. Я заметила, что они успели прокраситься до насыщенного красного цвета
и уже дымились.
В два шага мужчина прошел через всю квартиру, распахнул окно
и вышвырнул в него кастрюльку. Потом вернулся ко мне.
– Ого, – протянул он, сняв противогаз, – нам
сказали, что тут парализованная старушка! А здесь молодушка, и на своих ногах.
– Я не могу сдвинуться с места, – пожаловалась
я. – Нога застряла в унитазе.
– Оригинально вы проводите вечер! – хохотнул
спасатель.
Сначала он попытался вытащить мою ногу из унитаза. Не
получилось, при каждом резком движении меня пронзала дикая боль, и я орала, как
резаная.
– Будем снимать унитаз, – вынес решение мужчина.
Вместе с напарником они отвинтили унитаз, приподняли и
стащили с моей ноги, как носок.
Я так обрадовалась свободе, что мне и в голову не пришло
задуматься, как же теперь жить с выдранным унитазом.
– Ой, спасибо большое! Даже не знаю, как вас и
благодарить!
– А чего тут знать, – отозвался мой спаситель.
Только сейчас я заметила, что волосы у него ярко-рыжего цвета. – Вот вам
квитанция за работу, будьте добры, оплатите.
Эксперимент с полосканием ног в унитазе влетел мне в
копеечку. К тому же сосед пригрозил, что завтра же оценит ущерб, который я ему
нанесла своим заливом, и подаст в суд. В ответ я расцеловала его в обе щеки и
пообещала заплатить добровольно.
– Без вас я бы погибла! – искренне сказала я.
Сосед смутился и поспешил ретироваться.
Рыжий спасатель как-то ненавязчиво вытянул из меня имя,
номер телефона, сам представился Аликом и зачем-то подчеркнул, что он
московский татарин.
– Завтра утром я к вам зайду, – сказал он.
– Зачем? – удивилась я.
– Унитаз надо на место поставить. И замок в двери
заменить, старый-то мы срезали. Вы сама не справитесь.
Такая трогательная забота меня умилила. Я даже пустила
слезу. Впрочем, не исключено, что это были нервы. Сколько я простояла в
холодной воде на одной ноге, словно цапля? Достаточно, чтобы отбить охоту к
подобного рода экспериментам.
Напоследок спасатели вдели входную дверь в петли и ушли.
Закрыть ее оказалось невозможно. Я была уверена, что не смогу заснуть в таких
условиях. Однако едва моя голова коснулась подушки, я провалилась в глубокий
сон.
Глава 11
Утро встретило меня в лице голубоглазого мужчины с рыжими
волосами. Он стоял на пороге и широко улыбался. В руках визитер держал ящик с
инструментами и огнетушитель.
– А вот и я! – бодро сказал он. – Пришел, как
и обещал, прямо с утра!
Я с трудом признала в нем вчерашнего спасателя и распахнула
дверь.
– Пожалуйста, проходите.
Поставив огнетушитель в угол, Алик ринулся на унитаз. При
этом он пустился в пространные рассуждения о том, как тяжело живется мужчине,
которого никто не понимает.
Я слушала и кивала, стараясь скрыть зевоту.
Разделавшись с унитазом, мужчина принялся за дверь. Вытащил
новый замок, быстро установил его на место старого и, довольный,
продемонстрировал, что все отлично работает.
– Спасибо! Сколько я вам должна? – спросила я,
доставая кошелек.
– Ничего, – ответил Алик, разглаживая рыжие вихры.
– Нет, – запротестовала я, – это неудобно. Вы
купили новый замок, потратили свое время на работу…
Но спасатель решительно отверг деньги.
– Люся, а можно я еще к вам в гости зайду? –
спросил он, трогательно смущаясь.
Очевидно, красные трусы все-таки сработали: у меня появился
ухажер! А Сандра говорила, что красить их нельзя. Оказывается, даже волшебницы
могут томиться в плену предубеждений.
– Заходите, – разрешила я.
Алик двинулся к выходу.
– Вы забыли огнетушитель! – спохватилась я.
– Пусть пока у вас постоит. Пригодится.
Убирая кошелек обратно в сумку, я наткнулась на конверт,
который стянула из гроба. Зря я, конечно, так поступила, прощание с покойником
– процедура интимная. Мало ли, о чем люди не успели поговорить при жизни. К
чему мне чужие тайны? Но, с другой стороны, не выбрасывать же теперь конверт,
верно? Нужно хотя бы посмотреть, что в нем.
В конверте обнаружилась черно-белая фотография, довольно
старая. Любительский снимок, на котором двое парней улыбаются в объектив. На
обратной стороне надпись расплывшимися чернилами: «Карась и Алехин, 1959 год».
Если честно, я была разочарована. Я-то ожидала, что обнаружу
запоздалое признание в любви, гневное письмо со словами ненависти или
что-нибудь в этом роде. А здесь банальный снимок. Может, он вообще попал в гроб
по ошибке? Учитывая, как отвратительно были организованы похороны, я бы этому
не удивилась.
Раздумывать над странной фотографией было некогда, меня
ждала работа. Но не успела я включить компьютер, как затрезвонил телефон.
– Людмила Анатольевна? С вами говорит старший
следователь Руслан Супроткин. Вы можете сейчас подъехать ко мне на Петровку?
– Ты почему так официально обращаешься? –
захихикала я. – И с чего такая спешка? Я ведь только вчера давала
показания.
– В интересах следствия я не могу разглашать эту информацию, –
холодно отозвался Руслан. – Но настоятельно прошу вас приехать. Или вы
предпочитаете вызов повесткой?
– Конечно, я приеду. Но ты можешь объяснить, в чем
дело?
В ухо мне полетели короткие гудки, Руслан положил трубку.
Обозленная, я прихватила загадочную фотографию. Вот пусть
капитан поразмыслит над головоломкой! Если он ведет следствие, ему и
вещественные доказательства в руки.
В метро, как обычно, было не протолкнуться. Но Сандра уже
научила меня заказывать свободный вагон. Я щелкнула пальцами и громко сказала:
«Карету мне, карету! И место под солнцем!» Подкатил поезд, из дверей вышел
целый взвод солдат, и вагон остался полупустым. Я спокойно села и с комфортом
поехала на Петровку.
В кабинете у Руслана сидел второй сотрудник. Наверное,
поэтому капитан говорил со мной таким суровым голосом. И сейчас Супроткин
абсолютно не был похож на моего доброго приятеля.
– Прошу, присаживайтесь. Прежде всего я хочу вас
предупредить об уголовной ответственности за дачу ложных показаний.
