Что это, охота? Охотиться в Вехском лесу просто так не дозволялось, в противном случае в нём слишком быстро не осталось бы дичи. Так что этот процесс строго контролировался: на охоту следовало получить особое разрешение, ограничивавшее как сроки, так и максимальное количество дичи. Как раз ей-то как обитающей здесь соседке послабление бы сделали, но Тамира, привыкшая жить среди зверей, не смогла бы воспользоваться таким правом. Многие звери её не боялись, не бросались наутёк, когда она приближалась, и убийства такого зверя граничила в представлении девушки с предательством. Максимум, что она себе позволяла время от времени, — это воровать яйца из птичьих гнёзд.
Для обитателей замка охота, конечно же, была разрешена, даже просто развлечения ради, но на развлечение происходившее сейчас явно не походило. Стражники были суровы и сосредоточены, офицер хмурился, видя, что собаки никак не могут взять след.
А потом Тамира увидела его. Человек, в образе которого и человеческого-то почти ничего не осталось. В изодранных обносках, израненный, с телом, покрытом синяками и с кровоподтёками на лице. Он сидел, вернее, полулежал, укрывшись в зарослях молярника. Очень правильный выбор: этот кустарник имеет своеобразный резкий запах, перебивающий все прочие. Потому-то собаки и сбились со следа. Разглядеть спрятавшегося за ветками беглеца тоже было непросто. Тамире это удалось, наверное, лишь потому, что она очень хорошо знала лес и к тому же привыкла смотреть зорко, обращая внимание на все детали. Это помогало и находить редкие травы, и избегать встречи с опасным зверьём.
На миг взгляды Тамиры и беглеца встретились, и на его измождённом лице отразилось отчаяние. Девушка поспешно отвела взгляд.
— Здравствуйте, госпожа Тамира! — обратился к ней офицер, приподняв шляпу в знак приветствия.
— Добрый вечер, господин Тонсон! — вежливо откликнулась она. — А что это у вас случилось?
Офицер тут же помрачнел.
— Преступника ищем, — пояснил он, понизив голос, будто это могло помочь отряду остаться незамеченным после недавнего лая и ржания, потрясшего половину леса. — Очень опасного. Вы его не видели случайно? Мужчина двадцати семи лет, черноволосый, рост чуть повыше среднего.
О росте прятавшегося в молярнике человека судить было трудно, но в том, что стража ищет именно его, сомневаться не приходилось.
Самым логичным было указать солдатам на беглеца, чтобы преступник, наверняка посаженный в тюрьму за дело, не разгуливал на свободе.
— Нет, не видела, — совершенно непоследовательно сказала Тамира. — Вы — первые, кто встретился мне в лесу за весь день. Исключая зверей, конечно, — улыбнулась она.
— Жаль, — вздохнул офицер. Но тут же спохватился: — Хотя что я несу? Конечно, не жаль. Ещё не хватало, чтобы с вами что-нибудь случилось из-за нашего недосмотра. Ох, чувствую, ещё достанется нам всем от начальства по первое число. Вы уж, госпожа Тамира, будьте поосторожнее. Дверь как следует заприте и не гуляйте лучше по лесу ближайшие день — два. Я сейчас снаряжу кого-нибудь из ребят проводить вас до дома. Кто знает, где он сейчас ошивается?
Где преступник «ошивается», Тамира знала прекрасно, но вот в том, что он способен причинить кому-то вред, сомневалась сильно. А говоря точнее, была совершенно уверена, что не способен. Пусть она и травница, а не лекарь, но взгляд всё равно намётанный. Мужчина был на последнем издыхании, он и в сознании-то, наверное, держался еле — еле, последним усилием воли. Быть может, именно поэтому она и солгала офицеру, хотя обычно была абсолютно лояльна к властям Оплота, и даже дружбу водила кое с кем из Замка.
— Спасибо, господин Тонсон, — ответила она. — А что, опасный преступник?
— Очень опасный, — серьёзно сообщил офицер. — Но вы не тревожьтесь, никуда он от нас не денется. Поймаем в конечном итоге. Просто не ходите в одиночестве по лесу пару деньков.
— Хорошо, постараюсь, — кивнула Тамира, отлично понимая: даже если бы не видела «опасного преступника» собственными глазами, всё равно заставь нужда — пошла бы. Кушать что-то надо, а больные подолгу ждать целебные травы не могут.
Офицер выделил двоих охранников, и те проводили девушку до самого дома. Даже внутрь зашли, сперва спросив её разрешения, и на всякий случай проверили, не прячется ли беглец в одной из комнат.
Стражники ушли. Поначалу через открытое окно ещё доносились издалека то крики, то лай, то топот копыт. Потом всё стихло.
Вскоре окончательно стемнело. В лесу ночь ощущается ещё сильнее, чем в городе. Темнота здесь более обволакивающая, почти живая, и проникает в каждый уголок, даже если ночь выдаётся звёздной. Охоту наверняка прервали, отложив до утра.
Тамира занималась своими обычными делами. Возилась с травами, потом готовила ужин, но то и дело выглядывала в обрамлённое простенькими занавесочками окно. Выбросить из головы беглого преступника никак не удавалось. Не потому, что Тамира боялась: в том, что он не сумеет сюда добраться, у девушки не было никаких сомнений. Но как-то не по — людски это — оставлять человека в таком состоянии одного в лесной глуши.
Ещё какое-то время Тамира заставляла себя забыть о беглеце. Что бы там ни случилось, это не её дело. Не сдала — и ладно. Да и то вполне могла бы, и кто бы решился вменить её это в вину. Но, уже почти собравшись ложиться спать, девушка услышала волчий вой и поняла, что оставить всё как есть не может. Вдруг парень ещё жив? А если умер, всё равно не дело оставлять его на съедение зверям. Надо хоть похоронить по — человечески.
Скрепя сердце и мысленно ругаясь сама на себя (не иначе, слишком легко живётся, раз сама себе по ночи приключения выдумывает!), девушка собралась и вышла из дома. Место она помнила хорошо, идти было близко. Бродить по лесу в ночное время ей не впервой, некоторые травы именно в такие часы и надо собирать. Слабого звёздного света привыкшим глазам вполне хватало.
А вот и кусты молярника. Мужчина лежал почти так же, как запомнила Тамира, только голова его теперь покоилась на земле. Видимо, потерял сознание сразу после того, как миновала сиюминутная опасность. Тамира осторожно, чтобы не поцарапаться о ветки, подошла ближе. Приложила руку ко лбу. Жив. Лоб горячий. Дыхание тоже легко ощутить. Девушка со вздохом извлекла из сумки флакон с настойкой ферны. И, приподняв голову преступника, потихоньку влила ему в рот всё содержимое.
Самой ей было его никак не дотащить, пусть дом и близко. Пришлось прибегнуть к крайнему средству. Использовать последние запасы дорогой и редкой настойки, которая, как поговаривают в народе, «и мёртвого поднимет, хотя ненадолго». Хорошо, что хоть немного удалось пополнить сегодня запасы. Во всяком случае, добраться до её жилища на собственных ногах раненый теперь сможет. А если нет… Ну, значит, она сделала, что могла, и действительно может со спокойной совестью отправляться восвояси.
Однако беглец пришёл в себя ещё прежде, чем флакон Тамиры опустел. Видимо, к моменту её прихода он не был без сознания, а просто спал. Сразу закашлялся, но, к счастью, уже успел выпить лекарство почти до дна. С помощью девушки он смог подняться на ноги.
