— Что, прямо сейчас? — нахмурилась я, сбитая с толку такой поспешностью.
Брюнет понимающе, даже сочувственно, улыбнулся.
— Полагаю, Анна объяснила вам, чего следует ожидать в ближайшее время?
— Она сказала, что мою анкету отправят в город. А оттуда придут рекомендации касательно того, где мне лучше работать, — осторожно ответила я.
— Совершенно верно. А от того, где вы будете работать, напрямую зависит и место жительства. Госпожа Элайна, я хочу, чтобы вы полноценно представляли себе ситуацию. Как и все граждане Оплота, вы — свободный человек, и не обязаны следовать нашим рекомендациям. Это исключительно рекомендации и предложения, не более того. Но, во — первых, учитывая сложную ситуацию в Оплоте, их имеет смысл по меньшей мере взвесить. А во — вторых, в данном конкретном случае — в том, что касается переезда в город, — я действительно не вижу причин для отказа. Здесь общественные интересы полностью совпадают с вашими. Во — первых, наилучшее применение вашим талантам найдётся именно там. Во — вторых, вы всю свою жизнь прожили в городах, а именно в Тель — Моне и, во время учёбы, в Тель — Рее. Стало быть, вряд ли вам понравится жить в деревне. А в — третьих, поверьте мне на слово, — он слегка понизил голос, — условия жизни в городе, пусть и далеки от идеала, всё же ощутимо лучше, чем здесь. Понимаю: вас может пугать необходимость уехать в сопровождении совершенно незнакомого человека. Если вас смущает именно это, можете смело расспросить обо мне своих новых знакомых. Я подожду, — заверил Коллинз с излишне легкомысленной для человека его профессии улыбкой.
Впрочем, у него и возраст был несколько странный для человека такого рода занятий. Однако же в деревне его знали хорошо. Я всё-таки сочла нужным навести справки, хоть и не сделала это настолько откровенно. Просто пошла собираться в дорогу, а уж попутно заскочила попрощаться то к одному человеку, то к другому, ну, и перекинулась заодно парой слов о новом знакомом. Причин подозревать обман вроде бы не было, а жизнь в деревне действительно нисколько меня не привлекала.
Коллинз спросил, умею ли я ездить верхом, и обрадовался, услышав положительный ответ. Сказал, что в противном случае пришлось бы одалживать у местных телегу. Это было вполне реально, но существенно замедлило бы наше передвижение. А так мы доберёмся до города всего за несколько часов.
— Здесь все говорят о «городе», — заметила я, когда деревня осталась позади, а дорога расширилась достаточно, чтобы позволить двум лошадям спокойно продвигаться бок о бок. — А у него есть какое-нибудь название?
— Вообще-то было, — усмехнулся Коллинз. — Когда его основали сто восемьдесят четыре года назад, назвали Сторрок. Но название не прижилось. Поскольку это единственный город в Оплоте, его так всё время и называли — «Город». В итоге изначальное название вытеснилось и забылось. На сегодняшний день его мало кто сможет вспомнить. Даже в официальных документах в последнее время используется формулировка «Город Тёмного Оплота».
— А деревни? — поинтересовалась я. — Их много?
— Деревень и посёлков порядочно, — откликнулся мой сопровождающий. — Главным образом, у берегов Карны.
Да, конечно, это было логично. Река даёт как воду, так и пищу. Наверняка в тех деревнях много рыбаков.
— Господин Коллинз, а…
— Зовите меня Брайан, — морщась, попросил он.
— Хорошо, — легко согласилась я, поскольку и сама предпочитала обходиться без официоза.
Согласилась-то легко, но ощущение абсурда, едва — едва успевшее меня покинуть, вернулось с новой силой. Сначала разбойники деньги предлагают, потом первый королевский советник предлагает по имени обращаться… Надеюсь, хоть король не предложит перейти на «ты», не то я рискую окончательно потерять жизненные ориентиры…
— Только в таком случае, вы называете меня «Элайна», — предупредила я.
— Договорились, — улыбнулся он. — Так о чём вы хотели меня спросить?
— Это правда, что деньги в Оплоте почти не в ходу?
— Не чтобы не в ходу… Просто при нехватке ресурсов далеко не всё решают деньги. Даже имея достаточную сумму, чтобы что-то купить, это что-то надо ещё достать. Связи порой помогают в этом вопросе куда лучше денег. Кроме того, люди нередко обмениваются вещами и продуктами, минуя деньги. Ну и, конечно, в городской жизни медь и серебро значат больше, чем в деревнях.
До города мы добрались ближе к вечеру. Большей частью он не слишком отличался от деревни, только домов было много, в то время как поля остались далеко позади. В свете опускающегося к чёрным скалам солнца я оглядывала маленькие кузницы, лотки с товарами, работающих прямо на улице мастеров. Впечатление складывалось такое, будто в развитии это место отставало от наших, настрийских, поселений лет на сто. Хотя почему «наших»? Пора перестать связывать Настрию с местоимениями первого лица.
К северу от нас виднелись башни какого-то замка. Брайан объяснил мне, что это — единственный полноценный замок в Оплоте, и он является резиденцией короля. Замок был построен ещё до той поры, когда тёмные бежали в эти места, но к моменту основания Оплота оказался заброшен. Жить в здешних условиях светлые аристократы не пожелали. Тёмные же замок отремонтировали, привели в порядок, и теперь там жил король, да и многие его приближённые, включая и самого Брайана.
Наш путь, однако, лежал не туда. Замок располагался возле самого леса, а его южное крыло вплотную примыкало к скалам. В итоге разрастись вокруг него город физически не мог, и замок оказался на окраине. Мы же направлялись к центральной части города, более удалённой от леса. Это место производило куда менее тягостное впечатление. Здесь даже обнаружилась мощёная площадь (пусть она и была вымощена грубым, неровным булыжником), помост на этой самой площади, и несколько двух- и трёхэтажных зданий.
Именно в одном из них меня и устроили. Насколько я поняла из объяснений Брайана, это было королевское здание, в левом крыле которого располагались в основном кабинеты различных государственных деятелей (не всем же жить и работать в замке его величества), а несколько комнат в правом были предназначены «для гостей». Фактически эти комнаты представляли собой нечто вроде гостиницы; правда, на место в этих комнатах мог рассчитывать далеко не любой приезжий.
Пожелав мне хорошего отдыха и пообещав наведаться завтра поутру, Брайан оставил меня в одиночестве. Одиночество было желанным, поскольку я основательно устала. И не могла бы сказать, от чего сильнее — от поездки или от впечатлений. Я чувствовала, что окончательно запуталась в происходящем. Вместо того, чтобы потихоньку раскладывать факты и события по полочкам, каждый новый день лишь вносил в мои мысли всё больший хаос. Вот, например, сейчас я сидела в комнате, обставленной если не богато, то во всяком случае весьма комфортно. Мягкая мебель, камин, картины на стенах, на столе — даже ваза из розового стекла. Ужин, который мне принесла вежливая и обходительная служанка, был вкусным и плотным, и вряд ли хоть чем-то уступал ужину в хорошей настрийской таверне. Если в Оплоте так плохо обстоит дело с ресурсами, откуда такая роскошь? И как же то самое пресловутое равенство, о котором вдохновенно и как будто искренне твердил Брайан? Ладно, допустим, я и не рассчитывала увидеть страну, в которой начисто отсутствует различие между богатыми и бедными. Понятно, в конце концов, что король не живёт так же, как деревенский кузнец. Да и не от этого неравенства я бежала. Но кто бы мне объяснил, я-то каким образом оказалась «по эту сторону» неравенства? Вчера я ночевала у крестьянки, для которой горшок гречневой каши — это практически пир. Сегодня ужинаю в обстановке, которая вполне устроила бы многих настрийских дворян. И за какие, спрашивается, заслуги?
