Я оторвалась от записки и фыркнула. Ну надо же, не отстанет от меня даже в этот выходной!
«…Да, я знаю, что у тебя сегодня выходной, но мне бы хотелось пригласить тебя в одно особенное место. Люблю тебя, Лис».
— Бе-е, — скривилась я, — последняя фраза была вовсе не обязательна.
Я заметила, что чернила почему-то были еще очень свежие: на больших пальцах у меня оставались синюшные пятна. Но это значило, что либо голубь у Лиса скоростной, либо он сейчас как раз стоит под моим окном.
Точно шпион, я прижалась к стене и боком стала продвигаться к окну, чтобы проверить свое предположение. Едва я уловила улицу и соседские дома за окном, то тут же дернулась обратно, но и этого мгновения было вполне достаточно. Он меня увидел. И помахал рукой.
Да, пора было признать: мне действительно нравился Лис, и я действительно получала даже некоторое извращенное удовольствие от подобной формы общения. Но порой — то есть всегда — под действием зелья он был слишком навязчивым. Не успевала я позабыть о нем, как он тут же появлялся передо мной во всей красе с этой своей фирменной кривой ухмылочкой.
Нужно просто сделать вид, что я его не заметила. Правильно. Пусть стоит там, сколько его душеньке угодно, а я тем временем выберусь через задний ход.
Но тут внизу хлопнула входная дверь.
Не прошло и пяти секунд, как он уже стоял в дверном проеме, и, в отличие от меня, выглядел просто великолепно, как будто накануне вечером он просто выпил стакан грибной настойки, нанес немного увлажняющего крема на лицо и лег спать.
— Ты уже получила мою записку? — спросил Лис, хотя и заметил ее у меня в руках.
— Нет, — не моргнув глазом, соврала я.
— Тогда я могу воспроизвести ее дословно. Ты же знаешь мою феноменальную память. — Медленно, но верно он двигался в мою сторону.
На самом деле, в этот момент я больше думала о том, как я выгляжу, нежели о том, что мы были в доме совершенно одни и кричать было бесполезно.
— Стой! — испугалась я. — Не приближайся! — И я выставила вперед руки, подражая северным единоборцам. Поза получилась смешная, но, надеюсь, смысл сказанного она смогла донести лучше слов.
Лис развел руки в стороны.
— Ладно, — сказал он. — Не больно-то и хотелось.
Не дойдя до меня всего каких-то несколько шагов, он плюхнулся в кресло. С моих губ сорвался стон разочарования, и он это заметил. Я готова была провалиться на месте со стыда, но время вспять не воротишь.
И тогда Лис снова вскочил с кресла и на этот раз подошел ко мне вплотную. Я бы сказала, даже слишком близко, чтобы я смогла нормально дышать.
— Тин, — он с нежностью погладил меня по волосам, — я откладывал этот разговор все это время, но, видимо, придется поговорить об этом сейчас. Я не знаю, что еще я должен сказать, чтобы ты мне поверила. Разве ты не понимаешь, что я чувствую?
— Ты чувствуешь зелье. — Я едва сдерживалась, чтобы не начать касаться его в ответ. — Это зелье и только зелье. Это оно так изменило тебя, без него бы ты никогда…
Но тут он перебил меня:
— Да! — закричал он, и в его голосе слышались неприкрытая злость и обида. — Это все зелье! Все ты со своим поганым варевом! Со своими чарами, которых раньше у тебя и в помине не было!
— Ты смеешься? — Я не находила в этом ничего забавного.
Его голос внезапно из крика превратился в хриплый шепот.
— Да, я смеюсь, потому что это смешно, моя маленькая волшебница.
А затем, вопреки всяческим обещаниям, он меня поцеловал. Поцелуй был очень мягким, но уже не таким мимолетным, как тот, что я получила от него на крыльце. Воистину, нет ничего прекрасней такой ласки после короткой ссоры, и только что я в этом прекрасно убедилась.
Я не была уверена, что именно так Лис должен был вести себя, выпив зелье. Это должно быть раболепство, а не полная, абсолютная и безраздельная власть над моим сердцем. Казалось, я была единственной, кто вообще попался на крючок.
Знакомо ли вам чувство, когда родители оставили вас дома и поставили на стол полную вазу конфет? Сначала вы тайком тащите одну, потом вторую-третью… И вскоре, плюнув на все, перестаете считать и съедаете все до конца. Именно так я чувствовала себя по отношению к Лису: сначала я всего лишь позволила ему снова войти в свою жизнь, а потом отдала всю свою душу.
Этот парень был для меня как та самая ваза с конфетами. Придя домой, родители, конечно, обнаружат пропажу, и будет жуткий скандал, а потом я запрусь у себя в комнате и буду реветь, пока у меня не кончатся слезы.
— Эй, ты что, плачешь? — Он попытался вытереть мои слезы, но я не позволила и резко отвернулась к окну.
— Глупо, это все так глупо… — бормотала я без умолку.
Я почувствовала, как его теплые руки обнимают меня за плечи и зажимают в объятья, высвободиться из которых я была уже не в силах. В моей вазе оставалось еще несколько конфет, но судя по фантикам на полу, бороться было бесполезно.
— Хочешь пойти ко мне домой?
— Так ты именно это хотел предложить? — Я хлюпнула носом.
— Ну ты же хотела зайти ко мне, и я подумал, почему бы и нет.
Ну почему именно сегодня?!
— Пусти! — Мне удалось вырваться из его цепких лап только благодаря эффекту неожиданности.
— Ты чего?
Теперь уже я уселась в кресло и попыталась успокоиться, однако сердце билось, как сумасшедшее.
— Щекотно, — наконец выдавила я. Не стану же я говорить, что еще немного — и в этом доме вскоре произошло бы изнасилование, где я бы уж точно не выступала в роли жертвы.
Лис старался не выдавать свои эмоции, но было видно, что он немного задет. И зачем он так часто трогает свои волосы, ведун болотный!!! Я прикрыла глаза, чтобы не видеть больше ненавистную физиономию и восстановить дыхание.
— Ты вчера обещал, — как можно более членораздельно произнесла я, — что больше не будешь делать таких вещей, пока я «не готова».
— Отчаянные времена требуют отчаянных мер. И вообще, мама нас уже заждалась.
Парень рывком поднял меня с дивана, закинул на плечо и был таков.
Мама Лиса — в отличие от моей родительницы — ставила в приоритет две вещи: свою внешность и внешность тех, с кем она имела дело. Вы никогда не застанете ее в бигуди, ненакрашенную или в домашних тапочках. И хотя она была гораздо старше моей родительницы, выглядела, признаться, даже моложе, не говоря уже о том, что очень ухоженно. У нее свой небольшой бизнес по изготовлению и продаже амулетов, хотя сама леди Аида предпочитала называть это ничем иным, как «своим маленьким хобби». Правда, по размеру с тем жалованьем, которое получает ее муж, будучи городским главой, это действительно может казаться детским лепетом.
