– И у меня. – Он взял ее руку и положил на ширинку брюк, а она провела рукой по твердому выпирающему бугру. На лице у нее было написано изумление, так что он даже почувствовал – что ужасно глупо – мужскую гордость.
– По-моему, нам следует подняться наверх, – пробормотала она.
– А по-моему, и здесь замечательно, – прохрипел он, весь во власти первобытного животного желания. Она выпустила наружу что-то такое, о чем он и не подозревал. Но укротить эту напасть он не хотел – он хотел выпустить это на волю.
– Может войти прислуга, – задыхаясь, сказала Элисон.
Максимо поцеловал ее в изгиб изящной шеи.
– Прислуга нам точно ни к чему. У нас вечер исключительно для двоих. – И потерся носом о нежное местечко у нее за мочкой уха. Она удовлетворенно выдохнула. О боже, она такая податливая, жадная до ласк, и как же он этому рад.
Элисон соскользнула с его коленей. Она это сделала. Она обрекла себя на это, и совершенно не жалеет. Она хочет его. Он ей необходим. Необходим так сильно, что ей страшно. Она не подозревала, что в ней живет неуправляемая распутность. Кажется, что она может сделать с ним все, что пожелает, и позволить ему сделать все, что угодно, с ней. Она доверяет ему… себя, свое тело, она вся в предвкушении неизвестного.
Он встал из-за стола и с горящими глазами взял ее за руку. Она впервые в жизни пожалела, что раньше не знала секса с мужчиной, хотя бы потому, что сейчас она была бы подготовлена и не действовала вслепую. У Максимо богатый опыт. Она видела доказательства этому на фотографиях верениц женщин, с которыми он встречался в юности, да и женат он был целых семь лет. А у нее нет даже опыта поцелуев.
С другой стороны, ей будет легче, поскольку он знает, что делать. К тому же после всех осмотров у гинеколога и после искусственного оплодотворения она не сомневается, что никаких преград для него уже не осталось, а дискомфорт, который она может почувствовать, будет сведен к минимуму. А он, если повезет, вообще ничего не заметит.
Она едва не рассмеялась. Конечно же он заметит ее беспомощность. Как она сможет изобразить пресыщенность и изощренность? Особенно если она тает от простого прикосновения его руки.
Но как же приятно, когда он своей теплой крепкой рукой берет ее за руку. Он не отпускал ее, пока вел наверх по лестнице в свою спальню. Пути назад нет, да она и не хотела сбежать.
– Элисон. – Максимо закрыл дверь и прижал Элисон к себе.
Она водила ладонями по груди, по плоскому животу, сквозь рубашку ощущая под пальцами твердые мышцы. Ей никогда не приходилось гладить мужское тело. Какое восхитительное ощущение.
Он опять ее поцеловал, его губы требовали от нее приоткрыть рот, что она охотно сделала, и их языки сплелись. Руки Максимо скользнули по шелку платья, по ягодицам и бедрам. Он поднял подол до талии, смяв тонкую ткань, и провел рукой по пояснице, застонав, когда коснулся голой кожи. Она затрепетала, и волна желания пробежала по телу.
Максимо ухватился за края трусиков-танга и стянул вниз, потом встал на колени, чтобы снять их. Она подняла ногу, чтобы переступить, и покачнулась, но он удержал ее за бедра.
Жаркое дыхание задело Элисон живот – это Максимо ртом касался кожи.
– Такая красивая. – Он положил ладонь ей на живот и смотрел с таким обожанием, что у Элисон стянуло горло. Максимо целовал ее прямо в пупок, а у нее подгибались колени, но он крепко держал ее.
Встав, он снова целовал ее в губы, в шею, в ключицу. Элисон не заметила, что они двигаются, поняла лишь, когда уперлась ногами в край кровати. Максимо осторожно опустил ее на мягкое покрывало и лег рядом.
– Такая красивая, – повторил он, развязывая бретельки, удерживающие верх платья, и обнажил ей грудь.
Все это уже происходило у бассейна, и Элисон знала, что увиденное тогда ему понравилось. Взяв в ладони грудь, он стал пощипывать налившиеся соски. Она откинула голову на подушку и наслаждалась тем, как внизу живота зреет возбуждение. Хотелось лежать так вечно, погрузившись в негу.
Вдруг он убрал руки с ее груди, и у нее вырвался недовольный стон. Он задрал подол, и она поняла, что ее обнаженное тело у него перед глазами. Ее не смущало то, что он увидел ее голую грудь, но сейчас он видит то, что мог видеть только ее врач. Элисон густо покраснела.
– Макс… – Она хотела попросить его погасить свет в спальне, но не успела. Его жаркие губы прижались к ее бедру. Когда же он развел ей ноги и провел языком внутри бедра, она полностью утратила дар речи.
Ей казалось, что сию минуту она разобьется на миллион кусочков. Тело содрогалось, а его язык приближался к влажному местечку внутри, которое ныло, болело и требовало прикосновения. Она не владела собой, она словно поднялась с земли в воздух и летит, летит…
Элисон вцепилась в покрывало. То, что он с ней делает, пугает. Она чувствовала, что силы сопротивляться ускользают, что она готова перейти черту и если это случится с ней, то она бросится в омут с головой.
– Элисон, расслабься, – прохрипел Максимо, целуя ее в кудрявый холмик. – Я хочу, чтобы ты перестала сопротивляться.
– Нет, не могу.
– Можешь. Перестань думать. Я хочу, чтобы ты отдалась чувствам. – Он водил языком по ее телу, и язык оказался у нее… внутри. Бедра Элисон приподнялись, и он крепко их стиснул. – Я хочу, чтобы ты меня приняла. – И продолжил свои интимные ласки губами, языком, шепча любовные слова. Он погрузил палец в тугую плоть и осторожно нажимал в такт с движениями языка.
У нее вырвался стон.
– Элисон, все хорошо, – шептал он. – Расслабься. Ты можешь.
В голове у нее пустота, все опасения, все мысли куда-то исчезли. Все, что у нее осталось, – это чувства, ощущения того, что тянется к чему-то прекрасному, сияющему перед ней, но достать это у нее не получается. Она задвигалась, пытаясь приблизиться к непонятному безымянному явлению, и наконец дотянулась.
Рот у нее открылся в беззвучном крике, и она изогнулась, омываемая волнами оргазма. Мышцы внутри, вокруг его пальца запульсировали, неописуемое наслаждение продолжалось.
Когда все утихло, к ней вернулось сознание. Ей следовало устыдиться того, что он с ней делал!
– Не надо, – произнес Максимо, торопливо расстегивая рубашку.
– Что не надо?
– Не надо чувствовать неловкость. – Он отбросил рубашку, затем снял брюки и белье.
Элисон изумленно уставилась на это видение – мужское совершенство. Мускулистую грудь ей хотелось потрогать, а когда взгляд упал вниз, на его восставший член, она забыла обо всем, и о стыде тоже. Чего ей стыдиться, когда она видит своими глазами, какое она доставила ему удовольствие? Когда видит, как сильно он ее хочет? Мужчины не могут так притворяться, и ее охватила гордость, женская гордость: ведь это она – причина его настолько неприкрытой страсти.
Он встал с кровати и подошел к комоду – там стояло несколько подсвечников. Элисон залюбовалась его поджарой фигурой с крепкими ягодицами. Максимо достал из верхнего ящика зажигалку и взял в руку одну из свечей.
