Однако Сюзанна оказалась решительно не способна осознать то, что ей говорили.
Они хотели узнать все о Джесси. Как долго она работала в магазине? Были ли у нее – тут они замялись и многозначительно посмотрели на Сюзанну – проблемы в семье? Сюзанне так и не сообщили, что случилось, но по характеру вопросов она догадалась, что дело каким-то образом связано с Джейсоном. Сюзанна, лихорадочно перебиравшая в уме возможные варианты, не желала ничего говорить, предварительно не посоветовавшись с Джесси, поскольку знала, что девушка остерегалась людей, которым было известно об их отношениях с Джейсоном, не меньше, чем самого Джейсона.
– Она что, сильно избита? – время от времени спрашивала Сюзанна. – Я хочу знать, как она себя чувствует!
– Всему свое время, мадам Пикок, – ответил сержант, записывавший что-то неразборчивым почерком в блокнот. Из верхнего кармана пиджака у него торчал батончик «Марса». – А теперь скажите, знаете ли вы что-нибудь о друзьях… – он бросил на Сюзанну многозначительный взгляд, – мужского пола мисс Картер?
И наконец Сюзанна все рассказала, разумно решив, что для Джесси так будет определенно лучше. Она взяла с сержанта слово, что, если поделится с ним имеющейся информацией, он введет ее в курс дела насчет того, что случилось с Джесси. Ведь, в конце концов, Сюзанна не обязана быть лояльной по отношению к Джейсону. И она несколько сумбурно выложила им то, что знала о синяках и ссадинах Джесси, о ее преданности своему партнеру, о ее желании вместе с ним пройти курс семейной психотерапии. Сюзанна рассказала, стараясь, чтобы Джесси не выглядела в их глазах жертвой, о целеустремленности Джесси, о ее смелости и о том, что в городе она была всеобщей любимицей. А закончив, Сюзанна поняла, что после неудержимого словоизлияния совсем выдохлась, и потом она несколько минут ломала голову, не наговорила ли чего лишнего.
Сержант аккуратно запротоколировал ее рассказ, покосился на сидевшую рядом женщину-полицейского, а затем, когда Сюзанна собралась было спросить, как пройти в дамскую комнату, сообщил ей тем особенным тоном, призванным скрыть шок и ярость за маской холодной отстраненности, что Джесси Картер погибла сегодня вечером, когда кто-то разнес фургоном фасад магазина.
У Сюзанны внутри все оборвалось. Она посмотрела невидящими глазами на лица сидящих перед ней людей – людей, которые, насколько она понимала, сейчас изучали ее реакцию.
– Простите? – произнесла Сюзанна, когда к ней вернулся дар речи. – Не могли бы вы повторить?
Когда полицейский повторил, Сюзанне почудилось, будто она куда-то проваливается, совсем как тогда, когда кубарем катилась с Алехандро со склона горы: ей вдруг показалось, будто земля в бешеном вращении сорвалась со своей оси. Но если тогда она чувствовала радостное возбуждение, то сейчас – лишь тупую боль от слов полицейского, эхом отдававшихся в голове.
– По-моему, вы ошибаетесь, – прошептала она.
Но затем полицейский встал, протянул ей руку и сказал, что сейчас им следует отправиться в магазин определить размер ущерба. Она может взять с собой кого-нибудь из родственников для моральной поддержки. Более того, он готов подождать, пока она попьет чая. Ведь он прекрасно понимает, какой это для нее шок. От сержанта пахло, заметила Сюзанна, сыром и чипсами с луком.
– Кстати, а вам, случайно, не знаком некий Александро де Маренас?
Сержант прочел имя по бумажке, заменив «х» на «кс», и Сюзанна тупо кивнула, а в голове у нее вдруг промелькнула мысль: а не думают ли они, что это сделал Алехандро? Сделал – что? – одернула себя Сюзанна. Да и вообще, они постоянно ошибаются, подумала Сюзанна, внезапно почувствовав, что ноги ее не слушаются. Взять хотя бы «гилфордскую четверку» или «бирмингемскую шестерку». Кто сказал, что полицейские всегда знают, о чем говорят? Нет, Джесси никак не могла умереть. Совсем умереть.
А затем они вышли в коридор, пропахший антисептиком и сигаретным дымом, и она увидела его: он сидел на пластиковым стуле, обхватив руками темноволосую голову, рядом с полицейским, неуклюже положившим ему руку на плечо, чтобы успокоить.
– Ал? – окликнула его Сюзанна.
Он поднял голову, лицо – маска застывшего ужаса, – и его запавшие глаза встретились с ее, подтверждая самое худшее, и у Сюзанны из груди вырвался низкий утробный стон. Она непроизвольно зажала рукой рот, когда звук этот гулко разнесся по пустынному коридору.
Оставшаяся часть ночи прошла точно в тумане. Сюзанна помнила, как ее привезли к магазину и она стояла, дрожа точно осиновый лист, перед желтой лентой рядом с что-то непрерывно говорившей женщиной-полицейским и смотрела на разрушенный фасад, разбитую витрину. Как ни странно, георгианские окна второго этажа уцелели, словно отрицая жуткую реальность того, что произошло внизу. Электрические сети тоже выдержали удар, и магазин неприлично ярко, по-праздничному, сиял огнями, точно гигантский кукольный домик. Нетронутые полки аккуратно выстроились вдоль задней стены, украшенной картами Северной Африки, упрямо отрицая сам факт жестокого вторжения в переднюю часть магазина.
Дождь внезапно прекратился, в лужах отражались неоновые огни пожарных прожекторов. Пожарные стояли там, где некогда находился дверной проем, и беседовали с дежурными полицейскими.
– Стойте здесь. – Женщина-офицер подвела Сюзанну к дверям. – Дальше нельзя.
А вокруг суетились пожарные и полицейские. Они что-то бормотали в свои рации, фотографировали место происшествия, отгоняли зевак. Часы на рыночной площади пробили десять. Сюзанна поплотнее запахнула пальто и осторожно направилась по мокрому тротуару туда, где в грязи среди битого стекла лежали записные книжки в замшевой обложке, вышитые вручную салфетки и раскисшие от дождя ценники. А над головой уныло повисла сломанная вывеска, наполовину снесенная фургоном. Сюзанна машинально шагнула вперед, будто желая ее выровнять, но остановилась, увидев обращенные к ней усталые лица, выражение которых говорило ей, что она не имеет на это права. Ведь магазин ей больше не принадлежал.
И это было очевидно.
– Мы постарались убрать оставшийся товар подальше, – сообщила женщина-полицейский. – Но до приезда строителей невозможно гарантировать безопасность здания. Боюсь, я не смогу вас туда пропустить.
Сюзанна стояла, как она машинально отметила, на остатках экспозиции, посвященной Саре Силвер. На мебельном каталоге, который Джесси находила забавным. Сюзанна подняла каталог, стерев с обложки мокрый след своей подошвы.
– Если дождь прекратится, ваши убытки будут не столь велики. Надеюсь, вы застрахованы.
– Она не собиралась задерживаться сегодня вечером, – прошептала Сюзанна. – И осталась только потому, что мне пришлось везти бабушку в больницу.
Сотрудница полиции сочувственно похлопала Сюзанну по плечу:
– Не стоит себя винить. Вы тут ни при чем. Хорошие люди почему-то всегда считают, что они в ответе за все.
Хорошие? – подумала Сюзанна. Затем в футах тридцати от себя она увидела эвакуатор с белым фургоном, передняя часть которого была смята чудовищным ударом. Сюзанна подошла поближе, пытаясь прочесть надпись на боку искореженной машины.
