На всякий случай и я, и Тошиба сделали морды кирпичами. Мы ведь ничего не нарушали. Окажись это преподаватель, наказывать нас было не за что. Но это был снова Гольян — вездесущий, верткий и востроглазый. Вэвэвэшник, одним словом. И про наше местопребывание он, конечно же, знал совершенно определенно. Даже не стал делать вид, что удивлен или обрадован. Присев рядом, сходу выпалил:
— Скелетон с Тимуром зовут всех в кают-компанию. Ноги в руки — и за мной!
— А что такое?
— Преподы Хобота обсуждать собираются. Собрание какое-то замутили.
— Нас ведь туда не приглашали, — возразил я.
— Вас приглашает Скелетон, — сурово повторил Гольян. — Есть возможность посмотреть, что они там будут решать.
— Каким это образом?
— Приходите, увидите. — Гольян выпрямился. — Только леталок за собой не притащите.
— Учи ученых! — бормотнул я, и Гольян, хоть и был уже достаточно далеко, не оборачиваясь, показал мне кулак. Не больно-то я и испугался, но отменному слуху Гольяна все же позавидовал.
* * *
Знакомый шепот я услышал на лестнице — между вторым и третьим этажом. Да так явственно, что вздрогнул и головой закрутил. Ну точно кто приблизился и дохнул в ухо. Даже холодом щеку овеяло. То ли звали куда, то ли предупреждали о чем-то…
— Чего спотыкаешься? — прошипел Дуст.
Я не ответил. Так напряженно вслушивался в себя, что не услышал его. Пытался вырвать услышанное, разложить по буковкам. И снова ничего не удалось. А ведь не в первый раз слышал. Чаще — на чердаке, один раз в подвале. Может, не врал Гольян, когда рассказывал, что здесь в ДВЗ спецгаз распыляют. Специально чтобы глушить способности. Наши, между прочим. Оттого и не знаем в точности, что мы можем и кто насколько силен. Мысленно даже карту набросал, где у меня скребло под темечком, а где чуть-чуть и ни разу. Если газ где и пускают, так это в столовке и в спальне, там я никогда ничего не слышал. А от в оранжерее или на улице…
— Двигай же! Уснул, что ли?
Я зашевелил ногами энергичнее. Домик у нас немаленький, и эти коридоры с лестницами мы успели изучить до последнего поворота. Потому и надо было торопиться. Преподы с надзиралами сошлись в кабинете Главного, значит, мешкать больше не стоило.
Уже через пару минут мы были на месте — в мансарде на третьем этаже, где уже и не селили никого, превратив в кладовую всевозможного хлама — халаты, мебель, огромные пластины отработавших свое термоэлементов, корпуса из-под старых процессоров и голографических проекторов. Но нас интересовал частично разобранный пол у самой стены. Именно здесь Тимур со Скелетоном вычислили скрытый среди кирпичей ветвистый воздуховод. В древности вообще мудрено строили, — придумывали ребра жесткости, вентиляционные дыры, еще и тянули через эти дыры алюминиевую и медную проводку. Может, заземляли таким образом уровни, а может, и что помудренее делали. Архитектурным излишествам в Ковчеге противопоставлялись иные фокусы: углы, повороты, несовпадение уровней этажей, забавная акустика. Зачем и для чего все это предназначалось, скорее всего, не знали и сами строители, но мы к своему Ковчегу привыкли. Что называется, срослись. А вот преподы до сих пор путались — особенно после своих перезагрузок. Даже смешно было наблюдать, как бродили они иной раз, силясь вспомнить оптимальный путь перехода от спален к мастерским и кабинетам. Комнатки тут были через одну с прибабахами, в нашей спаленке, например, можно было, уткнувшись в угол, шепнуть слово, и в противоположном углу приятели прекрасно слышали нашептанное. Интереснее всего, что этот же шепот можно было услышать и в других комнатках. Не где попало, понятно, а в определенных местах. Одну такую точку сумел обнаружить Мятыш, и располагалась она аж в другом конце здания! Определенно, этот Тесла был мастак пошутить. В цокольном этаже находился лабиринт из коридорчиков и комнатушек, где опять же в грозу пространство выворачивалось наизнанку. Во всяком случае, мозг наизнанку выворачивался стопроцентно. Скажем, входили вы в зальчик, проходили его полностью, открывали дверь и неожиданно оказывались на исходной позиции. Со мной так приключалось разика три, пока я не понял, что еще немного — и просто тронусь умом. Хорошо, сообразил сбегать за друзьями. От двери к двери мы протянули нитку, а потом самый храбрый из нас шагнул за порог. И что получилось? А то и получилось, что парень столкнулся со мной, в руках же его оказалась спутанная нитяная мешанина. Повторять эксперимент мы больше не рискнули…
Словом, домик был веселый и насквозь загадочный. Про те же схемы вентиляции даже преподы ничего не знали, — ее вычислил Скелетон. А после уже с Гольяном и Тимуром они составили что-то вроде карты. Конечно, у преподов тоже имелись свои чертежи, да только кадры тут меняли чуть ли не через месяц, а новых учителей еще и программами путали, — немудрено, что про Ковчег они знали вдесятеро меньше нашего. Потому, верно, и додумались до экранирования служебных помещений. Понимали, что детского контингента стоит всерьез опасаться. И тут уже ни Викасик, ни даже Скелетон с Тимуром не могли ничего поделать. Экранирование обрубало любые даже самые паранормальные способности. Поэтому парни обзавелись старым проверенным средством — тонким световым кабелем. Есть такие уни-трубки — проводят, значит, и звук, и свет. Оптоэлектронный коммутатор, внятно говоря. Нам такие штуки, конечно, не разрешили бы иметь, да только кто бы спрашивал! Хома с Тимуром, как обычно, засвечивали периметр, мы следили за окнами и выходом, а те же Скелетон с Гольяном преспокойно уходили из Ковчега. У них это лучше всего получалось. Да и нам не столь уж сложно было прикрыть двоих. Полста гавриков, считай, по интернату бродило. Не все, понятно, из посвященных, но все равно добровольных помощников хватало.
Короче говоря, эти двое выбирались за периметр и шпарили прямиком до старого города. А там уж они ориентировались, как рыба в воде. В первый же месяц нашли пару развалов, где можно было отыскать что угодно. К слову сказать, и в живом городе они неплохо работали и знали уже несколько мест, где торговали электронным старьем. Что-то нашли на развалах, что-то приобрели в лавочках. Понятно, «волдырей» у них не водилось. Откуда они в Ковчеге-то? Да только им это было без надобности. Старые, допотопные деньги, может, и имели хождение в каких-нибудь запредельных дырах — на Тайване, к примеру, или Чукотке — или что там у нас еще не утонуло после второго Апофиза… Словом, то, что называют сегодняшними wold money или волдырями, по сути своей давно было количеством электричества.
Дикость, если вдуматься. Сами прикиньте, люди — кондёры и накопители! Ну а копим, значит, эти самые кулоны-волдыри… И измерять нас надо, получается, в фарадах… Значит, у кого больше кулонов-купонов, тот и круче. Статус «А» — свыше одного кулона, статус «В» — до ноль одного, и так далее — до самых низов, до микро, до нано и пико. В самом низу, понятно, чинуши, торгаши и прочие октаэдры. Те, кого легко, заменить на машину. Кто наверху, не совсем понятно. Хотя имелось подозрения, что та же машина — разве что большая и ежедневно совершенствующаяся. Что касается нас, то мы оставались вне закона. Ни в начале и ни в конце. Одно слово — интернатовские. Поселенцы ДВЗ. Только это нас не смущало. Потому что тот же Скелетон заходил в любой магаз, смотрел на кассового андроида, и этот придурок отмерял, отвешивал и заворачивал ему все, что просили. Еще и улыбался силиконовыми губищами. Приглашал заходить еще. Скелетон, конечно же, обещал. Укатайка, в общем…
