— Не очень понятно, но красиво… — Кайман с хрустом поскреб стриженную макушку. Наверное, пытался представить себе этот новый замерший без программных обновлений мир.
Скелетон взглянул на него, и я невольно перехватил этот взгляд. Зря, наверное. Глаза Кости мне совершенно не понравились. Потому что он в самом деле не знал, что последует дальше. Возможно, и тот однорукий — тоже не знал. Только предполагал и надеялся. И мы, собравшиеся здесь — тоже надеялись. Хотя на что именно, не сумел бы сказать никто из ребят.
* * *
Искать и шарить в Ковчеге военные и впрямь могли до скончания времен. Бомбы, взятые Скелетоном в Изломе, лежали совсем в ином месте — под кочкой у Лысого валуна. Я ожидал чего-то крупного и устрашающего, но это оказались изумрудного цвета шары — каждый размером с перепелиное яйцо. Мне показалось, от них исходит тепло, и, странное дело! — держать их было приятно. Не зря кто-то из древних сказал, что самое удобное и самое красивое, что сумело выдумать человечество, это оружие. На вес же и на ощупь бомбы более всего напоминали обычные камни — что-то близкое к змеевику или малахиту.
— Неужели такие крохотули могут что-нибудь взорвать? — усомнился Кайман.
— Сжечь, а не взорвать, — поправил Тимур. — Разница существенная. Взрыв — атомный или термоядерный — это всегда тотальное разрушение, здесь же разрушений не будет вовсе.
— Да уж… Люди всегда стремились к избирательности, — глубокомысленно произнес Тошиба. — Разделяй и властвуй!
— Ага, на своих и чужих. Знакомая песня…
— Помните, Хобот рассказывал, что в свое время еще и нейтронную бомбу сработали, тоже пакость редкостная. Только в отличие от позитронной, она ничего не сжигала, наоборот, уничтожала исключительно живую силу противника. Такая вот гуманная избирательность.
— Уж я бы поскреб головенку тем, кто ее изобрел, — проворчал Кайман. — Долотом из нашей мастерской…
— Короче, позитронный заряд детонирует совсем иначе — без звука, без пламени. — Скелетон сунул мне в карман три зеленных шарика, аккуратно застегнул клапан. — Так что не волнуйся, подорваться на них невозможно. Однако полупроводники и сверхпроводники будут плавиться, как пластилин.
— А если эти штучки рванут прямо в кармане? — я криво улыбнулся.
Скелетон успокаивающе похлопал меня по плечу. Лицо его оставалось серьезным.
— Там, на просеке, ты уже видел кусочек войны. Настоящей… Но все может быть значительно хуже, поверь мне. Поэтому лучше тебе добраться до объекта вовремя и сделать все, как надо.
— Спасибо, успокоил…
— Маршрут и направление ты знаешь. Всю энергию периметра Ковчега мы постараемся переключить на тебя. Мы это сможем, поверь мне. И минут на пять ты станешь бэтменом.
— А дальше?
— Дальше должен запуститься твой собственный дизелек.
— А если нет?
— Запустится, не сомневайся. Мы пошлем еще пару групп в лес, они отвлекут следящие системы. Но все же гляди в оба. Спутники мы обманем, а вот роботы-беспилотники могут подгадить. Для этого и возьмешь лучемет.
— Лучемет — это с удовольствием. Кстати, где вы его добыли?
— Ты не поверишь, но забыл тот громила. Как там его звали?.. Генрих какойтович? Любитель покричать да постращать… Вот этот крикун и оставил. Видать, крепко его огорошили по телефону, все на свете позабыл.
Тимур сунул мне в руки нарисованную карту.
— Это на всякий пожарный. Если запутаешься. Направления ты чувствуешь, компаса не надо. А пока лети по солнцу. Вот здесь и здесь с высотой повнимательнее. Это маршруты их беспилотников, могут засечь. Лучше лететь над ними. Они ведь только то, что внизу, сканируют. А если что, подлетай на дистанцию выстрела и сбивай.
Легко так это он сказал. Подлетай да сбивай… Похоже уже весь Ковчег сжился с мыслью, что летаю я проще пареной репы, что это моя вторая натура, и так далее. Но у меня уже и сейчас подкашивались ноги и дрожали колени. Ну ничего я не мог с собою поделать! А ведь мы только выбрались на плоскую крышу спортивного пристроя. Всей нашей командой. Мятыш, конечно, уже играл, гоняясь за бабочками и стрекозами. Дуст метко швырял вниз камушки, целя, видимо, в беззаботных мух. Но все прочие толклись возле меня, поочередно напутствуя советами и, видимо, тоже крепко волнуясь.
— Время, — сказал Скелетон, — если стартуешь сейчас, успеешь спокойно добраться.
Язык зудел, хотелось спросить, а если не успею, если сдохнут мои способности и не получиться снова взлететь, если атакует охранный беспилотник или ударит с небес спутниковая молния… Сто два вопроса, начинающихся с предательского «если». Но я молча кивал и слушал. Понимал, что ответов на все эти нелепые вопросы все равно не получу.
— Давай! — Кайман гулко ахнул меня по спине. — Будем все держать за тебя кулаки.
— Завидую тебе, — признался Гольян. — Эх, мне бы уметь летать, уж я бы устроил им гала-концерт!
В это я легко верил. Гольян был из всех наших главным экстремалом — с удовольствием бегал в разведку, легко соглашался на самые жуткие сумасбродства. И уж у него-то коленки бы точно не дрожали…
Викасик чмокнула меня в щеку, Скелетон пожал руку — как-то особенно пожал, словно и впрямь вливал в меня лишнюю порцию энергии.
— Начинаем, — скомандовал он. С Тимуром и Гольяном они встали за моей спиной, ребята шеренгой разошлись чуть дальше.
— Поначалу будет не слишком приятно, — предупредил Костя, — но ты просто зажмурься на несколько секунд и постарайся не упасть. А потом разбегайся и прыгай…
Я даже не стал думать над его словами, просто решил подчиниться. Скелетону я верил и знал, что он очень постарается, чтобы я не сверзился с крыши. Кроме того, сейчас за моей спиной был не только Скелетон, — все ребята, считай, работали в унисон с ним. И со мной, разумеется. Потому как и мне надо было собраться с силами…
Заломило суставы, я ощутил судорожные подергивания в мышцах. Это было и впрямь не самое комфортное ощущение. К спине точно прижали огромную грелку, голову начало откровенно кружить.
— Как ты, Жень? — словно издалека долетел голос. Я даже не понял, кто это спросил. Но, наверное, все-таки Костя…
— Терпимо.
— Тогда давай. Разбегайся и прыгай, мы все держим тебя. Лети!
Ноги сами пошли в разгон. Я даже не успел дать им нужной команды. Точно кто спустил тетиву, а меня вложили в желоб арбалета вместо стрелы. Край крыши оказался совсем рядом, но я запрокинул голову, чтобы не видеть его. То недавнее, что накатило на меня рядом с теплицами, повторилось с удвоенной и утроенной силой. Ноги еще месили пустоту, но они уже не чувствовали опоры! Я в самом деле летел, и само ощущение скорости становилось катализатором ускорения. Чем больше я чувствовал поселившийся во мне вихрь, тем легче он подхватывал меня и возносил вверх. Отчаянно зачесались ладони и пятки. Может быть, даже с них сыпались настоящие искры.
