В прошлое кануло то время, когда труд ребенка облегчал семейные тяготы. В том далеком прошлом дети трудовых людей хорошо знали, что такое нужда, голод, больная мать, оставшаяся без лекарства. Ранние заботы и чувство ответственности накладывали на них обязательства и ускоряли становление подростка, его подготовку к самостоятельной жизни. У ребенка, с 5–6 лет включенного в семейную, хозяйственную, трудовую деятельность, в 15–16 лет были уже в крови обязательства и ответственность взрослого человека. Ему приходилось трудиться наравне с родителями, а результат труда прибавлялся к бюджету семьи. Совместный труд, общие семейные заботы сближали родителей и детей, усиливали взаимопонимание, взаимосочувствие. Тогда, в старые времена, учение было уделом лишь избранных.
Но сейчас ведь все обстоит иначе. Во-первых, семьи уже не находятся в таком положении, чтобы биться за кусок хлеба, добытого потом малых детей. Во-вторых, всеобщее среднее образование уже давно стало для всех обязательным. В-третьих, мы уже давно хорошо поняли, что учение, образование являются одной из основ личного счастья и общественного благосостояния, и ни одна семья не желает, чтобы дети отставали в учении. «Все для вас!» – восклицаем мы. И в самом деле, трудимся, не покладая рук, чтобы на долю детей оставалось меньше забот, даже тогда, когда они станут взрослыми, сами будут матерями и отцами. Если это в наших силах, то ключи от квартиры преподносим так, будто это ручные часы, легковую машину дарим так, будто расплачиваемся с давнишним долгом.
Именно наши заботы о благоустройстве наших детей ослабили добрые трудовые традиции. «Ты только учись, – внушаем ей (ему), – тебе не надо готовить обеды, убирать квартиру. Хочешь поработать на фабрике? Да разве мы в чем-нибудь нуждаемся? Помочь в сборе чайного листа? Но только долго не стой на солнце, не утомляйся!»
Во многих, в очень многих семьях так и растут юноши и девушки. Хорошо это? Об этом я напишу тебе в другой раз. А здесь скажу только, что мы, родители, допускаем большую ошибку: вместо того чтобы детям с самого же начала определить постоянное дело, мы поступаем наоборот – из рук выхватываем это дело и даже не задумываемся, что этим задерживаем в них возникновение и упрочение чувства ответственности и заботливости.
А когда наш вчерашний ребенок неожиданно постучится в дверь возмужания, самостоятельности (мальчик затянется сигаретой, девочка начнет без меры крутиться перед зеркалом), только тогда мы начинаем видеть, что совершили ошибку, чрезмерно долго ухаживали и лелеяли его в теплице обеспеченности, откуда выскакивают девочки и мальчики, разнаряженные, как цветочки, или выпархивают, как пестрокрылые бабочки.
И ты у меня такая же беззаботная бабочка, моя родная, и мы являемся родителями, допустившими ошибку: очень долго держали тебя в теплице нашей заботливости и твоей беззаботности, своевременно не предоставили тебе дело, за которое бы ты несла ответственность.
Не думай, будто я в чем-то упрекаю тебя. Зачем же я тогда изучал психологию и педагогику, если не знать, что каждая возрастная ступень характеризуется собственной природой и нуждается в своей педагогике. И «мартовский» возраст действительно нуждается в специальной педагогике; я сейчас именно об этом и забочусь – какой педагогике следовать. Должен при знаться: в этом деле мне нужны твои совет и помощь. Я знаю две разные педагогики. Первую называют авторитарной, вторую же – гуманной. Если я последую за авторитарной педагогикой, то вынужден буду не обращать внимания на строптивость твоего «мартовского» возраста: сказал – и кончено. Плачь сколько угодно, тверди, что, мол, ты уже большая и если что случится, то с тобой, а не с нами. Я сто раз повторю про себя: строго требуй от этой девчонки ответа за любое самовольство, грубость, наказывай за проступки. Зато поощряй добрые поступки. И по этому пути я буду усердно следовать. Так же поступит и мама. И ты понемногу привыкнешь, что без разрешения родителей никакого (представляешь, никакого) права не имеешь. Тем временем, пройдут годы и утихнет «мартовский» возраст, ну и что же, если порой ты будешь плохо думать о нас, ну и что же, если по отношению к родителям у тебя может появиться страх или недоверие? В конце концов, и ты поймешь, что мы никогда не хотели тебе зла и все делали, заботясь о тебе.
Следуя же педагогике гуманной, нужно будет искать пути, чтобы ты добровольно согласилась идти за нами. Нам надо будет помочь тебе понять, догадаться, согласиться. Нужно будет тебе самой доверить решение некоторых вопросов с надеждой, что поступишь разумно. Нам надо быть предельно искренними и откровенными друг с другом. Ты будешь участвовать в рассмотрении семейных дел, мы будем тебя принимать как полноправного члена семьи, будем считаться с твоими разумными советами. Доверим тебе какой-нибудь участок забот, возможно, и самый главный. Будем стараться больше быть вместе, будем дружить.
Если мы выберем путь гуманной педагогики, тогда тебе самой надо будет помочь нам в своем же воспитании. Надо довериться нам, понять нас, попытаться посмотреть на себя и на свои собственные поступки нашими родительскими глазами.
Взаимопонимание, взаимоуважение, дружба, справедливость – вот на какие нравственно-этические нормы опирается гуманная педагогика. Я хочу, чтобы мы придерживались этой педагогики, педагогики гуманной, более сложной, утонченной, но содержательной и романтичной. Мы ведь и до сегодняшнего дня стояли на этом пути. Гуманное воспитание не оставит в твоем сердце осадка неприятных эмоций, оно поможет тебе разобраться в самой себе, покажет, что мы существуем друг для друга. Правда, тебе часто придется преодолевать себя, добровольно отказываться от многих удовольствий, зато у тебя сформируется благородный характер, к которому никогда больше не прикоснутся бациллы эгоизма, грубости, зависти, зла. В тебе выработается чувство сопереживания – высшее свойство настоящего человека.
Нам всем вместе надо пройти «мартовский» возраст так, чтобы все вышли победителями. И пусть нас не смутит и не собьет с пути строптивость этого возраста.
Как ты думаешь, сможем мы выдержать испытание?
Главное достоинство женщины. Письмо второе
Добрый вечер, моя милая девочка!
Люблю смотреть, как ты рисуешь: одно-два движения руки, и мягкие линии на бумаге создают нежные образы, иногда веселые, иногда грустные. Жизненные впечатления и фантазия сливаются друг с другом, и я задумчиво слежу за твоей работой: что же это моя дочь хочет передать своим рисунком?
Признаюсь: для меня неожиданной оказалась твоя склонность к рисованию, ни я, ни твоя мама ничем тут похвастаться не может. Тем не менее, я все же воображаю себя художником, который вот уже 15 лет создает свое произведение. Очень хочется, чтобы оно получилось прекрасным. Иногда соскользнет инструмент или исчезнут с трудом найденная форма и линия. А это происходит потому, что «материал», над которым я работаю, часто не подчиняется мне, заявляет о своей воле. Что я хочу получить из него? Ни больше, ни меньше – мечту родителя. Я стремлюсь воплотить свою мечту, и каждая форма, каждая линия кажется мне пересадкой собственной души.
