Другое странное расстройство — синдром Капгра, при котором сбой происходит в системе, контролирующей эмоции. Такие пациенты узнают близкого родственника, но настаивают, что его подменили двойником, самозванцем. Например, еще один пациент, описанный Рамачандраном, сказал о своем отце: “Он выглядит в точности так же, как мой отец, но на самом деле это не он. Славный малый, но это не мой отец, доктор”. Когда его спросили, зачем мужчине притворяться его отцом, он ответил: “Вот это и удивительно, доктор, — зачем кому-то выдавать себя за моего отца? Может, мой отец его нанял, чтобы тот позаботился обо мне, — заплатил ему денег, чтобы он мог оплатить мои счета...”20 При этом синдроме душевные чувства, которые вызывает знакомый человек, отделены от его образа21. Пациент не испытывает никаких эмоций при виде знакомого человека, что можно определить, измеряя электропроводность кожи. Интерпретатор вынужден объяснять этот феномен. Он получает информацию от модуля распознавания лиц: “Это мой папа”. Тем не менее никакой информации, связанной с эмоциями, не поступает. Интерпретатор должен сделать причинно-следственный вывод и придумывает решение: “Этот человек не мой папа, ведь иначе я бы что-то к нему чувствовал. Значит, это самозванец”.
Подобные примеры обмана системы интерпретации поразительны, но есть и гораздо более привычные. Люди часто принимают лекарства для снижения тревоги, однако она не всегда плоха. Если вы идете по улице и видите кого-то, кто ведет себя подозрительно, будет нормально и полезно почувствовать некоторую тревогу, возбуждение и повышенную настороженность. Такой выброс адреналина доказал свою успешность за сотни тысяч лет эволюции. Однако, если вы принимаете лекарства, подавляющие тревожность, у вас не возникнет усиленного возбуждения и настороженности при попадании в угрожающую ситуацию. Ваша система контроля захвачена и подает интерпретатору неверную информацию. Вы не чувствуете волнения, и ваша система интерпретации не классифицирует обстановку как опасную, а истолковывает все по-другому, так что вы не соблюдаете особой осторожности. Есть мнение, что повышение спроса на такие лекарства в Нью-Йорке связано с учащением уличных ограблений и вызовов скорой помощи.
В других случаях в прерывании запуска нашей реакции борьбы или бегства виноваты не успокаивающие средства, а, наоборот, интерпретатор, рационально объясняющий ситуацию: “Успокойся, ничего странного, это просто бездомный человек”. Быть может, интерпретатор игнорирует предупреждающие сигналы, потому что слишком часто слышал совет не относиться так подозрительно к незнакомцам и вести себя политкорректно.
Рамачандран предположил, что различные механизмы психологической защиты, в частности рационализация (создание вымышленных доказательств и ложных представлений) и репрессия (вытеснение чего-либо из сознания), возникают по той причине, что мозг приходит к самому вероятному и в целом подходящему объяснению фактов, полученных из многочисленных источников, а затем игнорирует или подавляет противоречивую информацию. Эта гипотеза согласуется с нашими наблюдениями, согласно которым левое полушарие использует стратегию подбора по частоте и ошибочно принимает похожие, но новые стимулы за те же самые, что уже встречались. Оно ухватывает суть ситуации из всех доступных данных, пробует найти закономерность и соединяет факты в приемлемую интерпретацию. Также Рамачандран высказал предположение, что в правой теменной доле есть система, которую он назвал детектором аномалий: она протестует, когда расхождения становятся слишком серьезными. Тогда подключается правый мозг с его буквализмом. Это объясняет, почему пациенты с повреждениями правой теменной доли создают дикие, невероятные истории с помощью левого полушария — оно не сдерживается детектором аномалий правого. Подобного не происходит при поражениях левой половины мозга, когда правая — совершенно точная, взыскательная система — полностью работоспособна. Пациенты с повреждениями левой лобной доли, как правило, не способны заниматься отрицанием, рационализацией и заполнением пробелов памяти ложными воспоминаниями и часто страдают от депрессии. Представьте, что вы никогда больше не сможете придумать разумный повод для того, чтобы съесть шоколадный торт.
Не верю глазам своим!
В своей ежеминутной деятельности интерпретатор всегда имеет дело с меняющимися сигналами, поступающими от разных активных частей мозга. Исаак Ньютон, сидя под яблоней и предаваясь занятию, к которому склонно большинство людей, — постоянно искать объяснения и причины событий, — задавал себе вопрос: “Почему яблоко упало вниз? Гм... Его же ничто не толкало. Почему оно не поднимается вверх?” Ньютон занимался двумя разными видами обработки информации, связанными с причинностью. И мы выяснили, что один из них происходит в правом полушарии, а другой — в левом. Альберт Мишотт, бельгийский специалист по экспериментальной психологии, придумал самый известный пример, демонстрирующий перцептивную причинность, — так называемые шары Мишотта. Если на экране зеленый шар двигается в сторону красного, останавливается в момент касания с ним, а затем красный шар немедленно отодвигается от зеленого, то большинство людей скажет, что зеленый шар стал причиной движения красного. Это перцептивная причинность — непосредственное восприятие (в данном случае наблюдение) того, что некоторое действие произошло в результате физического контакта. Однако, если между столкновением шаров и движением красного будет пауза или если шары вообще не соприкоснутся, а красный все равно откатится, большинство наблюдателей скажут, что никакой причинно-следственной связи здесь нет. Эту разницу замечает правое полушарие22. На левое же ни временной интервал, ни отсутствие контакта не оказывают влияния: оно в любом из трех случаев заявит, что зеленый шар был причиной движения красного. Перцептивная причинность находится в юрисдикции правого полушария. Таким образом, когда Ньютон увидел, что яблоко упало, но не заметил никакого наблюдаемого взаимодействия, которое бы вызвало падение, он пользовался правым полушарием. Для других животных на этом бы все и закончилось. Но не для Ньютона. Он продолжил применять причинные умозаключения, правила логики и концептуальное знание для интерпретации событий, что, как вы уже могли догадаться, лежит в сфере компетенции левого полушария. Об этом свидетельствуют результаты следующего эксперимента. Две маленькие коробки, красную и зеленую, подвешивают над коробкой побольше. Когда одна из верхних коробок (или обе) падает и касается большой, та мигает, но только если ее коснулась зеленая коробка. Левое полушарие сразу же может сделать причинным вывод, что именно маленькая зеленая коробка должна коснуться большой, чтобы та зажглась. Однако правое полушарие просто не в состоянии это заключить. Идя по жизни, мы с вами переходим от одной задачи к другой, и в действие включаются разные области, распределенные по всему мозгу, результаты работы которых гармонично сочетаются и ежемоментно управляют нашим сознанием.
Работа интерпретатора изнутри
Мы увидели такое сопряжение в действии, когда неожиданно самый первый, а потом и еще несколько пациентов с расщепленным мозгом начали говорить некоторое количество слов с помощью правого полушария. Мы были потрясены, когда адресовали слово “ключ” правому полушарию, а “вилка” — левому, а пациентка, вместо того чтобы сказать только слово “вилка”, произнесла его, а затем и слово “ключ”. Что происходит? Мы вновь захотели понять, обменялись ли половины мозга информацией, внутри тела либо вовне, или оба полушария разговаривали. Чтобы это выяснить, мы показали пациентке еще два изображения, но на этот раз попросили ее сказать не что это за картинки, а одинаковые они или нет. Она не смогла справиться с заданием. После ряда дополнительных экспериментов стало очевидно, что правое полушарие выговаривает слова, а передачи информации не происходит. Мы начали проводить исследования, которые показали, насколько быстро человек адаптируется — его интерпретатор буквально хватает любую информацию, какую только может. Мы показали пациенту PS серию из пяти слайдов, содержащих каждый по два слова (Mary + Ann; may + come; visit + into; the + town; ship + today). Каждое слово слева видело правое полушарие, а слово справа — левое. Пять слов, которые видело каждое полушарие, имели смысл как сюжет. Правое полушарие увидело: Mary may visit the ship (“Мэри, возможно, посетит этот корабль”). Левое увидело: Ann come into town today (“Энн сегодня приедет в город”). Прочитанная обычным образом, слева направо, как вы или я это сделали бы, последовательность слайдов составляет следующую историю: Mary Ann may come visit into the township today (“Мэри-Энн, возможно, сегодня посетит это местечко”). Что же скажет пациент с расщепленным мозгом об увиденном?
